Семен Малков - Голубая кровь
– Нет, Вера, не сердце у меня болит, а душа! Потому, что Наденька – не твоя дочь. Ты не смогла полюбить ее как Свету Иначе бы тоже сильно переживала!
Укор мужа был таким болезненным, что Вера Петровна заплакала, но это его не остановило.
– Я всегда замечал, что всю свою душу ты отдаешь Свете и внуку, а надолго Наденьки мало остается, – с горечью продолжал он. – Относился к этому с пониманием, но мне было больно.
Сказанное им было слишком несправедливо. На глазах Веры Петровны выступили слезы.
– Обидно это слышать от тебя, Степа! – возразила она. – Я любила Наденьку всегда, несмотря на го, что она – дочь Лидки, которая нас с тобой разлучила. Ты не имеешь права меня упрекать!
– Это почему? Разве я сказал неправду?
– Потому что к Свете ты тоже проявлял меньше любви, чем к Наде, хотя она – наша общая дочь!
Розанов возмущенно пожал плечами.
– Ты забыла почему? Сколько лет я даже не подозревал, что она – моя дочь? А Наденьку я растил с рождения!
Воспоминания были столь горьки, что Вера Петровна зарыдала, уткнувшись лицом в лежащие на столе руки. Потом, собравшись с духом, подняла голову:
– Нет, так мы далеко зайдем, Степа! Прощаю тебя, понимая твое состояние Видит Бог, что я тоже очень любила Наденьку и глубоко переживаю наше горе!
В тесной, прокуренной комнате следователя МУРа шел допрос Валета. За окном ярко светило солнце, а настроение у молодого, но уже располневшего и облысевшего капитана было пасмурное. Растерянно глядя, на сидящего перед ним с наглым видом Валета, он почесал в затылке.
– Даже не знаю, что с тобой делать, Корнев. Влип ты крепко. Если бы не это, указал на лежавшую на столе кассету, – гулял бы ты уже на свободе. У меня на тебя, считай, больше ничего нет.
– Вот и отпускай, начальник! Это – туфта, – Валет кивнул на кассету. – Мои враги сварганили – чтобы упечь.
– Нет, голос – твой. Экспертиза это докажет, – покачал головой капитан. – Но в протокол я записал, что все отрицаешь. Ты и дальше будешь лепить нам горбатого? Ведь не выдержишь расколешься!
– Не расколюсь, ничего не докажете! Меня подставили.
– Ладно, так и запишем, – капитан сделал отметку в протоколе и пододвинул его к Валету. – Подписывай.
– Ничего не подпишу без адвоката, – наотрез отказался тот. – Я ученый.
– Знаю это, Валет, то бишь гражданин Корнев. Поэтому и не настаиваю.
Капитан отложил в сторону протокол и нажал на кнопку. В дверях сразу возник конвоир, и он распорядился:
– Доставьте задержанного в КПЗ!
Конвоир, надев наручники, увел Валета. Как только за ними закрылась дверь капитан достал мобильник и, набрав номер, приглушенно сообщил:
– Передай шефу, Игорь, что его «мокрушник» у меня здесь – в КПЗ. Уверен, что расколется, – у нас кассета, где он его закладывает. Нет, только копия, а кто хранит оригинал – неизвестно. Жду указаний!
Сидя за столом в своем роскошном кабинете, Бутусов визировал документы, когда к нему вошел с озабоченным видом его помощник Игорь. Бутусов сразу оторвался от бумаг и вопросительно поднял на него свои холодные глаза:
– Ну что, узнал куда подевался Валет?
– В ментовку попал, – хмуро сообщил Игорь. – Он в КПЗ, на Петровке.
– По пьянке или опять обкурился?
– Хуже, Борис Осипович! У чеченцев его отбили. Наш человек в МУРе за него много бабок хочет.
Бутусов презрительно скривил губы.
– Чего это он так губу раскатал?
– У Валета кассету нашли – а там компра.
В холодных глазах его шефа появилась тревога.
– Что еще за кассета? – обеспокоился он. – На кого компра?
– На вас, Борис Осипович. Валет кому-то проговорился, что замочили вашу… – замялся Игорь, – ну, в общем, ту… женщину…
От такой новости Бутусов сразу вскочил на ноги.
– Врешь! Не мог Валет этого сделать. С кем же он говорил?
– С тем, кто записал, – наверно, с чеченом. Проболтался под кайфом. Но вы не беспокойтесь, Борис Осипович, – заверил шефа Игорь, – завтра же эта кассета будет у меня!
Бутусов опустился в кресло, озадаченно нахмурил брови.
Наверно – это копия, а оригинал у чеченов. Чего они за нее хотят? Участки на Юго-Западе загрести?
– Скорее всего так, – согласился Игорь. – А с Валетом как поступим: сразу выкупим или пусть посидит, чтобы меньше болтал?
Но ответ он получил не сразу – Бутусов мучительно раздумывал. Ему жаль было терять своего старого, испытанного подельника. «Нет, не стоит он того, чтобы я рисковал собственной шкурой», – переборов укоры совести, принял он наконец решение:
– Ничего не поделаешь, списываем Валета! Передай своему менту: получит кучу бабок, но чтобы устроил моему корешу отходняк. И не чеченцев надо опасаться, Игорь, а его показаний ментам. Если найдут… ту… мою… – между бровей Бутусова пролегла жесткая складка, – нам несдобровать!
Даже Бутусов не предполагал, что с Валетом будет покончено так быстро и просто. У капитана милиции был свой человек в охране тюрьмы – долговязый сутуловатый детина, развозивший по камерам пищу. Раздавая в тот вечер ужин, он остановился перед КПЗ Валета и, воровато оглянувшись вокруг, подсыпал что-то в миску с едой. Потом открыл смотровое окошко в двери и, просунув туда миску, крикнул:
– Заключенный Корнев, ужинать!
В камере были двухэтажные нары, но Валет почему-то находился там один. Он взял свой ужин и сел на нары. Проголодавшись, загреб ложкой кашу и отправил ее в рот. Однако через мгновение охнул, лицо его исказила мучительная гримаса и, схватившись за живот, бандит без чувств повалился на пол. Дверь тут же открылась, в камеру заскочил сутулый охранник, заменил миску с едой и убежал поднимать тревогу.
Вернулся он уже с врачом и еще двумя в форме – тюремным начальством. Врач склонился над Валетом и, закончив осмотр, безнадежно махнул рукой.
– Все, этот бандит уже никому вреда не принесет!
– Неужто скапутился? Такой здоровенный битюг! – равнодушно спросил у него низенький толстяк в погонах майора. – Как думаешь, от чего?
– Вскрытие покажет. Но мне и так ясно – отравился. Тюремный начальник подозрительно посмотрел на сутулого охранника.
– Уж не ты ли помог ему в этом, Петрович? Вряд ли, он сумел что-то с собой сюда протащить.
Он обернулся к второму – очевидно, дежурному.
– Возьми миску с едой на экспертизу! Надо проверить, хоть и здорово, что мокрушник отбросил копыта.
– Можете проверять сколько угодно! – изобразил обиду сутулый охранник. – Валет хавал то, что и все. Я тоже пробовал и, как видите, живой!
– Ладно, не волнуйся, Петрович! Никто копаться не собирается. Ведь Валет заложил заказчика и чуял, что ему конец. Одним душегубом стало меньше!
