Доза красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси
В одно мгновение моя хватка на руле усиливается. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы ослабить ее, прежде чем она заметит.
— Расскажи об этом своему брату и дай мне знать, как все пройдет.
Ее голова ударяется о спинку подголовника, когда она смеется. — Ни за что. К закату он запер бы меня в высокой башне.
Не худшая идея, честно говоря.
Мы погружаемся в уютное молчание, пока я еду по городу. Ее пальцы слегка постукивают по двери в такт музыке. На самом деле мне это нравится, и мне от этого не по себе. Я заставляю себя сосредоточиться буквально на чем угодно другом, когда у меня урчит в животе.
— Во сколько тебе на работу?
Она слегка вздрагивает, когда я нарушаю молчание. — Немного раньше одиннадцати, но все в порядке. Ты можешь просто высадить меня на катке. Я не возражаю.
Вместо этого я сворачиваю на парковку популярного в городе места для завтрака.
— Я голоден, и ты, наверное, тоже не завтракала. — Виноватый взгляд на ее лице говорит мне, что я прав. — Да, поехали. Ты не можешь научить кучу маленьких детей кататься на коньках, если ты голодна. Ты травмируешь их на всю жизнь.
Сквозь улыбку пробивается веселая ухмылка. — Это говорит человек, который в прошлом году сказал маленькому ребенку убираться нахуй со льда? И ты думаешь, я собираюсь травмировать детей?
Ой. — Ладно, это было по-другому. Мы наносили удары по воротам, а он пытался схватить шайбы, чтобы потом их забрать. Я даже не знаю, как этот маленький засранец попал на каток.
— Я уверена, что это смесь плохого воспитания и черной дыры TikTok.
Честно говоря, она, вероятно, попала в точку. В заведении всегда есть матери, которые приводят своих детей и не обращают на них внимания, ожидая начала открытого катания. Кто-то должен был серьезно пострадать во время тренировки, поэтому тренер начал запирать ворота, чтобы уберечь от опасности заблудившихся детей.
Ресторан довольно переполнен, но в этом нет ничего нового. К счастью, официантка хорошо дружит с моей мамой, поэтому она выделяет нам кабинку у окна. Все люди, которые ждали, недовольны, но на самом деле это не моя проблема. Они могут обсудить это с менеджером — другой женщиной, которая близка с моей матерью.
Удачи.
— Французский тост? — спрашиваю я.
Она смотрит на меня с удивленной интригой. — Да. Как ты это узнал?
Черт. Разве я не должен был?
Пока я ломаю голову над оправданием того, почему я узнал о ней что-то подобное, меня спасает официантка, которая подходит, чтобы принять наш заказ. Я беру рогалик со сливочным сыром и кофе. Я никогда не был настолько помешан на завтраках. Она записывает это, и я поднимаю брови на Лейкин, призывая ее сделать заказ.
— Я возьму апельсиновый сок и два ломтика французского тоста, — говорит она, и я опускаю голову, хихикая.
— Сейчас будет, ребята.
Взяв меню, она уходит, оставляя нас в нашем несколько неловком молчании. Я достаю свой телефон, пытаясь отвлечься. Меня ждет сообщение от Кэма. Это фотография девушки, которая, несомненно, очень похожа на Мали, сидящую за столиком в каком-нибудь модном ресторане, в котором ему, вероятно, нечего делать.
Еще раз спасибо, что помог. 😉
Я бросаю взгляд через стол на секунду и вижу, что Лейкин смотрит в окно, предаваясь грезам наяву.
Как будто это такая большая тягость.
Вау, тебе удалось найти двойника Мали. Было бы проще просто пригласить на свидание оригинал, но, может быть, это только у меня так.
🖕 Твоей сестре, возможно, все равно, но у моей есть кодекс. Никаких свиданий с друзьями брата и сестры.
Я делаю средний глоток, когда читаю это, и сразу же начинаю разбрызгивать свой кофе. Внимание Лейкин переключается с ее трубочки на меня, и я застенчиво улыбаюсь.
— Горячо, — просто объясняю я.
Уголок ее рта приподнимается. — Пар, выходящий из нее, тебе об этом не сказал?
