Эрин Даттон - Полное погружение
Изабелл пыталась не слушать капеллана. Он начал рассказывать, что Джимми был человеком твёрдой веры. Говорил о приверженности Джимми к семейным ценностям, как потерял жену и в одиночку растил сына. Но когда начали восхвалять смелость, честь и отвагу Джимми, проявленную в работе, Изабелл перестала слушать. Она не хотела слышать о чести, из-за которой лишилась брата.
Взгляд Изабелл скользнул по крышке гроба, закрытой по её просьбе. Как она ни пыталась, у нее не получалось отогнать видение Джимми, одетого в униформу, лежащего внутри. Она зажмурилась.
При лёгком прикосновении к тыльной стороне руки она снова открыла глаза. Кончиками пальцев Рид успокаивающе гладила её запястье, Изабелл дёрнулась и сложила руки на груди. Сегодня ей не нужно было сострадание, и тем более от Рид. Ей не хотелось, чтобы её горе кем-то нарушалось.
Изабелл мало общалась с Джимми в последние годы, и только сейчас осознала, что упустила возможность узнать своего брата лучше. Слишком тяжело было вернуться домой после смерти родителей. Всё вокруг напоминало ей о них, и в попытке оградить себя от боли Изабелл перестала приезжать. Она эгоистично не подумала о том, что, возможно, нужна здесь Джимми, куда проще было верить его словам, что всё нормально. Теперь же она с удивлением поняла, насколько одинок он был, настолько же, насколько и она сейчас. Она снова посмотрела на Чейза, не зная, как будет растить практически чужого ребёнка.
По правде говоря, её удивляло малейшее проявление беспокойства о ней от Рид, даже это прикосновение. После того дня в больнице Изабелл видела эмоции Рид всего один раз – когда они объясняли Чейзу, что произошло. Когда его подбородок задрожал, и мальчик был готов расплакаться, Рид притянула его к себе, и чем крепче были объятия, тем сильнее в её волевых чертах проступала боль. Изабелл не знала, кто кому был тогда больше нужен.
С того момента Рид была тихой и погружённой в себя больше, чем обычно. Она, казалось, мыслями была где-то далеко и даже высказывала своё мнение по поводу похорон только, когда Изабелл спрашивала её. Она молчала по пути в церковь, и все время смотрела в окно. Прикосновение стало первым намёком на то, что Рид замечает происходящее вокруг.
Красно-коричневые скамейки были заполнены людьми в накрахмаленных униформах, украшенных всеми возможными знаками отличия и наградами. Собралось не только местное отделение пожарной безопасности, но и представители других городов со всего штата. Изабелл внезапно пожалела о том, что она не настояла на традиционных похоронах, как хотела с самого сначала. Представитель их пожарного отделения ясно дал понять, что будет прислушиваться ко всем её пожеланиям. Но она была так ошеломлена всеми деталями церемонии, что, в конце концов, переложила всю рутину на них. Казалось, пожарным спокойнее, когда всё идёт по правилам. Но Изабелл только сейчас поняла, что хочет тишины, чтобы скорбеть по Джимми без упоминаний о группе многочисленных соратников, понимающих его гораздо лучше неё.
Изобилие цветов, заполняющих пространство перед алтарём, красноречиво говорило, что многие присутствующие будут скучать по Джимми. Изабелл увидела карточки с именами учеников местной средней школы, куда он приходил на ежегодную неделю пожарной безопасности, имена людей, которых он спас из горящих зданий, поклявшихся никогда его не забывать, и имена друзей и напарников по работе. Изабелл никогда не задумывалась, в жизни скольких людей участвовал Джимми, но никто из них не рисковал своей жизнью по долгу службы и не умер в молодости, невзирая на всё добро, сделанное Джимми для других.
***
Рид придержала дверцу лимузина для Изабелл, Мередит и Чейза. Она собиралась уже сесть в машину, когда встретилась взглядом с Джо. Пульсирующая боль в груди усилилась от его сочувственного взгляда. Она знала, он не будет говорить с ней о Джимми, хотя точно так же пытался избавиться от боли, часами начищая и полируя их пожарную машину. В пожарной машине сняли бобину для шланга, чтобы поместился гроб. Те, кто понесут гроб, поедут с ним до кладбища, а Джо и Нейтан должны стоять на подножках.
– Рид? – Изабелл вопросительно посмотрела на неё.
– Да, уже иду, – тихо ответила Рид. Из внутреннего кармана пиджака она достала солнечные очки.
Рид устроилась на роскошном кожаном сидении и закрыла дверь. Лимузин тронулся следом за медленно отъезжающей пожарной машиной. Похоронная процессия отправилась на кладбище. Чейз встал, чтобы наблюдать в окно за длинной чередой машин позади них.
– Чейз, сядь на место, пожалуйста, – тихо попросила Мередит.
Зная, что лучше не спорить, он развернулся и плюхнулся на сидение.
Когда они подъехали к городскому кладбищу, Рид увидела на противоположной от входа стороне две припаркованные пожарные машины с лестницами, поднимающимися высоко вверх и пересекающимися в дань уважения Джимми.
Машина направилась по узкой дороге, скрытой в тени разросшихся деревьев. Когда они остановились, Рид вышла первой. Из соображений этикета она сняла солнечные очки, хотя предпочла бы остаться в них. Все эти дни она из последних сил контролировала свои эмоции и совершенно вымоталась. Рид чувствовала, как присутствующие на похоронах оценивающе смотрят на неё, как будто пытаются решить, стоит ли подойти и выразить своё сочувствие, и Рид желала лишь спрятаться от них за тёмными линзами солнцезащитных очков.
Она провела их маленькую компанию по аккуратно скошенной траве к рядам стульев перед могилой. Изабелл усадила Чейза посередине, рядом с Мередит, а сама села с другой стороны. Рид осталась стоять около стула Изабелл.
– Внимание, – скомандовал Перес, и Рид затаила дыхание.
Вынесли гроб. Медленным и чинным шагом его положили на возвышение и накрыли крышку американским флагом.
– Марш!
Ряды пожарных в униформе двигались как один, высоко вскидывая левую ногу; они маршировали на расстоянии ширины плеча, сложив руки за спиной.
Рид едва могла заставить себя слушать молитвы и высказываемое сочувствие семье погибшего. Она старалась найти связь с реальностью, черпая силы у стройного ряда пожарных, проходящих мимо, но ничто не могло заполнить пустоту в сердце.
Раздалась заунывная мелодия волынок «О, благодать», и все стихли. Мужественно борясь с подступающими слезами, Рид закрыла глаза и представила, что плачущая волынка забирает её боль. Но когда мелодия смолкла, она почувствовала одну лишь тоску и никакого облегчения.
Начал говорить капеллан.
– На протяжении всей истории жизни пожарных ассоциировались со звоном колокола. Колокол начинает звонить по ним, едва они заступят на службу. Днём или ночью каждый сигнал для них как призыв к борьбе с огнём, зовущий туда, где их жизни требуются для спасения людей. Только когда огонь потушен, звон стихает. Колокол звонит три раза, перед тем как ознаменовать конец. Сегодня наш брат, капитан Джеймс Мэттью Грант, выполнил своё предназначение, свой долг, и колокол звонит три раза в память о нём, отдавая дань его жизни и службе.
