Екатерина Вильмонт - Танцы с Варежкой
— Почему?
— По кочану! Ерунда все это… Ну, сожгли ей дверь, ну написали гадости, ну колеса прокололи… Тут просто зависть. Она небось уже и не помнит, раз с тобой на свиданку намылилась. Перышки, скорее всего, сейчас чистит. Помиритесь вы с ней, и забудет она про эти пакости. Что мне-то тут делать? Только тебя зря заводить, тем более и вправду на бабьи дела похоже.
— Да? Ну, может, ты и прав… Но знаешь, сыщик, тебе надо переквалифицироваться…
— В управдомы, что ли?
— Да нет, в психотерапевты. Мне настолько легче стало…
— Еще бы, душу излил, это помогает. Да, а у тебя карточка твоей Варвары есть? Интересно же…
— Есть! — Стас достал из бумажника фотографию Вари. — Вот она, моя Варежка…
— Варежка? О, какое лицо… Вот вроде бы не красавица… хотя нет, красавица, конечно, чем больше смотришь, тем лучше… Дурак ты, братец, такая женщина тебя полюбила…
— Сам знаю, что дурак.
— Ладно, если все же поженитесь, на свадьбу не забудь пригласить! Ну, счастливо тебе, рад был тебя повидать. Кстати, мама твоя поклонница, все любит вспоминать, какой ты был в школе…
— Привет ей передай!
— Ох, совсем забыл… — Денис вытащил из кармана диск с сериалом «Разведчик». — Напиши маме что-нибудь, она без ума рада будет.
— С удовольствием! Скажи маме, что ее пирожки с картошкой не забуду до самой смерти!
А Варя и в самом деле чистила перышки. Там же, в торговом центре зашла в салон красоты, где ей вымыли голову, сделали массаж и маску, освежили лак на ногтях. Когда все процедуры закончились, она глянула на часы и поняла, что уже не успеет заехать в гостиницу. Тогда она попросила разрешения переодеться там же, в салоне, ее узнали и, разумеется, разрешили. Бирюзовое платье из тонкого трикотажа необыкновенно ей шло и очень соблазнительно облегало фигуру.
— Ой, Варварочка, можно вас сфотографировать? — заверещала администраторша. — Мы вашу фотографию у нас повесим, такая реклама будет…
— Пожалуйста! — милостиво разрешила Варя, сама в прошлом администратор салона красоты.
Когда она вышла из салона, Аверкий глупо и вполне непрофессионально заулыбался.
— Позвольте, Варвара Леонидовна… — Он забрал у нее пакеты.
Она шла по торговому центру и ловила на себе взгляды всех мужчин, правда, их там было немного. Но необходимый заряд бодрости она получила. Держись, Стас!
Они подъехали к кафе.
— Аверкий, пожалуйста, отвезите мои вещи в отель и можете быть свободны!
— Варвара Леонидовна, исключено! Хозяин велел вас отвезти в отель, когда освободитесь. Мы будем ждать!
— Но вы же наверняка голодны…
— Нам не привыкать. К тому же мы перекусим в этом же кафе, нам велено не спускать с вас глаз.
— Но вы не могли бы поесть в другом кафе? Вряд ли кому-то вздумается покушаться на мою жизнь.
— Варвара Леонидовна, это исключается. Мешать мы вам не будем.
— Ладно, черт с вами, только я могу хотя бы войти одна?
— Конечно. Я войду первый, огляжусь, если все нормально, зайдете вы.
— Хорошо, — махнула рукой Варя. Охранники люди подневольные. Действительно, вскоре Аверкий подал ей знак, что можно заходить. Это было небольшое тихое кафе, которое когда-то им показал Дима Бурмистров. Здесь хорошо кормили и к тому же для известных лиц имелся небольшой зальчик за загородкой. Случайных посетителей туда не пускали.
— Вас ждут, — тихо сказал ей метрдотель и открыл перед ней увитую искусственной зеленью калитку. Она мгновение помедлила, собираясь с духом, и вошла. Вид у нее был победительный.
Стас вскочил ей навстречу. Он плохо выглядит, подумала она.
— Варежка, родная!
— Привет, Стас! — она едва сдерживалась, чтобы не повиснуть у него на шее.
— Выглядишь потрясающе… Садись… — Он не знал, как вести себя. — Можно я тебя поцелую?
Она подставила ему щеку. Он чмокнул ее.
— У тебя новые духи?
— Да.
— Я гляжу, ты вроде не пострадала?
— Я — нет, но квартира… И все шмотки…
— Они что, сгорели?
— Нет, но в квартире кто-то был…
— У кого-то есть ключи?
— Нет. Но там замок несложный…
— Но где же ты теперь?
— В гостинице пока.
— Варежка, я сейчас живу у мамы, ну, ты же понимаешь, ей так легче… Может, переедешь к нам? Ты прости меня, я был как сумасшедший тогда… Обещаю, нет, я клянусь, что такое больше не повторится!
— Стас, я не хочу это вспоминать. Но и забыть тоже трудно…
— И ты совсем меня больше не любишь?
— Люблю.
— Тогда поехали!
— Куда?
— В гостиницу, заберем вещи и к нам…
— Стас, ты, как всегда, спешишь! — улыбнулась Варя и погладила его по щеке. — А я умираю с голоду… утром в гостинице успела только кофе выпить. Надо же было все купить, у меня даже белья чистого не было…
— Прости, прости, я как всегда… — он стал целовать ее руки.
— Стас, я есть хочу!
— Ох, черт, прости… Официант! Я сам тебе закажу!
Варя только головой качала. Он все такой же, но я ведь такого и люблю… Я поеду к нему, я буду жить с ним и с его мамой, пусть, и не хочу я никакой квартиры от Пирогова, он мне помог сегодня, и спасибо ему, и хватит.
Стас, весело сверкая глазами, заказывал что-то и при этом держал ее руку. Официант ушел.
— Варежка, мне плохо без тебя… у меня как будто что-то отрезали, руку, например… Я тогда запил, по-черному, как никогда раньше… Чуть до белочки не допился… Мама вытащила…
— И, наверное, обвинила в этом меня?
— Представь себе, нет.
— Стас, я не хочу об этом говорить. Мне тоже было ой как плохо! Но давай просто забудем.
— Варежка, любимая!
Стас сидел на стуле, а Варя на диванчике. Он пересел к ней и стал ее целовать. Какое счастье, подумала она и закрыла глаза. Раздалось деликатное покашливание. Официант принес салат. Стас обаятельно улыбнулся ему и развел руками:
— Соскучился по жене!
В этот момент Варя увидела в вырезе его модной льняной рубашки то, от чего у нее потемнело в глазах.
— Ешь, Варежка!
— Подожди! — она отодвинула ворот рубашки, и ее взору открылась вполне недвусмысленная картина — свежий засос со следами зубов. Она помертвела. Такая злость и ревность захлестнули ее, что она размахнулась и что было сил съездила ему по физиономии. Он опешил.
— За что?
Она дрожащими руками выхватила из сумочки зеркало и сунула ему.
— На, полюбуйся! Значит, ночью, когда я тебе звонила, ты трахался с какой-то бабой! Ну и на здоровье!
— Варь, ты что…
— Я знаю, что ты скажешь. Ты мужик, тебе нужна баба, это ничего не значит, просто физиология, знаю я эти ваши кобелиные песни! И не смей ко мне прикасаться, я ухожу!
