Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка
Отдельный кабинет, куда ее привел Тихон, оказался уютным — как и весь ресторан. Из памяти вдруг выплыло странное и старинное слово «шпалеры» — кажется, так называются эти тканевые штуки на стенах. Прошуршали ножки стула. Тихон Аристархович демонстрирует прямо-таки образцово-показательные манеры.
— Неужели он действительно Никодим? — Варя, сев за стол, наблюдала, как Тихон развешивает куртку на спинку стула, ерошит влажные потемневшие волосы и устраивается напротив.
— А что не так? — усмехнулся Тихий.
— Налим Никодим гордится собою… — нараспев продекламировала Варвара. — Налим Никодим носит шапку соболью…
Тихий расхохотался.
— Это надо запомнить! Налим Никодим, — покачал головой. — Надо же! На самом деле, он Виталий.
— Зачем тогда? — изумилась Варя.
— Антураж у нас такой, — то ли всерьез, то ли в шутку ответил Тихон. — Старорусский. Все тут Никодимы, Феофаны и Прохоры.
— И Тихон Аристархович на самом деле Антон Евгеньевич?
— Нет, — ответил он с тем же непонятным — то ли в шутку, то ли всерьез — выражением лица. — Тихон как раз настоящий Аристархович.
Их во всех отношениях познавательную беседу прервало появление Никодима Виталия. Встал с блокнотом наизготовку.
— Значит так… — Тихон побарабанил пальцами по столу. — Варвара Глебовна, вы все продукты употребляете? Или что-то не кушаете по идейным или религиозным соображениям?
— Чего?!
— Ну, или может… — Тихий потер бровь. — Аллергия там на что-то…
— Нет, — рассмеялась от неожиданности Варя. — Аллергия у нас в семье брату досталась. Я ем все. Только субпродукты не очень люблю — печенку и прочий ливер.
— Напрасно, напрасно. У нас такой замечательный пирог с почками. Ну да ладно. Значит так, Никодим Иваныч… Ухи нам — налимьей.
— Слушаю-с.
Варвара едва слышно фыркнула этому старомодному «-с».
— А на кухне сегодня кто? — продолжил Тихон, приглаживая взъерошенные влажные волосы. — Маргарита Сергеевна?
— Никак нет. Михал Саныч.
— Это жаль. Тогда расстегаи мы не будем.
— У Михал Саныча тоже расстегаи хороши! — вступился за неизвестного Михал Саныча Никодим Виталий.
— Хороши. А у Марго все равно лучше, — не согласился Тихий. — Тогда солянки рыбной нам.
— Все записал!
— Ну и для сугреву и аппетиту Варваре Глебовне оформи.
— Сейчас все будет!
— Значит, вы, Тихон Аристархович, ресторатор? — спросила Варя, как только Налим-Никодим расторопно испарился.
— Да куда там! — Тихий откинулся на стуле. — Трактирщики мы. Куда нам до рестораторов. Мы по-простому.
— Трактирщик, — улыбнулась Варвара. — Прямо вот так и представляю вас, Тихон Аристархович, с балалайкой, и в такой рубашке… красной, с застежкой набок — не знаю, как называется.
— Косоворотка, — подсказал Тихон. — И картуз, да?
— Картуз? Это что — штаны такие?
— Кепка, — ухмыльнулся Тихон.
— Ты владелец? Или управляющий? — Варя решила не церемониться и задавать вопросы в лоб. Какие уж тут церемонии — когда он ее за грудь и задницу успел полапать?
— И то, и другое.
Тут вернулся Никодим Иваныч. В руках он держал поднос, с которого ловко расставил на столе: какую-то мензурку с темно-красной жидкостью, крохотную рюмку и блюдце с парой микроскопических бутербродов — черный хлеб и сало. Варя с изумлением уставилась на стеклянную емкость — формой и размером она напоминала лабораторную колбу, из каковых они, будучи студентами-медиками, пили спирт как раз в лаборатории. Закусывая семечками.
— Скромно тут у вас, Тихон Аристархович, — хмыкнула Варвара. — Из пробирок пьете.
— Это, сударыня моя Варвара Глебовна, называется шкалик, — Тихон ловко наполнил маленькую рюмку. — Прошу.
— Что это? — Варя подняла рюмку и посмотрела на свет. Жидкость переливалась всеми оттенками алого и багряного.
— Настойка смородиновая. От Маргариты Сергеевны.
— Какое-то неправильное имя у нее для вашего заведения, — Варя поднесла рюмку к носу и понюхала. Пахло действительно смородиной. И очень даже ароматно пахло. В животе вдруг заурчало — слава Богу, не очень громко.
— Для посетителей она Матрена Семеновна, — ухмыльнулся Тихон. — Пей, давай. Нос у тебя уже красный.
— А ты?
— А мне нельзя, — преувеличенно громко вздохнул Тихий. — Я за рулем. И в последнее время до уныния законопослушен.
Она хотела еще что-то спросить, но из рюмки пахло так соблазнительно, что Варвара решила отложить расспросы на «потом». Выдохнула и выпила залпом. А потом еще раз выдохнула — от удивления и даже восхищения, облизнула губы и уставилась на своего визави.
— Намек понял, — рассмеялся Тихон. И тут же снова наполнил рюмку. — Вкусно?
— Обалдеть как! — вторая рюмка тут же улетела за первой. Сладкое тепло поползло от желудка вверх. А жизнь-то налаживается.
— Закусывай, давай, — снова рассмеялся Тихон. А потом капнул себе в ее рюмку чисто символически, выпил и зажмурился от удовольствия. — Ох, Марго, умеет ведь!
И тут принесли уху. Пахла она божественно, дымилась фантастически. И Варя поняла, что фраза про собачью упряжку была, возможно, не просто фигурой речи. Аппетит проснулся совершенно зверский.
— Налимья, значит? — она повела носом, пока Никодим Иванович расставлял тарелки.
— Она самая! — улыбчиво подтвердил тот.
— Из того самого налима? — уточнила Варя.
Никодим вопроса не понял, а Тихон расхохотался.
— Нет, налим енисейский.
— Откуда тут енисейский налим? — изумилась Варвара.
— Из Енисея, матушка, из Енисея, — Тихон взял ложку. — Что у вас с географией, Варвара Глебовна?
— Нормально у меня с географией, — огрызнулась Варя. Хотела развить свою мысль, но вместо этого пришлось ответить «спасибо» на дежурное «Приятного аппетита» от Никодима. А потом она машинально положила в рот первую ложку. И ей стало совсем не до разговоров. Кажется, она ничего в жизни вкуснее не ела. Или это просто она такая голодная? В общем, главным стало — не чавкать.
— Волшебник! — сыто выдохнула Варя спустя несколько минут. — Маг и кудесник! Я чуть язык не проглотила.
— Рады стараться, — улыбнулся Тихон. — Как там поживает собачья упряжка?
— Урчит от удовольствия.
— Солянку осилит?
Варя прислушалась к своим ощущениям и решительно кивнула. А потом с удовольствием допила смородиновую настойку. И у них с Тихоном наконец-то завязался осмысленный разговор. Про уху, налима, Енисей, нюансы ресторанного бизнеса. Но очень скоро разговор прервался на принесенную солянку.
