Челси М. Кэмерон - Чем глубже мы падаем (ЛП)
Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.
Учитывая то, что мы жили в одном здании, я определенно мог столкнуться с ней в любой момент. Я осмотрел комнату, и она вдруг стала казаться мне намного меньше. В груди появилось знакомое давящее ощущение, и легкость в голове возвестила о том, что я должен выбираться отсюда. Прямо сейчас.
Без моих лекарств, активирующих кнопку СТОП в мозге, даже представить было невозможно, что могло бы произойти. Что я мог натворить. В моей голове что-то строилось, росло, расширялось, пока я не был вынужден избавляться от этого, начиная ломать и крушить все вокруг себя, чтобы не позволить вине, боли и раскаянию полностью уничтожить меня. Я научился контролировать себя за последние два года, но сейчас одна лишь перспектива увидеть ее угрожала обратить все усилия в прах.
Я чуть не забыл ключ-карту, с помощью которой мог попасть в свою комнату, но в последний момент, перед тем как захлопнулась дверь, я успел схватить ее и направился к ближайшему выходу. Я едва не врезался в какого-то парня, но даже не остановился, чтобы извиниться. Это ничего бы не значило.
Оказавшись на улице, я начал идти. Вокруг было слишком много людей. Я должен был убраться подальше от них. От их громких радостных голосов и громкой счастливой жизненной энергии. В кампусе колледжа можно было найти не так уж много мест, чтобы уединиться, но будь я проклят, если не найду хотя бы одно.
Само лишь движение во время ходьбы приносило мне облегчение. Если я сфокусируюсь на ходьбе, то перестану зацикливаться на продолжающемся безумии в моей голове.
Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.
Что она здесь делала? Вероятно, ее брат тоже здесь. Они всегда были вместе в школе, но это было два года назад. Может, теперь они изменились. Может, она стала другой.
В последний раз, когда мы виделись, я лежал в больничной кровати, а она стояла в открытых дверях моей палаты, глядя на меня. Я никогда не забуду то выражение в ее глазах. Эти голубые глаза напомнили мне о небе, отражающемся в воде озера летним днем.
Они были пустыми. Холодными, тусклыми и пустыми. Я никогда не видел их такими раньше. Та яркая девушка, которая постоянно болтала и смеялась, исчезла. Разлетелась на осколки.
Она стояла там, пока я не закрыл глаза и не отвернул голову. Как последний трус.
Готов поспорить, что она точно не желала меня видеть.
Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания, и перешел через железнодорожные пути, пересекавшие территорию кампуса. Я понятия не имел, где нахожусь, но мне было все равно. Я прошел мимо склада хранения спортивного инвентаря и очутился на дороге к ферме, прямо на окраине кампуса. Прекрасно.
Так как занятия еще не начались, все было тихо, но на территории загона я увидел несколько лошадей. Когда я был ребенком, вверх по дороге от моего дома находилась лошадиная ферма, и я часто прогуливался там, когда был зол на свою маму или отчима по поводу любого пустяка, которым они могли задеть меня девятилетнего.
Я подошел прямо к забору, надеясь, что никто не выйдет и не накричит на меня. Это к добру не приведет, о чем мне было хорошо известно.
Наблюдая, как лошади бегают и гоняются друг за другом, я чувствовал, как проясняется в моей голове. Я хотел бы, чтобы со мной сейчас оказалась моя камера, которую я получил в подарок от своего социального работника. Она привела меня в мир фотографии, еще один выход для моей энергии. Определенно, я мог бы вернуться сюда снова, когда буду мыслить более ясно.
С Шарлоттой, внезапно вернувшейся в мою жизнь, это было очень маловероятно.
Черт.
Я с трудом подавил желание треснуться головой о забор.
— Эй! — резкий женский голос заставил меня поднять глаза. Женщина, выглядевшая так, словно она родилась в конюшне и, возможно, собиралась закончить там свои дни, подошла ко мне, положив руки на свои бедра, обтянутые потертыми джинсами.
— Что вы делаете?
В одной руке она держала какую-то корзину, а в другой вилы. Я должен был быть полным придурком, чтобы шутить с ней.
— Ничего, просто прогуливаюсь, — я мог бы сказать что угодно, а она по-прежнему продолжала бы смотреть на меня так, словно я собирался напасть на нее.
— Ну, тогда идите дальше, — сказала она, вздернув подбородок, намекая, что я заблудился. Я с трудом подавил желание улыбнуться ей. Если бы на мне была шляпа, я бы приподнял ее и пожелал женщине доброго дня. Это всегда сбивало людей с толку.
Боже, на самом деле мне очень-очень хотелось затянуться косячком. Просто лечь на спину и наблюдать за тем, как ветер гоняет по небу тучи. Или оттянуться с девушкой. Это тоже помогало, но эффект был недолгим. Он длился лишь до того момента, как на мне высыхал пот, а я выходил из нее и тупо смотрел вниз, пытаясь вспомнить ее имя.
В большинстве случаев мне это даже удавалось.
Опасаясь спровоцировать женщину с вилами, я развернулся и пошел в сторону общежития.
Я не мог выйти и выкурить косячок. Я не мог пойти и снять себе случайную девчонку. Нет, конечно, я мог бы, но потом мне бы позвонила мисс Кэрол, мой социальный работник, и догадалась обо всем. Она всегда знала, и разочарование в ее голосе, когда она произносила мое имя, было худшим звуком на свете. На втором месте после того звука, который издает автомобиль, когда катится, переворачиваясь, по асфальту.
Так что я медленно побрел в свою новую комнату, не поднимая глаз и надеясь, что по пути не столкнусь с ней.
Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.
Лотти
Я нашла лестницу, но вместо того, чтобы спуститься вниз и попасть в поток заселяющихся, я поднялась вверх, на крышу. Я всегда чувствовала себя спокойнее, забираясь повыше. Может, это имело какое-то отношение к тому домику на дереве, который папа построил для нас с Уиллом в один год, когда в нем взыграли отцовские чувства.
Может, это имело какое-то отношение к факту, что на фоне большинства людей я выгляжу карликом.
На двери, ведущей на крышу, висел знак опасности, но я его не боялась. Самое худшее, что со мной могли сделать, это накричать на меня.
У меня ничего не было, чтобы оставить дверь приоткрытой, поэтому я сняла один из своих сникерсов и засунула его в щель, чтобы не оказаться девушкой, у которой сдали нервы, она сама себя заперла на крыше и нуждается в спасении.
Под обутой ногой зашуршал гравий и впился в другую ногу, на которой был только носок, когда я отошла от двери, повернувшись к ней спиной. Диссонанс автомобильных сигналов и голосов всех, кто находился внизу на улице, затих, и я закрыла глаза, представив, что нахожусь где-нибудь в другом месте.
