Делиа Фиалло - Мариелена
— Почему ты позволила ему себя поцеловать? Моя невеста не смеет целоваться с посторонним мужчиной!
— Но он твой брат, — смеясь, оправдывалась Мече.
— Мой брат мужлан и эгоист — покачал головой Хавьер. — Бедная Мече.
— Почему бедная? — переспросила Мариелена. — Она сильно его любит, да и он ее обожает.
— Да, но он станет держать ее взаперти. Как только они поженятся! — возразил Хавьер.
— Когда это только произойдет, — пожала плечами Мариелена — Леон все тянет со свадьбой. А Мече целыми днями просиживает над шитьем приданого! Она такая мечтатели живет как в романе..
— Ну а ты, Мариелена?
— Ну, я самая практичная в семье, это всем известно. Я осознаю свои возможности и в рамках этих возможностей хотела бы сделать себе карьеру. Я не люблю пустые мечтания, они при водят к страданиям… Нет-нет, у меня есть голов на плечах…
— И очень красивая головка, — вставил Хавьер.
— Завтра мой первый рабочий день… Я та волнуюсь..
— Тебе понравился твой шеф? — спросил Хавьер.
— Не знаю, — Мариелена вдруг задумалась. Потом, тряхнув головой, перевела разговор на другое: — А не послушать ли нам с тобой пластинки? Мама говорила, что хочет включить музыку…
Энди слонялся по дому, разыскивая Сулейму. И куда запропастилась эта девчонка? Она все еще оказывала ему сопротивление, но с каждым разом все неувереннее. Малышка буквально таяла от его поцелуев. Это очень удобно — иметь под боком любовницу. Правда, Мелисса, как-то заставшая брата, целующего Сулейму, пригрозила, что обо всем расскажет маме. Больше всего сестру-пуританку возмущало, что Энди хочет переспать с простой служанкой. Как доходит до дела, — все идеи Мелиссы о социальном равенстве испаряются, как роса. Все они в этом доме ужасные лицемеры, даже Мелисса, считающая себя праведницей, призванной обличать грешников, подобно святой Иулиании. Ну, плевать он хотел на Мелиссу! Просто следует быть осторожнее. Он хозяин в этом доме и сеньор Сулеймы, она должна во всем ему повиноваться.
Приятные размышления юноши прервало появление в доме незнакомого лица.
Красивая, элегантная, изящная женщина поднималась по ступенькам. Энди присвистнул: это что еще за красотка?
Он поспешил ей навстречу.
— А вы кто?
Женщина подарила ему ослепительную улыбку.
— Ты меня не помнишь?
— По правде говоря, нет, — обескураженный, что не узнал красавицу, поспешно сказал Энди.
— Я — Ненси, маникюрша твоей мамы. И ее парикмахерша…
— Да-да, вспомнил! — Энди изобразил любезную улыбку. — Но прежде ты выглядела как-то иначе… Ну и как тебе в нашем доме?
Ненси снова обворожительно улыбнулась.
— Чудесно. Мне здесь нравится убранство комнат, вышколенная прислуга, ухоженный сад — словом, все-все!
— Все? — кокетничая, переспросил Энди. — А что скажешь об обитателях этого гнездышка? И лично обо мне?
Ненси ни на минуту не задумалась.
— Ты — симпатичный парень. А если ты любишь, как я, рок, выпивку и еще кое-что…
— Кое-что очень люблю, — облизывая губы, поспешно подхватил Энди.
— Тогда ты высоко взлетишь, — закончила Ненси.
— Не взлететь ли нам вместе? — порывисто сказал Энди.
— Не сейчас, любовь моя, не сейчас. Имей терпение, и мы вдвоем унесемся на Марс… или еще выше… Ты понял, о чем я?
Энди, совершенно очарованный, кивнул.
— Ну вот. Держи зелье наготове. Я еще появлюсь. Пока! — и поцеловав Энди долгим, страстным поцелуем, женщина отстранилась от него, пытливо глядя ему в глаза. Довольная произведенным эффектом, она ласково произнесла: — Жди меня, любовь моя.
Сесилия уже успела поведать Мариелене о необыкновенных качествах Лауры, прежней секретарши сеньора Сандоваля.
Эта Лаура умела делать все. Она работала с архивом, стенографировала, помогала шефу советом по поводу той или иной рекламы, правила документацию, делала выжимки из поступавшей каждый день в офис информации, знала дни рождения всех родственников шефа и делала им небольшие подарки, накрывала стол для наиболее важных посетителей, разговаривала с клиентами по телефону, решала некоторые бытовые проблемы Луиса Фелипе, ксерокопировала, вовремя проветривала кабинет, вовремя подавала кофе и так далее и тому подобное.
С кофе тут же вышла оплошность. Когда Мариелена по просьбе шефа приготовила ему кофе с молоком, тот, сделав глоток, поморщился.
— Что-то не так? — с беспокойством спросила девушка.
— Это — что? — вопросом на вопрос ответил Луис Фелипе.
— Кофе, — растерянно проговорила Мариелена.
— Хорошо, что вы это сказали… Сам бы я ни а что не догадался. Это действительно немного похоже на кофе, но не на тот, что мне делала Лаура.
В следующий раз Лаура всплыла, когда Луис Фелипе принялся диктовать девушке письма. Шеф бубнил со скоростью сто слов в минуту, и Мариелена едва поспевала за ним.
— Извините, какой вы упомянули срок?
— На чем вы остановились? — недовольно спросил Луис Фелипе.
— «Сроки презентации Вашего представителя», — зачитала Мариелена.
— А я думал, вы быстро пишете… Лаура с этим справлялась гораздо лучше.
Призрак Лауры витал в кабинете и тогда, когда Мариелена села обрабатывать почту.
— Что вы ищете?
— Квитанции с оплаченными счетами, как вы просили, сеньор…
— Как, вы их еще не зарегистрировали? Лаура делала это в два счета!
Через полчаса Луис Фелипе снова вспомнил Лауру:
— Как, вы не знаете, где ксерокс? Лаура все знала!
Сдерживая слезы. Мариелена вышла в приемную. Там ее, чуть не сбила с ног высокая рыжая девица.
— Сеньор Сандоваль на месте? — поинтересовалась она.
— Да, сеньорита. Как о вас доложить?
— Скажите — Сандра.
— Вы от какой-нибудь компании!?
— Нет, я по личному делу. Как член семьи. Когда Мариелена доложила шефу о приходе в посетительницы, Луне Фелиш возвел очи горе и простонал:
— Где ты Лаура?
Затем на Мариелену обрушился град упреков. Почему она не сказала, что его нет на работе? Зачем она докладывает ему о всяких там…
— Но она представилась членом вашей семьи… — защищалась Мариелена.
— В таком случае первая попавшаяся на улице юбка также член моей семьи. Скажите, что я ушел, что выбросился из окна…
Вернувшись в приемную, Мариелена выслушала не менее бурные упреки и угрозы от посетительницы. Насилу ее спровадив, Мариелена сделала ксерокопию, необходимую Луису Фелипе, и вернулась в кабинет шефа.
— Но я просил два экземпляра! — взвился Луис Фелипе.
— Вы не упомянули о количестве, сеньор!
