Сьюзен Элизабет Филлипс - Что я сделал ради любви
И если бы только вся идея добровольного поощрения папарацци не была так ей отвратительна.
Прошло пять минут.
Джорджи оделась, как подобает случаю. Наряд ей подобрал талантливый стилист: черный хлопковый сарафан с широкой алой отделкой на лифе и россыпью причудливых рыжих и коричневых листьев, сыпавшихся от талии к подолу узкой юбки; коричневые танкетки в греческом стиле с ремешками, обвивающими щиколотки, и довершали впечатление элегантности и стиля янтарные серьги. Все это шло ей гораздо больше, чем оборки или яркие платья с большим декольте. Кроме того, сарафан прекрасно скрывал ее худобу.
Прошло восемь минут…
Рори Кин наконец засекла ее и дружески помахала рукой. Джорджи махнула в ответ. Пятнадцать лет назад, во время второго сезона «Скип и Скутер», Рори была ничтожным помощником режиссера, а вот теперь стала главой «Вортекс стьюдиоз» и одной из самых могущественных женщин в Голливуде. Поскольку два предыдущих фильма Джорджи провалились, а последний обещал стать полной неудачей, крайне неприятно, когда такая влиятельная особа видит, что она сидит здесь с растерянной физиономией. Впрочем, что тут нового? Только она никогда не относила себя к капитулянтам. И нечего сидеть и перебирать пораженческие мысли!
Джорджи пыталась игнорировать любопытные взгляды. Но пот уже выступил на лбу. Оказаться одной в «Айви» равносильно публичному остракизму. Может, открыть сотовый? Но тогда все подумают, что она в панике звонит своему парню.
На другом конце патио обедала компания тощих, выхоленных, вымученно-стильных молодых наследниц с красивыми пустыми лицами. Здесь были бесцветные дочери поблекшей рок-звезды, студийного магната и всемирно известного производителя безалкогольных напитков. Девушки были знамениты тем, что были знамениты: иконы всего, что было модным и недоступным для обычных женщин, вздыхавших над их снимками. Никто из девиц не хотел признаваться, что живет на деньги папаши, поэтому они обозначали свое занятие как «дизайнеры сумок». Но настоящей их работой было позирование перед репортерами. Вот и теперь их лидер, наследница королевства безалкогольных напитков, поднялась из-за стола и подобно изящному «феррари» устремилась к Джорджи.
— Привет, я Мэдисон Меррил. Мы не знакомы.
Она приняла картинную позу для обозрения репортеров с длиннофокусными объективами, позволяя им разглядеть платье-трапецию от Стеллы Маккартни.
— Я просто влюбилась в вас, когда посмотрела «Лето в городе». Не понимаю, почему картина не стала хитом. Обожаю романтические комедии. — На гладком лобике пролегла морщинка. — То есть мне и серьезные вещи тоже нравятся, — поспешно добавила она. — Ну, знаете, Скорцезе и все такое.
— Понимаю, — кивнула Джорджи и изобразила свою фирменную задорную улыбочку, представляя, как лихорадочно щелкают камеры фотографов, ошалевших от неожиданного улова: безумно фотогеничная Мэдисон Меррил рядом с изможденной Джорджи Йорк, тоскующей в одиночестве за столиком на двоих.
— «Скип и Скутер» тоже класс.
Мэдисон отступила на несколько шагов, чтобы зонтик не затенял ей лицо.
— В девять лет этот сериал был моим самым любимым.
У девчонки даже не хватало мозгов вести себя тактично. Если она хочет продвинуться в Лос-Анджелесе, придется многому научиться.
Мэдисон уставилась на пустой стул.
— Мне пора вернуться к друзьям. Вы могли бы, типа того… сесть за наш столик, если не с кем пообедать?
Нужно отдать ей должное, она довольно ловко превратила констатацию факта в вопрос.
Джорджи раздраженно дернула за янтарную сережку.
— О нет. Его задержали на совещании. Я обещала, что подожду. Мужчины, что поделать!
— И не говорите.
Мэдисон помахала фотографам и направилась к своему столику.
Джорджи казалось, что мигающая неоновая стрелка показывает прямо на пустой стул. Тысячи… да что там, миллионы мужчин по всему свету отдали бы все, чтобы пообедать со Скиппер Браун, но ей взбрело в голову выбрать своего ненадежного бывшего лучшего друга.
Возле стола в третий раз возник официант:
— Уверены, что не хотите сделать заказ прямо сейчас, мисс Йорк?
Вот она и попалась. Оставаться невозможно. Уходить — немыслимо.
— Пожалуйста, еще один чай со льдом.
Официант исчез. Джорджи подняла руку и картинно уставилась на часы. Похоже, у нее ничего не вышло. Придется сделать вид, что ей позвонили. К несчастью, друг попал в аварию. Сначала она притворится, будто расстроена. Потом обрадуется, что никто не пострадал, после чего, разумеется, все поймет и простит.
Внимание! Таинственный поклонник не явился на свидание с Джорджи!
Мысленно она уже видела снимок: она сидит в одиночестве за столиком на двоих. Подумать только, такой простой план — и рухнул в одночасье!
Ей следовало бы, подобно другим знаменитостям, нанимать себе спутников. Но ей всегда была ненавистна идея быть окруженной платными компаньонами.
Потянувшись за сотовым, Джорджи вдруг ощутила некий сдвиг в атмосфере, словно патио прошил разряд электрического тока. Джорджи подняла глаза, и кровь в жилах застыла при виде Брэмуэлла Шепарда.
По всему патио вскидывались головы и, словно шарики в пинг-понге, метались от Брэма к ней и обратно. Брэм был одет как никчемный второй сын свергнутого европейского монарха в изгнании: дизайнерский блейзер — возможно, «Гуччи», — дорогие джинсы, подчеркивавшие все шесть футов два дюйма его роста, и полинявшая черная майка, означавшая, что ему плевать, как он выглядит. Парочка моделей мужского пола завистливо пожирали его взглядами. Мэдисон Меррил приподнялась, явно пытаясь перехватить его, но Брэм шагал прямиком к Джорджи.
Громко визжали тормоза: это папарацци, не обращая внимания на машины, бросились через дорогу, чтобы сделать снимок недели, а может, и целого месяца, поскольку Джорджи и Брэма не видели вместе с того самого момента, как закончились съемки сериала.
Брэм остановился у столика, нырнул под зонтик и коснулся губами ее губ.
— Трев не мог прийти, — пояснил он тихо, чтобы их не подслушали. — Непреодолимые и возникшие в последнюю минуту обстоятельства.
— Поверить не могу, что ты взял на себя такой труд.
Она действительно не верила. Брэму что-то нужно от нее: может, задумал устроить публичную сцену?
Она сложила свои онемевшие губы в гримасу, которую, как надеялась, окружающие примут за улыбку.
— И что ты с ним сделал?
— Ты чересчур подозрительна. Бедный парень потянул спину, когда выходил из душевой кабинки.
Брэм устроился напротив, продолжая говорить едва слышно и одаривая ее самой чувственной из своих улыбок.