— Вау. — Мои брови приподнимаются одновременно от удивления и веселья. — Кто-то проснулся этим утром и выбрал насилие.
Она замирает и смотрит на меня с подозрением, и я понимаю, что повторил ее слова прошлой ночью, когда я — надел наушники. Я надеваю свое самое ангельское личико, и она, кажется, расслабляется. — Есть ли какой-нибудь другой способ проснуться?
— Думаю, не тогда, когда в тебе пять футов три дюйма и тебе нужно уважение, чтобы компенсировать свой размер.
У нее отвисает челюсть, и она засовывает язык за щеку. — Извините, не каждый может быть гребаным великаном. И ты знаешь, что они говорят — хорошие вещи приходят в маленьких упаковках.
Я не смог бы побороть улыбку, которая пробивается сквозь меня, даже если бы попытался. — Держу пари, что так и есть.
То, как у нее перехватывает дыхание, метафорически дает мне пощечину. Я буквально вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, когда она пытается проанализировать, в каком направлении пошел этот разговор. Что, черт возьми, я делаю?
Флирт с младшей сестрой твоего лучшего друга. Вот что.
Если бы я мог видеть свою совесть, я уверен, она смотрела бы на меня, качая головой, полная осуждения. И она имеет полное право. Кэм был рядом со мной в самых сложных ситуациях, с которыми я когда-либо сталкивался. Он единственный, кому я бы позвонил, если бы там был труп, от которого мне нужно было избавиться. Если бы я вот так его предал, единственным телом, от которого нужно было бы избавиться, было бы мое собственное.
— Лей— Я начинаю извиняться, даже не уверенный точно, к чему я клоню, но меня прерывают, когда официантка ставит перед нами еду.
Интересно, есть ли у нее радар неловких моментов. Какая-то интуиция подсказывает, что меня нужно спасать или что-то в этом роде. Несмотря на это, она определенно получит хорошие чаевые.
— Наслаждайтесь, — говорит она нам.
Лейкин благодарит ее, когда она уходит, а затем поворачивается ко мне. — Что ты говорил?
Я качаю головой. — Ничего. Выглядит неплохо.
Она опускает взгляд в свою тарелку и прикусывает губу — движение, которое действует мне прямо на член, и я этим не горжусь. — Это так.
Над нами снова воцаряется тишина, но на этот раз я благодарен судьбе. Господь свидетель, мне, блядь, больше нельзя доверять даже в том, что я могу говорить с этой девушкой, не рискуя ни хрена. Набивать себе морду этим рогаликом, возможно, единственное, что помогает мне оставаться в живых.
Надо было просто высадить ее на катке.
Мы наполовину покончили с едой, когда нас прерывают. Крейг, младший брат Айзека и бывший Лейкин, подходит и встает рядом с нашим столиком. Он одет в свою школьную футбольную куртку, как будто это все еще означает, что ты кто-то после окончания средней школы. Лейкин еще даже не заметила его, когда он кивает мне.
— Привет, красавица, — говорит он.
Все ее тело заметно напрягается при звуке его голоса. Она сглатывает и хватает свой стакан, засовывая соломинку в рот, когда смотрит на него снизу-вверх.
— Крейг.
Он выдыхает. — Я скучал по тому, как ты произносила мое имя.
Заткни мне рот кляпом.
Я никогда не понимал, что Лейкин в нем нашла. Этот парень — чертово ничтожество, и после того, что она рассказала прошлой ночью, я думаю о нем еще меньше. Это не должно меня удивлять. В конце концов, он родственник Айзека. Кэм не была счастлив, когда они начали встречаться в прошлом году. Он был еще менее счастлив, когда ему приходилось видеть, как они сидят вместе на всех наших играх.
Часть меня задается вопросом, что произойдет, если я расскажу ему о нашем маленьком госте прямо сейчас. Что-то подсказывает мне, что никакая киска, похожая на Мали, не удержала бы его от того, чтобы ворваться сюда и разорвать его в клочья. Но прежде чем я успеваю полностью обдумать это, Лейкин напевает и кладет руки на стол.
— Вместе с остальной частью Колдер-Бей, верно? Или ты только слышал, как они стонали его?
