Пенни Винченци - Другая женщина
Она уже было собралась закрыть дверь комнаты Крессиды, когда вдруг заметила, что все-таки в ней что-то не так, как обычно. Окно! Окно, которое Крессида постоянно открывала на ночь - летом настежь, зимой оставляя щелку, - было закрыто, и в комнате было душно, воздух слегка спертый, да и занавески висели безжизненно. И почему…
- Гарриет, мой ангел, с Крессидой все в порядке? - раздался за ее спиной голос Жанин, и она вышла из своей комнаты, кутаясь в шелковый халат. Лицо ее было обеспокоенным.
- Да, конечно. По крайней мере, я так думаю, потому что ее нет. А почему ты решила, что с ней что-то не так?
- Я слышала, как она вставала. Ее тошнило. Я хотела помочь ей, но дверь ванной была закрыта. Конечно, она перенервничала, но…
- Ты уверена, что это была Крессида? - с тревогой в голосе спросила Гарриет, зная, какой у сестры слабый желудок. - Я слышала, что папа собирался дать ей на ночь лекарство.
- Да, это была она. Дверь ее комнаты была открыта, а на полу валялось сброшенное одеяло. Потом я слышала, как она вернулась к себе.
- Бедняжка Кресс! Могу представить, как ей было плохо. Но сейчас она, должно быть, чувствует себя лучше. В комнате, как обычно, чисто, а она ушла погулять. Думаю, к мостику.
- Ах, к мостику. Что бы вы все делали без этого мостика? - рассмеялась Жанин. - Гарриет, я умираю от жажды. Ты не приготовишь мне чаю?
- Конечно. Я иду вниз. Вернись в постель, Жанин, а я принесу тебе чай.
- Нет, лучше я пойду с тобой.
Вслед за Гарриет она спустилась на кухню и плотно закрыла за собой дверь.
- Здесь можно свободно поговорить. Мы ведь не хотим разбудить твою мать?
- Упаси Боже, - ответила Гарриет. - Эй, Педи, подожди немного, сейчас я тебя выведу.
Наклонившись, она погладила старую суку-лабрадора, которая спокойно спала в своей корзинке.
- Позже ее, бедняжку, придется запереть в чулане. Как странно…
- Что странно?
- Она мокрая и лапы в грязи. Должно быть, она выбежала вслед за Кресс. Педи, что ты делала на улице в такой ранний час? Охотилась на кроликов?
Педи приоткрыла один глаз, протяжно зевнула и снова уснула. Она была очень старой и уставшей от жизни. Гарриет с жалостью смотрела на нее.
- Бедная старушка! Жанин, твой лимонный чай. Я тоже выпью чашечку, а потом пойду поищу Кресс, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
- Что-то тебя беспокоит, дорогая, не так ли? - спросила Жанин. - Сейчас я говорю не о сестре, а о тебе лично. Я еще вчера вечером заметила, что с тобой что-то творится.
- Нет, Жанин, со мной и вправду все в порядке, - ответила Гарриет с вымученной улыбкой, зная, что Жанин расстроится за нее больше, чем все остальные. - Обычная круговерть, ты же знаешь, но ничего серьезного. Верь мне. Ничто не омрачит нам сегодняшний день.
Жанин, как всегда, согласилась, понимающе улыбнулась, но взгляд ее блестящих карих глаз говорил, что ее не провести, и Гарриет снова почувствовала себя маленькой девочкой, плачущей за закрытой дверью, и услышала мягкий голос Жанин, спорившей на лестнице с ее отцом…
- …Джеми, не сердись на нее, не надо. Ты не прав.
- Жанин, извини, но это не твое дело. Гарриет моя дочь, и я должен ее воспитывать. Пора ей понять, что нельзя так себя вести.
- Как так? Джеми, Гарриет всего девять лет. Сейчас она ужасно расстроена. Согласна, ей нужна твердая рука, но она также нуждается в доброте и понимании.
- Неужели, Жанин? - в голосе отца слышалась насмешка. - Я считал, что французы более суровы в воспитании своих детей, а ты говоришь, как обыкновенная американская слюнтяйка. Ради Бога, Жанин, это был всего лишь щенок. Подумаешь, тяжелая утрата!
- Всего лишь щенок! Джеми, как ты можешь так говорить! Это на тебя не похоже. Для нее это, конечно же, тяжелая утрата. И уж коль скоро мы заговорили о воспитании французских детей, то послушай, что я тебе скажу. Возможно, мы к ним не очень требовательны, ждем от них слишком многого, но мы всегда стараемся понять их. А сейчас Гарриет нужно, чтобы ее поняли.
- Вполне возможно, но боюсь, что я ее совсем не понимаю. Особенно сейчас. Она трудный ребенок. С ней нелегко, в то время как…
- В то время как с другой малышкой легко и просто. Да, да, я все понимаю, но…
Наступило молчание.
- Так что? - спросил Джеймс.
- Я понимаю, что это не мое дело, но считаю, что вам не следовало отправлять ее в эту школу. Вот уж чего мы, французы, никогда бы не сделали. Она еще слишком мала и беззащитна, Джеми. Она должна остаться дома.
- Жанин, прости, но это не твое дело. Мэгги считает, что с ней трудно справляться и дома, и в школе, а это место как раз для таких неуправляемых детей, как она.
- Хорошо, надеюсь, вы понимаете, что делаете. А сейчас я хочу подняться к себе. Я немного устала. Спокойной ночи, Джеми.
- Спокойной ночи, Жанин. Мне жаль, что я затеял этот разговор.
- Не валяй дурака. Я почти что член вашей семьи, и мне нравится, когда со мной считаются. Мне бы только хотелось быть полезной.
- Боюсь, что здесь ты ничем не поможешь, - твердо ответил Джеймс. - О Господи, телефон. Надеюсь, что это не из больницы. Господи, только не сегодня.
- Я помолюсь Ему о тебе. Спокойной ночи, дорогой.
В коридоре раздались шаги, и Гарриет с головой закуталась в одеяло. В дверь тихонько постучали, и она открылась.
- Гарриет, как ты, мой ангел?
Голос Жанин, который она любила больше всего на свете, такой нежный, заботливый, так сильно отличающийся от сурового голоса матери. Она нарочно затаилась, притворяясь спящей.
- Дорогая, я знаю, что ты не спишь. Хочешь поговорить со мной?
- Нет, - резко ответила Гарриет.
- Хорошо, но если надумаешь, я буду у себя в комнате. Хочу немного почитать перед сном.
Жанин поцеловала Гарриет, и та с жадностью втянула в себя запах дорогих духов. Выпростав из-под одеяла руки, Гарриет обвила Жанин за шею.
- Ты самая моя любимая взрослая, - сказала она. - Самая любимая из всех взрослых.
- Дорогая, какой чудесный комплимент. Но…
- Это правда. Папа на меня все время сердится, а мама просто меня ненавидит.
- Гарриет, ты не должна так говорить. Конечно же, мама любит тебя.
- Буду говорить, потому что знаю.
Она вынула из ящика бумажную салфетку и высморкалась.
- Если бы ты жила с нами, то тоже возненавидела бы меня. Мне больше не придется жить с ними. Они нарочно отсылают меня в эту школу. Им хочется поскорее от меня отделаться.
Она горько разрыдалась. Жанин взяла девочку на руки. Она такая маленькая и хрупкая, думала Гарриет, но с ней гораздо уютнее, чем с мамой. Она положила голову на грудь Жанин и прошептала:
- Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей мамочкой.
