Жестокий роман. После (СИ) - Ангелос Валерия

Боли не чувствую. Так, легкое онемение. Вспышка рассекает плоть, а после я просто перестаю это замечать.

— Пусти, — шипит. — Я все равно с тобой не останусь. Пусти.

— Ну нет, — кривлюсь. — Мы будем жить долго и счастливо. Помнишь? Я тебе обещал. А я всегда держу свои обещания.

— Я никогда не буду жить с тобой, — прямо в лицо выплевывает.

— Значит, сдохнешь, — ухмыляюсь.

И это наконец затыкает ее.

Правда, она не знает, что я забываю прибавить главное. Сдохнем мы только вместе. Без нее жизни нет. Без этой проклятой дряни не вижу смысла топтать землю дальше. Помню, пытался ее вычеркнуть. Там, в тюряге. Пытался, блять. Ни черта не вышло.

— Я убью тебя раньше, — цедит.

Глазами сверкает. Царапается точно бешеная кошка.

Я подаюсь вперед. Еще ближе к ней. Жадно дышу запахом ее тела. Одна такая затяжка и мозг считай что вырубается напрочь. Даже плевать, что эта проклятая стерва пару секунд назад стреляла меня.

Трусь щекой о ее щеку, а потом выдыхаю на ухо:

— Для кого эта игра?

Тихо. Очень тихо. Так только она услышит.

— Я…

Чую новый поток лживого дерьма.

— Хороший выстрел, — обрываю. — Но ты не собиралась меня убивать. Отвела руку в сторону. Стреляла, чтобы ранить.

Отстраняюсь. Смотрю в ее глаза. Ей больше не удается скрывать настоящие чувства. Все на поверхности. Но сучка все же берет эмоции под контроль.

— Рука дрогнула, — еле двигает губами.

— Кто научил тебя так стрелять?

— Муж.

За этот короткий ответ мне до одури хочется накачать ее свинцом. Хотя нет. Сперва спермой. Пометить. Выебать во все щели.

Боль полосует живот.

Дьявол. Надо поскорее отсюда выбираться.

Я подхватываю пистолет с пола. Нечего улики разбрасывать. Дрянь из захвата тоже не выпускаю.

Ебучая пуля ничего не задела. Серьезно — не задела. Но кровь уже полностью пропитала рубашку. Боль врезается все сильнее. Затыкаю ей глотку.

Рано. Нужно ехать. А с этой царапиной еще разберусь. Одна долбанная пуля это просто ничто. Меня в тюряге изрешетило похлеще.

Тогда все и началось.

Ладно. Не время в прошлое нырять.

Я толкаю дверь номера. Тяну Вику за собой. Странно, что она затихает. Больше не шипит, не царапается. Затишье перед бурей.

Застываю перед лифтом. Вижу, как меняются цифры этажей на табло. Кто-то поднимается наверх.

Логикой такое не объяснить. Голый инстинкт.

Я резко разворачиваюсь и направляюсь в сторону лестницы. Причем выбираю ход для персонала. По пути захлопываю дверь номера, из которого мы вышли.

Если за нами идут…

А за нами идут.

Лифт прибывает на наш этаж. Слышится топот шагов.

— Осторожно, — заявляет мужской голос по-английски. — Женщина не должна пострадать.

— Я понял, — прибавляет другой.

Их пятеро. Нет, семеро. Понимаю, по звуку шагов.

Вика молчит. Не делает ни единой попытки вырваться. Если так хотела от меня избавиться, теперь идеальный момент.

Но она не хотела.

Смотрю на нее и оскаливаюсь.

Сучка прищуривается. Поджимает губы.

Хреновый момент, чтобы выяснять отношения.

Мы продолжаем путь. Вместе. И хоть дрянь не дергается, всем своим видом умудряется показать, как же ее от меня воротит.

Заталкиваю стерву в тачку. Как знал, припарковался именно в блоке для сотрудников отеля.

— Тебя найдут по камерам, — говорит она. — Машину вычислят.

— Камеры отключены.

— Ты уверен?

Только хмыкаю.

Сам это устроил. Конечно, я блять уверен. На все гребаные проценты. Сейчас след поймали не мой. Ее. Просто понимали, я тоже рядом. Совсем близко. Свое больше не упущу.

— В номере камеры тоже не работали, — говорю. — Так что твой спектакль был зря. Никто не увидит.

— До сих пор думаешь, что я просто играла?

Долбануться. Когда она вот так приподнимает бровь, я начинаю сильно сомневаться. Во всем.

