Сицилийский роман - Скаммакка дель Мурго Елена

– Ой, синьора Валерия, вы, конечно, знаете, что приехал синьор Джовани со своей девушкой, моей землячкой. Она такая милая, воспитанная и к тому же большая умница, они учатся вместе в университете. Вы же понимаете, что синьор Джовани никогда бы не посмел привести ее в родительский дом, если бы у него не было серьезных намерений. Но как вам известно, Дона Мария ничего и слышать не хочет об этой несчастной. А хуже всего то, и вы, наверное, этого не знаете, что Лили на третьем месяце беременности.

И Киди закрыла ладонями свое лицо в порыве отчаяния.

– Да??? И что, моя свекровь изменила свое решение?

– Да что вы! Она еще больше разгневалась и даже сказала, что сама лично даст денег девушке, чтобы избавиться от ребенка! Вот я и подумала, может, вы расскажете своему мужу все это, а он постарается повлиять на свою мать. Как вы думаете, синьора Валерия?

На глаза Киди навернулись слезы, ведь ее родная дочь была практически ровесницей Лили.

– Милая Киди, я постараюсь сделать все возможное, но боюсь, что мы не сможем ее победить, во всяком случае, сегодня. Это, увы, безнадежное дело!

Так и получилось. Наутро Джовани и его возлюбленная вернулись в Рим. Он расстался с девушкой, и не потому, что побоялся лишиться родительской материальной поддержки, а потому, что был слишком молод, чтобы противостоять семье и стать изгоем.

Ведь семья, которая вырастила его и к которой он очень привязан, была для него важнее всего на свете!

А Валерия, в свою очередь, серьезно поговорив с мужем, заявила, что больше не останется ни дня в доме этой властной и жестокой женщины. Марио понял, что лучше не дожидаться, когда две женщины вцепятся друг другу в глотки, и, объяснив ситуацию отцу, получил от него обещанный чек.

Сицилия. Катания

Что может чувствовать человек, добившийся поставленной цели? Наверное, он чувствует сладостное, всеобъемлющее чувство глубокого удовлетворения.

Немного поостыв от необузданного гнева, Карло Пинизи переживал смешанное чувство удовлетворения и сострадания.

– Может быть, я поступил слишком беспощадно? – размышлял он, сидя в одиночестве за длинным обеденным столом и пытаясь влить в себя прописанное врачом лекарство. – Теперь, после позора на всю Калифорнию, их ждет нелегкая участь. А ведь у них дети – мои внуки, моя родная кровь!

Дон Карло не был, как могло показаться на первый взгляд, бессердечным и авторитарным стариком, заботившимся только об удовлетворение своего Эго или о процветании своей фирмы.

Конечно же, он любил, несмотря на частые разногласия и ссоры, всю свою большую семью, сыновей, но предательство он был неспособен простить. И в какой-то мере можно понять этого почти полностью седого, но при этом довольно моложавого шестидесятисемилетнего мужчину, посвятившего всего себя семье и фирме, которую он с таким трудом создавал. Он многим пожертвовал в жизни, чтобы его близкие жили хорошо, а что получил в ответ? Коварное отвратительное предательство двух неблагодарных сыновей, не считая одаренного, но абсолютно не разбирающего в жизни и в женщинах Джованни. Ну какой чистокровный сицилиец из богатой и известной семьи женился бы на китаянке! К счастью, остались верными двое старших.

Микеле, его первенец и преемник, на самом деле не вполне устраивал отца. Надо отдать должное его деловым качествам и преданности, но он раздражал Дона Карло своей медлительностью и непрезентабельным видом, что немаловажно для бизнесмена.

Марчелло, напротив, был слишком презентабельным, самовлюбленным и не в меру увлеченным светской жизнью, а его бесконечные служебные романы порядком поднадоели Дону Карло.

Костантино, простой середнячок, не доставлял особых хлопот, и это уже было много. И только Марио умный, красивый, инициативный и хорошо подготовленный профессионально, умеющий прекрасно работать с клиентами, по глубокому убеждению Дона Карло смог бы достойно заменить его на посту президента фирмы. Поэтому отец и поручил ему новый, довольно сложный проект, чтобы испытать его и еще раз удостовериться в правильности своих мыслей. А как повел себя его избранник? За презренный металл продался мафиози! Дон Карло испытывал стыд и боль разочарования за свое ошибочное решение.

