Дарья Волкова - Мандаринка на Новый Год (СИ)
Он еще раз угукнул. А потом пальцы его снова пришли в движение, да так неожиданно, что она вздрогнула.
— Слушай, — Ник вздохнул. — Раз уж у нас сегодня вечер откровений, то я тоже кое в чем признаюсь.
Она ужасно перенервничала. Именно это, а так же, наверное, три бокала шампанского, стали причиной тому, что ее понесло. И остановиться она смогла далеко не сразу.
— В чем признаться? Ты что — тоже… девственник?!
От неожиданности Ник натурально хрюкнул, а потом и вовсе рассмеялся. Правда, быстро справился с собой.
— Это было бы… гхм… сильное переживание, думаю. Незабываемое. Для нас… обоих. Нет, — еще раз коротко хохотнул, — жаль тебя разочаровывать, но это не так.
— Что тогда?! Что?! О, Господи, не может быть! Ты… ты гей?!
— Очень смешно, — Ник обиженно засопел.
— Что еще может быть?! Коля, прекрати меня пугать! Ты импотент?!
— Ага, — хмыкнул он. — Протяни руку и убедись в степени моей «импотенции». — Люба, однако, не рискнула воспользоваться этим щедрым предложением. — Ну, у тебя еще есть версии?
— Миллион. Но давай ты уже сам скажешь.
— Хорошо, — Ник вздохнул. — Дело в том, что я… слегка негабаритен… в области… хм… гениталий.
— Что? В какой области? — потом до нее доходит. — Господи, Самойлов, ты всегда так вычурно выражаешься в постели?!
— Я старался быть воспитанным человеком в присутствии дамы!
— Перестарался! Так, погоди. Что это значит? Что значит — негабаритен? Квадратный, что ли?!
— Нет, блин! Треугольный! — похоже, она его все-таки достала. — Я о размере говорил!
— Подожди, дай сообразить. Это что, получается… У тебя маленький… член? Ой, Коль, да не переживай ты так! Для меня это скорее плюс, чем минус.
— Люба, — он еще раз вздохнул. — Я в обратном смысле негабаритен. Крупно… габаритен.
— Ооо… — это у нее вырвалось совершенно непроизвольно. Она помолчала немного, осмысливая услышанное. — Слушай, а, может быть, ты себе льстишь, а?
— Нет, — спокойно, — не льщу. И не горжусь. Просто это… вот так. Я, — он выдал еще один вздох, — я, наверное, не самый комфортный партнер… для первого раза.
Ну почему же все так сложно! Еще сложнее, чем она себе представляла!
— Ты хочешь, чтобы я отказалась?
— Нет. Я хочу, чтобы ты знала.
Люба не знает, что сказать. Острое и абсолютно детское желание просто обидеться. На всех. Ей стыдно, неловко, и собственная нагота сейчас становится такой унизительной. А Ник вдруг придвигается чуть ближе, пальцы его сжимаются.
— Похоже, ты не собираешься отказываться, — негромко ей на ухо. — И я этому только рад…
А потом он ее снова поцеловал. Она думала, что после этого их во многих отношениях странного и непростого диалога ей будет уже не до продолжения. Она просто не сможет, каким бы непоследовательным это ни казалось. Но оказалось достаточным всего лишь поцелуя, его теплого дыхания, твердых пальцев, сжавших попку, и то, что тлело, загорелось вновь — ярко, горячо. Она вжалась в него, закинула ногу на его бедро. Какого черта он еще одет?
— Самойлов, снимай штаны!
— Ну и кто из нас торопится?
— Снимай, я кому сказала! А то я решу, что ты врал и хвастался!
Он усмехнулся, но приказание выполнил. И они перешли к основному действу.
— Ооох… — только так можно было отреагировать на первое проникновение. На это новое ощущение чего-то внутри тебя. Теплого, живого и чужеродного. Слова ей всегда давались легко, но сейчас она не сразу смогла достойно отреагировать. — Не такой уж ты и большой, зря пугал. Вполне терпимо.
— Молодец, — немного сдавленно прокомментировал Ник. — Хорошо держишься. А вот так?
— Ооох… — все-таки непросто быть оригинальной в такой ситуации.
— Нет, это пока не «ооох». Настоящий «ооох» будет позже. Это пока два пальца. Как ты?
Дышать почему-то трудно. И очень… очень непривычно там. Не больно, но тянет. Растягивает. Но она была бы не она, если бы не пыталась держать марку до конца.
— Коля, прекрати вести себя как на работе!
— Я детский хирург, — хмыкает он. — Чудные у тебя представления о работе детских хирургов. Не соответствующие действительности, я бы сказал.
— Ты понял, о чем я! — довольно странно пререкаться с человеком, чьи два пальца находятся внутри твоего тела. И тебе это и приятно, и неприятно одновременно. — Перестань интересоваться моим самочувствием и просто… Оооох!..
— Это три пальца.
Ее вдруг охватывает непонятное нетерпение, под которым прячется страх. И хочется, чтобы уже скорее это все случилось и закончилось!
— Ник, может быть, хватит уже упражняться в искусстве устного счета на пальцах?!
— Ты думаешь, мне легко? — хрипит он.
— Просто трахни меня!
Его пальцы замирают, перестав двигаться там, внутри. Он шумно выдыхает.
— Воспитанный человек не может отказать даме в такой просьбе.
И вот он уже сверху. Сейчас все и случится.
Глава третья, в которой наступают последствия поступков героев — неотвратимо и неизбежно, как последствиям и положено
Сначала стало больно. Потом — очень больно. Потом пресеклось дыхание, и она смогла только упереться ему ладонью в грудь. И лишь после выдохнуть — мучительно, через силу:
— Стой!
Он остановился. В тишине комнаты его дыхание было оглушающим. Словно в такт пульсирующей внутри боли. Черт подери, почему так больно?! Вспомнились слова тети Даши о том, что неприятные ощущения во время дефлорации, как правило, связаны с тем, что партнерша не готова и нет достаточной смазки. Не ее случай, явно — как бы Люба не была неопытна, она понимала: физиологически она более чем готова к тому, что должно произойти, она это просто чувствовала. Так какого же ей так хреново?!
Ник шевельнулся.
— Нет, пожалуйста! Не двигайся! — он даже сквозь туман вожделения услышал панику в ее голосе. — Подожди. Дай мне… привыкнуть.