— А зачем так стрелять? — скалюсь. — Вышибла бы мне мозги. Или целилась бы чуть выше и правее.

— Это слишком просто.

— А как надо?

— Я хотела видеть, как ты корчишься от боли.

— Херня.

— А в чем проблема? — теперь в ее глазах только холод. — Раньше ты кайфовал от моей боли. Пора попробовать другую роль. Не нравится?

— Да что ты блять такое заряжаешь?

Она ничего не отвечает. Отворачивается. Смотрит прямо перед собой.

Выжимаю педаль до упора. На этом участке как раз ремонт системы наблюдения. Опасаться нечего. Скоро все равно придется менять тачку. Этот номер спалят.

Закрываю глаза. Челюсти стискиваю.

Вдох. Выдох. Ни хуя не спасает.

Гребаная рана под рёбрами ноет. Не дает покоя. И я сейчас совсем не про ту, которая осталась от пули.

— Тебе надо к врачу, — говорит Вика.

— Все под контролем.

— Ты потерял слишком много крови.

— А в чем проблема? — кривлюсь. — Это же и был твой план.

— Ты можешь отключиться. В любой момент, — ее голос звучит ровно. — А я не хочу попасть в аварию.

Пусть несет, что угодно. Плевать.

Я видел ее глаза. В момент выстрела. Видел, как она отвела руку. Спокойно. Сама. Ничего там не дрогнуло. Видел, как изменилось ее лицо. Потом. Сразу после.

Она ненавидит меня. Злится. Она в ярости, что я вернулся и разрушил ее идеальную жизнь, картинку из ебаного глянцевого журнала.

Но она чувствует не только это. Знаю. Чую.

Я пробью лед. Дойду до истины. Возьму, что хочу.

Мы останавливаемся в дешевом мотеле, где никто и никогда не станет спрашивать документы. Здесь же я и тачку меняю.

Надо ехать дальше. Но только после того, как сам себя залатаю.

Вика не смотрит на меня. Ее взгляд направлен на мою рубашку, которая насквозь пропитана кровью и сейчас валяется на полу.

Сучка тянется за пачкой сигарет. Черт знает, кто их здесь оставил. Щелкает зажигалкой и закуривает.

Она не курила. Раньше. Тоже муж научил?

Перед глазами багровая пелена, когда думаю, чем эта дрянь занималась три года. Явно же не только училась стрелять из пушки.

Они спали в одной кровати. Он ее лапал? Слюнявил ее губы? Сука. С кем она вообще трахалась?

Мозг плывет. Опять. Делаю одну ошибку за другой. В прошлый раз когда я так расслабился, эта ведьма достала пистолет и направила на меня. Наивная, да.

А я нет? Я вообще как последний дебил, когда речь заходит о ней.

Моя единственная слабость. И… сила.

Злость на нее подстегивала выжить и выбраться из тюряги. Гремучая ревность меня заряжала. Раз за разом толкала вперед.

Выйти на свободу. Найти. Наказать. Вернуть. Драть до хрипоты, до судорог, до истошных воплей.

Пусть эта блядь задохнется подо мной. Пусть сдохнет.

Но сперва надо выгрызть свободу. Выйти на волю.

Все оказалось не так легко и просто. Разумеется, Хагену я не поверил. Его обещания про мой выход из тюряги звучали слишком просто и сладко.

А главное — на черта такому мутному типу вдруг мне помогать?

Я оклемался и вышел из лазарета. Не спешил расслабляться. Понимал, тут еще не раз придется доказывать силу.

На прогулке ко мне подошел афроамериканец.

— Пойдем, — сказал. — В зал.

Я перевел взгляд на охранника, который стоял рядом. Покидать территорию без разрешения нельзя. Не то чтобы я собирался следовать всем правилам. Тогда я вообще прикидывал план побега. Но зачем нарываться раньше времени?

— Забей, — отмахнулся громила. — Тебя вызывает Дипломат, так что охране навалить, если ты уйдешь.

Дипломат? Эту кличку я слышал впервые. Тут хватало разных банд. Азиаты. Мексиканцы. Афроамериканцы. Но вот про “дипломата” слышал впервые.

Прозвище мало впечатляло. Долго задерживаться в тюряге я не собирался, а значит смысла налаживать контакт с местными авторитетами нет.

Я тут проездом.

— Раз этому “дипломату” что-то от меня надо, пусть сам приходит, — ответил я.

— Чего? — громила явно удивился. — Ты реально хочешь отказаться?

Уже.