Мейвис Чик - Интимная жизнь моей тетушки
Глава 18
ВКУС ДЕНЕГ
Логику в этом искать бесполезно. Проснувшись на следующее утро, само собой, с головной болью, я захотела поговорить с моей сестрой о далеком детстве. Смутный образ матери расшевелился, спасибо воспоминаниям тетушки Элайзы и беззаботным ремаркам дорогой кузины Элли. Об этом мы с Вирджинией никогда не говорили, о своем детстве. Она отказывалась, блокировала эти воспоминания, а я мало что помнила. Если что и знала, то только понаслышке. А теперь, как я уже упоминала, карандашный рисунок превратился в картину, и мне хотелось поделиться открытием с сестрой.
Когда я сказала Френсису, что хочу поехать к сестре, он подумал, что у меня точно съехала крыша. Впрочем, мужчины, считающие себя просвещенной частью человечества, с незапамятных времен пребывали в убежденности, что женщины постоянно балансируют на грани нормы и безумия, Поскольку этому предрассудку как минимум две тысячи лет, за пару десятилетий избавиться от него не удалось. Но я полагаю, у Френсиса были основания для подобных умозаключений. Я прожила с ним целую жизнь, всячески пытаясь избежать глобальной конфронтации, и вот теперь, на этапе, когда мы обладали всем необходимым и достаточным для спокойной, безмятежной старости, я не только начала выкидывать фортели в домашней обстановке, но и собралась на войну с сестрой.
Он это и сказал. Предположил, что такие идеи не способствуют спокойной жизни.
– А может, не будем все усложнять и просто отправимся в Индию? А уж по возвращении будем разбираться?
– Я должна с ней встретиться, – не отступалась я. – Мне это нужно.
– Но ей-то точно не нужно. – Он печально смотрел на меня. Но спорить больше не стал. – И что ты собираешься сделать? Поедешь к ней или… – легкая пауза, уловить которую могла только я, прожившая с ним столько лет, – пригласишь ее сюда?
– О Господи, – простонала я. – Только не это…
– Бедняжка. И все-таки я думаю, что тебе лучше подождать. – Тут он самодовольно улыбнулся. Потом хохотнул. – О, Дилис, что бы ты ни сделала, все будет неправильно.
– И?..
– А потому делай что хочешь. В этом случае хоть кто-то будет счастлив.
Тут уж я вскинулась.
– Я понимаю, что трагедии положено быть совсем рядом с комедией, – ответила я. – И это не совпадение, что все великие греческие пьесы, Медеи, Агамемноны, Антигоны, замешаны на семейных делах. Но это не смешно.
– Да перестань, Дилис. – Он внезапно рассердился. – Не надо преувеличивать. Жизнь хороша, не так ли?
Я смотрела на него. Не слышала, чтобы он говорил таким тоном с той поры, когда Джеймс, посаженный под домашний арест за побег из школы, пригрозил, что позвонит по «детской линий». На его лице читалась злость, а взгляд стал ледяным.
– Ты и твоя сестра не тянете на героинь греческой трагедии. В твоей жизни был тяжелый период. Он остался в прошлом. Так с чего вдруг вновь возвращаться к нему? Господи, да что же с тобой творится?
Именно этого я и хотела. Чтобы Френсис показал когти. И как же вовремя он это сделал. Из дома он ушел хмурясь, с силой захлопнул за собой дверь. Наблюдая, как отъезжает его автомобиль, я дала себе слово, что после разговора с сестрой сразу расскажу ему о себе и Мэттью. А уж потом, расставшись с прошлым, смогу идти в будущее, начав новую жизнь с чистого листа. Пойду туда, где мне хочется жить, в доме под тенистыми ивами. Вот о чем я думала, когда он погнал автомобиль по улице. Больше никакой лжи. Никаких секретов. Эмоциональный всплеск Френсиса решил все вопросы. Очень уж трудно идти против доброты. С того момента, как я встретила Мэттью, мне хотелось, чтобы мой муж перестал выказывать по отношению ко мне только доброту и заботу. Лишь в этом случае я могла заставить себя покинуть его. Вот он и перестал.
Главная проблема в отношениях с сестрой заключалась в следующем: мне надо было выбрать меньшее из зол. В данном конкретном случае мне предстояло позвонить ей, сказать, что я хочу встретиться с ней за ленчем, и:
а) подождать, пока она скажет, что я могу приехать к ней домой и она угостит меня ленчем;
б) предложить ей приехать в Фулем и пойти в ресторан, где платить буду я;
в) предложить ей приехать в Фулем и пойти в ресторан и не предлагать, что платить буду я;
г) предложить, чтобы она приехала ко мне на ленч;
д) предложить приехать в Фулем и пойти в ресторан, где мы будем платить каждая за себя;
е) предложить, чтобы я приехала к ней, где мы пойдем в ресторан и будем платить каждая за себя;
ж) предложить, что мы пойдем на ленч в ресторан у нее в городе и платить буду я;
з) предложить взять сандвичи и где-нибудь посидеть;
и) предложить обойтись без ленча, взять с собой полные фляжки и поговорить за водкой;
к) предположить, что ей будет не вредно похудеть, и забыть о встрече.
Все это было неправильно. Как и сказал Френсис. Но что было самым неправильным? Я прошлась с ним по всему списку, после того как мы поужинали и извинились друг перед другом. Он очень расстроился из-за того, что сорвался. Я извинялась без лишних эмоций.
Но перемирие мы заключили.
Дойдя до конца списка, он с суровым видом указал, что есть еще один вариант.
– Какой? – с нетерпением спросила я.
– Предложи ей приехать на ленч к нам домой, а потом попроси заплатить за него. – И расхохотался.
«Еще один гвоздь в твой гроб, муженек», – мрачно подумала я. Ни у кого нет нормальной семьи. Но не надо задирать нос, если у кого-то семья куда как хуже твоей.
В итоге я пошла напролом. Позвонила Вирджинии и сказала:
– Послушай, мне надо приехать в Кингстон. Могу я угостить тебя ленчем? Ты окажешь мне большую услугу.
– А чего это ты собралась в Кингстон? – вкрадчиво спросила она.
– Не спрашивай, – ответила я, решив, что до нашей встречи успею что-нибудь придумать.
Но задача оказалась не из легких. Не могла же я сказать, что хочу купить что-то особенное, продающееся исключительно в Кингстоне. Меня бы осудили сразу по двум пунктам: и за снобизм, и за возможность сорить деньгами.
В конце концов я попросила Петру подыскать мне в тех краях хороший вегетарианский ресторан, а потом ее благословения на невинную ложь: она ищет новые рынки сбыта и попросила меня провести маркетинговое исследование. Я думала, что это блестящая идея, в такой ситуации возразить практически нечего, но Петра, как и большинство вегетарианцев, страсть как не любила лгать. В результате все-таки сдалась, но поджала губки, как делала всегда, если ее дети вдруг сбивались с пути истинного.
Френсиса явно смешили мои потуги. «Бесчувственный негодяй, – думала я, – только и ждешь моего провала».
– Ну ты даешь. – Он покачал головой, его губы дрогнули в легкой улыбке. – Я и представить себе не мог, что ты такая изощренная лгунья.
