Я тебя забуду (СИ) - Коваленко Марья Сергеевна "Solazzo"

К несчастью, развить идею о скуке не удается. Блондин, который до этого любовался ягодицами партнерши, внезапно поднимает голову. И наши взгляды пересекаются.

Мой — сквозь зеркало. Его — прямой, точный, как снайперский выстрел.

— А это еще кто? — хрипло произносит мужчина.

И три пары глаз буквально приколачивают меня к проклятому шкафу.

— Какая принцесса! — Смахнув с лица пот, блондин облизывается.

Его, похоже, ни капли не смущает мое присутствие.

— Лопоухая, — дополняет женщина. И, оглядываясь на Шаталова, кривит красивые губы в брезгливой улыбке.

После такого обморок кажется единственным возможным выходом. Получается же как-то у некоторых коз и маленьких домашних собачек. Но, как назло, мое голодное, замерзшее и уставшее тело категорически не желает поддаваться земному притяжению.

Как последняя дура, поворачиваюсь лицом к хозяину дома и его гостям. И, не найдя других оправданий, выдаю скороговоркой:

— Я телефон забыла. А еще замерзла и... — Про голод сообщить не успеваю. Громким урчанием желудок сам сообщает о своем плачевном состоянии.

Однако вместо того, чтобы выгнать меня или наорать, Шаталов начинает смеяться. В голос, утирая слезы с уголков глаз. Забыв и о ширинке, и о голой парочке перед ним.

***

В себя я прихожу минут через двадцать. В столовой. С чашкой чая в руках и перед пиццей, которую только что доставил шустрый курьер.

Гостей нет и в помине. Еще когда Шаталов повел меня в столовую, они быстро закончили свое дело и не прощаясь ушли.

Вероятно, мне стоило не ждать, а выйти к ним и извиниться. Во всяком случае, совесть так и нашептывала: «Иди и попроси прощения!» Но становиться свидетелем еще какого-нибудь извращения или просто чужой близости не было никакого желания.

С желаниями даже сейчас... негусто. Допить чай, забрать телефон и убраться из этого дома. Теперь уж точно навсегда.

Учитывая, как хозяин дома прощался со мной в прошлый раз, он наверняка будет лишь рад. Однако я пью чай глоток за глотком, а Шаталов молчит. Уже полностью одетый, следит за каждым моим движением и, вместо торжественного напутствия «Не забудь закрыть дверь», все сильнее хмурится.

Почти как во время недавней интимной сцены. И все же иначе.

— Со мной что-то не так? — Не выдержав, суетливо хватаю чайную ложку и пытаюсь рассмотреть свое отражение. — Может, тушь потекла? — Провожу мизинцем под нижним веком. Чисто. — Крошка где-то?

Гляжу на закрытую коробку с пиццей. Кушать хочется дико. В желудке будто черная дыра образовалась, но открыть коробку так и не решаюсь.

— У тебя щека красная и глаза сонные, — наконец произносит мой надзиратель.

— И?

— Ты спала на чем-то твердом? — угадывает он с поразительной точностью. Просто Шерлок Холмс!

— Нет, — вру я. — Просто ждала автобус.

Тру щеку, словно рукой можно стереть красный отпечаток.

— Тебя не учили, что обманывать взрослых нехорошо? — Шаталов откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.

Точь-в-точь как преподаватель гистологии перед тем, как завалить меня на зачете. Даже прищур тот же, будто всех этих умников готовят на одних курсах.

— У нас не настолько близкие отношения, чтобы я вам отчитывалась!

Огрызаться в моем положении — не самая лучшая стратегия, и все равно ничего не могу с собой поделать. Дурацкий характер вечно берет верх над содержимым черепушки. И сегодня не желает давать никаких поблажек.

— А мне показалось, что теперь они у нас са-а-амые близкие, — вместе с растянутым «самые» губы Шаталова тоже растягиваются. Не в улыбку. Больше это похоже на кривой шрам.

Впору забрать злосчастный телефон и дать деру. Но моя сегодняшняя доза испуга уже превышена. Никакие спецэффекты больше не берут. С ума сводит не улыбка местного монстра, а аромат пиццы... с салями. И наверное, с паприкой.

— Ну, знаете ли... — Я отставляю чашку. — Это произошло случайно.