– Нет, я сделал все правильно, – Карло Пинизи погасил в столовой свет, собираясь идти спать, – это ему хороший урок на всю жизнь, каждый должен нести ответственность за свои поступки.

И опять его же мысль отозвалась в душе неприятным уколом, вызывая из глубины памяти события ушедших лет. Он вошел в спальню, посмотрел на спящую жену и, как бы обращаясь к ней, сказал: – Даст Бог, Мария, никто и никогда не узнает о том, что произошло много лет назад и тебе не придется носить мне передачи в тюрьму. А наши сыновья еще вернутся, вот увидишь, и я их прощу. Мы, как прежде, будем все вместе.

Он погасил ночник, выпил снотворное, без которого в последнее время не мог обойтись, и быстро уснул.

Калифорния. Сан-Диего

– Слушаю вас, да это «КА ЭМ ПИ», да, закрываемся. Что вы так кричите, выплатим мы вам все ваши деньги! – первой приняла на себя огонь секретарь фирмы Марио и Косты, выслушивая разгневанных клиентов и не отходя ни на минуту от беспрерывно звонящего телефонного аппарата.

Братьям Пинизи пришлось официально объявить о прекращении деятельности фирмы, после чего и начался весь этот кавардак. Кто имел опыт ведения частного бизнеса, знает, что порой закрыть фирму труднее, чем открыть ее, а закрыть еще вчера процветавшую фирму сложнее вдвойне. Но другого выхода не было. После выхода статьи многие клиенты приехали в офис с требованием закрыть контракты и вернуть их предоплату. Они давили на психику жаловались, что полностью доверяли владельцам, а те оказались грязными мафиози. В качестве моральной компенсации клиенты требовали оставить им все строительно-ремонтные материалы. Спорить и возражать было бесполезно.

Другой серьезной проблемой стали нанятые строительные бригады. По американским законам рабочих нельзя уволить в одночасье, мол, извините, ребята, мы закрываемся, а вам придется искать новую работу. Они тут же пойдут жаловаться в профсоюзы или, что еще хуже, в суд. Необходимо было каждому выплатить неустойку в размере трехмесячной зарплаты.

Помножив число рабочих на определенную сумму, Коста в шоке произнес: – Да это половина стоимости твоего дома, Марио! Где мы возьмем такую сумму?! Еще приходил владелец офиса и сказал, что поскольку мы съезжаем раньше истечения срока по договору аренды, то должны ему заплатить за два месяца вперед за простой помещения, пока он не найдет новых арендаторов. А с горой счетов от фабрики строительных материалов что делать?! – Коста в отчаянии схватился за голову.

– Понимаешь, брат, теперь для нас дело чести заплатить по всем счетам, мы должны доказать всем, что мы не жулики, а честные предприниматели. Я уже принял решение – придется расстаться с нашими виллами и подыскать жилье поскромнее.

Вечером, смертельно уставший от всех забот и проблем, Марио все же завел разговор с женой по поводу продажи дома и переезда в другое место.

– Пойми, Лерочка, нам необходимо рассчитаться с долгами и еще немного денег оставить на жизнь, пока мы с Костой не найдем другую работу, ведь на ваши с Изабель заработки мы долго не протянем.

Ему было неприятно осознавать, что он не сумел оградить свою семью от этих проблем.

– А может, подождем немного? – с надеждой в голосе предложила Лера.

– Да что ты, чего ждать! Ты думаешь, что история с нашей фирмой не отразится и на модельном агентстве? Еще как отразится, это лишь вопрос времени, – и он налил себе стакан виски. Но, не успев сделать глоток, вдруг увидел по телевизору нечто, напрямую касающееся фирмы его жены.

– Вот видишь, Лера, ждать долго не пришлось, – грустно подытожил Марио.

Эффектная тележурналистка в ярко-малиновым деловом костюме сетовала с экрана, что из-за большого наплыва эмигрантов в последнее время в их тихом благополучном Сан-Диего сильно возрос уровень преступности. Перечислив кражи и убийства, произошедшие в городе, она призвала жителей города к бдительности и посоветовала не доверять красивым вывескам частных фирм, под которыми нередко скрываются ложь и обман. В качестве наглядного примера последовало интервью с одной «жертвой» нечестного бизнеса. Бледная, с делано изможденным и мокрым от слез лицом, девица лет девятнадцати жалобно рассказывала на корявом английском свою печальную историю.