Диана Палмер - Камень преткновения
Но при этом она занимала в его мыслях достаточно много места. Кэд не был похож на своих младших братьев, Роберта и Грега, которых Бесс очень любила. Он никогда не флиртовал с ней, никуда не приглашал. Он просто не стал бы этого делать, потому что ему нравились девушки совсем другого типа, о чем однажды он ей сказал напрямик. Бесс не могла без стыда вспоминать о своем робком порыве тем летом, когда он обучал ее верховой езде, и о его реакции на этот порыв.
Бесс просто не представляла себе, как они с матерью, взбалмошной и расточительной, расплатятся с долгами. Ведь Кэд по вине Фрэнка потерял довольно крупную сумму денег. «О, папа, — думала Бесс с горькой улыбкой, — какую беду ты на нас навлек…» Она жалела этого измученного человека, оказавшегося неспособным вынести несчастье, которое он принес семье, и слишком любила, чтобы осудить за это. Тяжело было сознавать, что он не нашел другого выхода.
Кэд шел быстро и уверенно, несмотря на ураганный ветер. Ничто не могло помешать ему в его решении осуществить задуманное. Глядя, как он приближается к входной двери, Бесс не в силах была унять бившую ее дрожь. Полы его поношенного темного дождевика касались высокой травы, на широкие поля серой ковбойской шляпы падали, тая, снежинки. Шаг у него был широкий, размашистый, и, когда он вошел в полосу света, падавшего от веранды, Бесс уловила холодный блеск его темных глаз на сильно загоревшем мужественном лице.
У Кэда был выпуклый лоб, а прямой нос и губы — как у греческих статуй. Образ дополняли широкие скулы и черные глаза. Волосы, тоже черные, были густыми и прямыми, аккуратно подстриженными и гладко зачесанными. От него веяло мужской силой, чему способствовали высокий рост и крепкие длинные ноги. Даже в старой одежде и измятой широкополой шляпе он выглядел просто великолепно, и Бесс не в силах была оторвать от него восхищенный взгляд. Кэд не был богат, но Бесс это нисколько не трогало. Камнем преткновения была откровенная неприязнь к нему ее матери, а также безразличие самого Кэда к девушке. Она до сих пор не могла себе простить, что однажды не сдержала своих чувств, а Кэд наверняка принял ее страстный порыв за обычное кокетство. Само воспоминание об этом было невыносимо.
Мысли Бесс были прерваны появлением Кэда, который навис над ней, когда она подошла к дверям встретить его. Он, прищурившись, внимательно посмотрел на Бесс, одетую в бледно-зеленое шелковое платье. В ее больших карих глазах застыла печаль.
Это не могло оставить равнодушным Кэда.
— Впустите меня, Бесс, — тихо проговорил он.
Бесс тут же повиновалась. Голос Кэда звучал властно, хотя он редко его повышал. И если бы даже совершил головокружительный ковбойский прыжок, то разговор его по-прежнему оставался бы спокойным. Суровым Кэда сделала жизнь. Коулмен Холлистер не баловал старшего сына, чего не скажешь о младших. Кэд был первенцем. Отец готовил его к тому, чтобы со временем передать ему ранчо. Деньги, выигранные на состязаниях в родео, Кэд вкладывал в хозяйство.
Войдя в вестибюль, Кэд не снял шляпу. Он умел скрывать свои чувства, но характер никуда не спрячешь. На Бесс он смотрел совершенно бесстрастно, но от него не укрылось, что выглядит она измученной. Видимо, Гэсси превратила ее жизнь в сущий ад. Девушка зарделась от смущения, и ее овальное личико с маленьким, классической формы носом и красиво очерченными губами выглядело сейчас особенно привлекательным. Он не выразил Бесс сочувствия, хотя очень жалел ее. И очень хотел. Как всегда. Но запрещал себе даже думать об этом.
— Где ваша мать? — спросил он.
— У себя. Лежит в постели. — Бесс уже съела помаду с нижней губы и теперь принялась за верхнюю. При Кэде она чувствовала себя совсем маленькой девочкой.
— А вы как? — Он по-прежнему не спускал с Бесс мрачного оценивающего взгляда, который так ее волновал.
— Со мной все в порядке. Благодарю вас за то, что вы для нас сделали. От себя и от мамы.
— От мамы? Возможно ли это? Кстати, моя мама и наши соседи прислали вам обед и ужин на завтра. У нас так принято, так что не отказывайтесь. Мы не перестанем уважать вас только потому, что вы лишились денег.
— У нас и в самом деле нет денег, — печально улыбнулась Бесс. — Уже нет.
— Да, знаю.
Совершенно подавленная, она подняла глаза на Кэда:
— Полагаю, вам известно и то, что мы потеряли все имущество. Теперь у нас одна забота: расплатиться с вами и с другими инвесторами. Надеюсь, на это у нас хватит денег.
— Я пришел не за деньгами, — тихо ответил Кэд. — Просто хотел узнать, не могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезен.
Бесс с трудом сдерживала слезы.
— Нет, спасибо, — ответила девушка. — Видит Бог, вы и так очень помогли нам.
— У вас усталый вид, — заметил он, скользнув взглядом по ее бархатистому лицу, бледному от усталости. У Бесс были большие глаза, щеки цвета персика и необычайно соблазнительное тело, будившее в Кэде желание всякий раз, как он ее видел. Она была прелестна, хотя без макияжа лицо ее несколько проигрывало. Однако Кэду, знавшему ее чуть ли не с детства, Бесс казалась обворожительной. Но девушка об этом понятия не имела. Он никогда не выказывал ей своих чувств.
Кэд снял шляпу и стряхнул с нее снег на выцветший восточный ковер и поношенные ботинки.
— Мама и мальчики выражают вам свои соболезнования, — сказал он, мрачно глядя на Бесс.
Но Бесс почудилось в его взгляде презрение, и она почувствовала себя еще более несчастной. Ведь это ее отец втянул Кэда в авантюру, и теперь Кэд мог лишиться ранчо. И зачем только он пошел на такой риск и залез в долги?
— Ваша мама и братья слишком добры, если учесть, в какое положение вы попали из-за моего отца, — ответила Бесс.
Кэд криво улыбнулся.
— Мы потеряли все, до последней рубашки, — холодно проговорил он, вытащив из кармана и закуривая сигарету, даже не подумав спросить разрешения у Бесс. Затем, выпустив струйку дыма и пристально всматриваясь в прозрачную, нездоровую бледность, разлившуюся по лицу Бесс, добавил: — Все это вам уже известно, но ваша мать и пальцем не пошевельнет, чтобы найти какой-то выход из положения.
Кэд сказал сущую правду.
— Она просто не способна что-либо предпринять, — с бесстрастным видом возразила Бесс, скользнув взглядом по широкой мускулистой груди Кэда, мерно колыхавшейся при каждом вдохе и выдохе. Бесс как-то видела Кэда, работавшего в поле без рубашки, и до сих пор не могла забыть его могучее загорелое тело, дорожку волос, спускавшуюся от груди к плоскому животу и ниже. Это воспоминание горячей волной захлестнуло Бесс.
— Она подавляет вас, — продолжал между тем Кэд. — И всегда подавляла. Вам двадцать три, но ведете вы себя, как маленькая девочка. И так и не повзрослеете из-за нее. Ей постоянно нужна нянька, и теперь, после смерти отца, этой нянькой станете вы. Она сломает вас, как сломала вашего отца.