— Конечно, — хмыкает чудовище. — И как долго ты любовалась этим случайным... кхм, шоу?

— Недолго! — произношу слишком быстро, чтобы сошло за правду. Поэтому тут же приходится брать слова назад: — Достаточно.

Будто это не он, а я организатор порно-вечеринки, Шаталов качает головой и, кажется, вот-вот начнет ворчливо цокать языком.

— А вы... вы из тех, кто любит наблюдать, как другие занимаются сексом? — выпаливаю со злости, не дав себе ни минуты, чтобы обдумать вопрос.

К концу фразы заливаюсь краской и мысленно проваливаюсь сквозь землю. Однако Шаталов не выглядит удивленным. Он серьезен, как памятник на площади. И с виду такой же каменный.

— Люблю. — Склоняет голову набок. Словно смотрит захватывающий фильм, следит за моими зрачками. — А еще я люблю участвовать.

— В группе? — Мне давно пора зашить свой рот. Жаль, под руками нет ни нитки, ни иголки.

— Обычно парами. Кучно.

— Ясно...

Краска заливает не только щеки, но и шею. Я чувствую, как пылает кожа. А еще почему-то снова начинает болеть попа. Ягодицы буквально горят, хотя Господин Экзекутор не прикасался к ним минимум пару часов.

— Ну, раз тебе все ясно, тогда ешь. — С ленивой грацией хищника Шаталов поднимается со стула и идет в гостиную.

Самое время обрадоваться и рвануть к выходу. Плевать, что голодная. Плевать, что на улице совсем темно. Плевать, что замерзну в легких туфлях и тонком плаще.

Как только я встаю, из гостиной доносится голос хозяина:

— По коридору направо свободная комната, — говорит Шаталов уже знакомым равнодушным тоном.

— Вы мне? — Перенапряженные за долгий день извилины буксуют.

— Полотенце и чистая футболка на кровати. Прими душ и ложись спать.

От такого неожиданного приказа челюсть мгновенно отъезжает вниз. И в голове тут же проносится вопрос: «Какого черта?»

Вероятно, я бы задала его вслух, но местный Холмс опять угадывает мысли.

— В общежитие и к друзьям тебе нельзя. Проверь телефон и успокой своего парня.

— Вы... Вы... — Не думая ни о чем, я срываюсь с места и бегу в гостиную.

Не беспокоит, что мы с Шаталовым в разных весовых категориях и вообще он хозяин дома, а я случайная гостья. В памяти сразу всплывает рассказ знакомого старшекурсника о правилах пользования скальпелем, а перед глазами — анатомический атлас с выделенной зоной для кастрации.

Но жертва расправы сама находит меня возле двери.

— Хочешь нарваться на новый сеанс порки? — Резким движением Шаталов припечатывает мою несчастную тушку к стене и гранитным утесом закрывает весь обзор.

— Вы не имели права брать мой телефон.

Попа вспыхивает еще сильнее. Фантомная боль какая-то.

— Будем считать один — один.

— И все равно...

Чтобы хоть как-то успокоить разгоряченную пятую точку, я вжимаюсь задом в стену. А чтобы Шаталов не раскатал меня своей широкой грудью в тонкий блинчик — выставляю вперед руки.

— Твой друг названивал тебе так часто, что пришлось ответить и отключить звук, — Он произносит оправдание так спокойно, словно привык брать чужие трубки и разговаривать с незнакомыми людьми.

На его лице невозможно прочесть ни одной эмоции. Но для меня все это вдруг перестает быть важным.

От прикосновения к твердой мужской груди внутри происходит что-то странное. Я вроде бы прежняя, такая же уставшая и голодная, злая и испуганная одновременно. И в то же время другая. Незнакомка с внезапной аритмией и горящими пальцами. Не бесстрашный боец, привыкший в одиночку справляться со всеми проблемами, а растерянная слабачка.

Глава 7. Под одной крышей

Не все мужчины одинаково полезны, но иногда и от кактуса есть толк.

Я набираю Витю, как только нахожу на журнальном столике свой телефон.

О времени стараюсь не думать. Сосед, конечно, не обрадуется такому позднему звонку. Вероятнее всего, он сейчас занят: вешает на уши какой-нибудь наивной первокурснице свою стандартную лапшу. Но без информации к утру я изведусь до состояния нервной истерички.