Даниэла Стил - Калейдоскоп
— Вы учитесь?
— Учу. Маленький мальчик… дома… очень болен… туберкулез.
Сэм кивнул. Все, что он успел узнать о ней, было возвышенно и благородно.
— Неужели вы не голодны? Вам не хочется есть?
Соланж не поняла. Пришлось снова прибегнуть к жестам. На этот раз она улыбнулась. У него чуть сердце не выпрыгнуло из груди.
— Ну, ладно… ладно. — Она показала пять растопыренных пальцев. — Пять минут.
— Придется торопиться, а кофе-то здесь подают горячий! — бормотал Сэм.
Он взял у девушки сумку и, словно на крыльях, полетел вместе с ней через улицу к кафе. Хозяин встретил Соланж как старую знакомую и чуточку удивился, видя ее в обществе американского солдата. Она назвала его Жюльеном, и они немного поболтали. Потом она спросила чашку чаю, но отказалась от еды. Тогда Сэм взял на себя смелость заказать для нее хлеба и сыра, и она была вынуждена поесть. Он только сейчас заметил, до чего она худа. У Соланж были изящные, длинные пальцы. Она осторожными глотками пила горячий чай. И вдруг с благодарностью взглянула на Сэма.
— Почему вы это делаете? Я не понимаю.
— Сам не знаю, — серьезно ответил Сэм и для верности воздел руки к потолку. Затем приложил руку поочередно к сердцу и к глазам. — Когда я вас увидел, то почувствовал что-то необыкновенное.
Она неодобрительно окинула взглядом кафе, где было еще несколько местных девушек с американскими солдатами. Сэм поспешно замотал головой.
— Нет-нет… не то… больше, — он развел руки в стороны, показывая «больше», но девушка с грустью посмотрела на него. Ей лучше знать.
— Это не существует.
— Что «это»?
Она тоже коснулась рукой груди в том месте, где было сердце, и развела руками.
— У вас кто-нибудь погиб на войне? — И через силу: — Муж?
Она покачала головой.
— Мой отец… мой брат… немцы убили… Мама умерла туберкулез. Отец, брат — Сопротивление.
— А вы?
— Я… ходила… больная мама.
— Ухаживали за больной матерью?
Девушка кивнула.
— Мой брат был шестнадцать… — глаза Соланж наполнились слезами.
Сэм погладил ее руку, и, как ни странно, она не отняла ее — по крайней мере в те несколько секунд, что прошли до следующего глотка чая, очевидно, придававшего ей силы.
— У вас есть еще родные? — Девушка не поняла. — Братья? Сестры? Тети? Дяди?
Соланж покачала головой: нет. Вот уже два года она совсем одна. Одна пережила оккупацию. Зарабатывает на жизнь уроками. После смерти матери хотела вступить в Сопротивление, но тут произошла трагедия с братом: его выдал кто-то из соседей. С тех пор ей начало казаться, будто кругом — одни коллаборационисты и предатели. За исключением горсточки патриотов, а их выслеживали и беспощадно убивали. Все так изменилось… И она сама. Из неунывающей хохотушки превратилась в угасающую, недовольную, сторонящуюся всех одиночку. Но этому парню удалось затронуть забытые струны ее души, и она оттаяла.
— Сколько вам лет, Соланж?
Она немного подумала.
— Девяносто.
Сэм расхохотался.
— Ну, это вряд ли. Может быть, девятнадцать?
До девушки дошло, что она сказала, и она тоже прыснула — в первый раз за все время. И стала еще прекраснее.
— Вы замечательно сохранились для девяноста лет! А мне, знаете, двадцать два…
Разговор постепенно вошел в русло обыкновенного знакомства парня с девушкой. Они забыли, что успели хлебнуть лиха: она потеряла всех близких, а он штыком вспарывал животы немцам.
— Вы студент?
— Да. Я учился в Гарвардском университете, в Бостоне. — Даже сейчас он испытывал гордость, хотя, казалось бы, какое это имеет значение? Но его гордость возросла, когда он увидел, что девушка поняла.
— 'Арвард?
— Вы что-нибудь слышали?
— Конечно! Как Сорбонна, да?
— Похоже на то. — Сэм был счастлив, что девушка знает его университет. Они обменялись улыбками. Хлеб и сыр давно были съедены, но Соланж не спешила уходить.
— Может, завтра увидимся? Погуляем? Или пообедаем вместе? Поужинаем? — Сэм считал своим долгом подкормить ее.
Она показала на книги в сетке. Он не отставал.
— После работы? Или до?.. Прошу вас! Кто знает, сколько я здесь пробуду!
До солдат уже доходили слухи о скором переводе в Германию. Мысль о предстоящей разлуке с Соланж его убивала. Только не сейчас! Он впервые в жизни полюбил, потерял голову, окунувшись в зеленые глаза, в этот миг светившиеся добротой и умом.
Соланж вздохнула. Он так настойчив! Мало того — вопреки своему желанию она тоже увлеклась. За все время оккупации она ни разу не встретилась с немцем — вообще ни с одним солдатом — и не собиралась менять свое поведение. И все же… Этот не такой, как другие…
— Ладно, — неохотно согласилась она.
— Вам нечего бояться, — заверил Сэм.
Соланж смутилась. Он взял ее руки в свои.
— Спасибо.
Они вышли из кафе; Сэм перевел ее через дорогу. Там она пожала ему руку и, пробормотав положенные слова признательности, исчезла в доме, решительно захлопнув за собой дверь.
Сэм не спеша возвращался к себе в казарму. Эти несколько часов перевернули ему душу. Удивительное создание неспроста вошло в его жизнь. Это — судьба.
Глава 2
— Где ты вчера пропадал? — спросил Артур, зевая.
Они завтракали в ресторане отеля «Идеал» на улице Святого Себастьяна. Все парижские отели были забиты американскими солдатами. Сам Артур превосходно провел вечер: вино и женщины.
— Ужинал с Соланж, — небрежно произнес Сэм, допивая кофе.
— Это еще кто? Какая-нибудь малышка, которую ты подцепил после того, как смылся?
— Отнюдь, — Сэм озорно улыбнулся. — Помнишь, мы встретили ее на Рю д'Арколь — рыжие волосы, зеленые глаза, восхитительные ножки… походка…
— Ты шутишь? — На какое-то время на Артура напал столбняк. Да нет, Сэм его разыгрывает! — Я чуть было не поверил. Нет, правда, где тебя носило?
— Я же сказал: ужинал с Соланж, — на этот раз Сэм был вполне серьезен.
— Уолкер, неужели та самая? Где, черт возьми, ты ее встретил?
— Ждал возле дома. И дождался. Она ходила заниматься с больным мальчиком. У него чахотка.
— Откуда ты все это знаешь? Насколько я помню, она не говорит по-английски.
— Немного говорит. Не слишком хорошо, но достаточно, чтобы я понял. Если не считать того, что, по ее словам, ей девяносто лет, мы прекрасно побеседовали.
На лице Сэма появилась улыбка собственника. Все ясно: он с ней переспал. Артур почувствовал приступ зависти: ведь и он мог проявить настойчивость! Да, в Сэме что-то есть. Он из породы победителей.
