Мария Арбатова - Мобильные связи (сборник)
Каждый день он придумывал, что именно Александра делает не так по отношению к дочери: не тот режим, не та еда, не та одежда, не та учеба. И надо сказать, делал это с совершенно искренним посылом, мол, моя жизнь кончена и затоптана каблуками жены, а ребенка надо спасать. Виктор совершенно не понимал, почему после этого дочка избегает его, а Александра брезгливо отодвигается, когда он дотрагивается. По вечерам ей нужно было только одного – понимания. И проще было позвонить Инке и Маринке, чтоб поплакаться про то, как продают, подставляют и кидают на работе, чем грузить этим иностранным языком мужа да еще и вместо поддержки получать оценку хренового руководителя.
Инка сама пахала как сумасшедшая, занимала солидный пост в коммерческой фирме и тоже волокла на себе семью, пока муж сладострастно искал себя в новой экономике. Брак у нее тоже стремительно сползал к подножию горы, но она считала, что семья и любовь вещи разные, и особого счета мужу не предъявляла. Личной жизни почти не строила, все какие-то романтические замки, как у пятнадцатилетних, и подруги смеялись, что у нее «задержка развития».
Маринка была журналистка-новостница, долго не могла сидеть на одном месте, часто меняла мужей и любовников, и, постоянно ощущая собственную легкую заменяемость, они вели себя прилично. Маринка бесконечно кого-то с кем-то сводила и кайфовала, когда что-то получалось. При возможности она бы весь мир уложила в постель. Вокруг нее было легкое обаяние греха.
– С твоей Маринкой не спал только ленивый, – презрительно говорил Виктор. Маринка раздражала ощущением бесконтрольности Александры в ее обществе. У него у самого был такой дружок Колька, и они как-то, раздавив пару бутылок, почему-то оказались утром в Сочи с двумя бойкими стюардессами. Пришлось врать Александре про инфаркт шефа на даче, но он вернулся в таком употребленном жизнью виде, это выглядело правдоподобно. Мысль о том, что жена способна также легко проснуться в чужой постели, все двадцать лет брака казалась ему невыносимой.
Короче, Маринку возле семьи он ощущал как минное поле. И видимо, не без этих бессознательных соображений однажды на дачном дне рождения по пьянке полез к ней под кустом. Маринка тут же протрезвела и рявкнула:
– Ты, Витек, сложи член обратно. У меня он в жизненных планах не числится.
– Что уж, я хуже твоего Владимира? – удивился Виктор.
– Не знаю, не думала на эту тему. Может, и лучше, только в мире мужиков – как грязи, а подруги у меня всего две.
Виктор был подавлен, потому что ни секунды не предполагал отказа. Опасался, что настучит Александре, но, к чести Маринки, это никуда не выплыло.
Машина остановилась у витиеватого офиса новодела «под старину», из тех, о которых Лужков говорил «отреставрировать», что означало для него снести под корень и выстроить такой же. Александра поднялась по ступенькам и, минуя знакомую охрану, поднялась к кабинету горького аристократа, где юная секретарша преградила дорогу пышной грудью.
– Извините, у него переговоры, – сказала секретарша с голливудской улыбкой. – Чаю, кофе?
– Чаю. Но учтите, ровно через десять минут я вытащу его оттуда, даже если после этого ваша фирма разорится, – строго ответила Александра, и секретарша пожала плечами. Разведенный горький аристократ для женского населения фирмы был как кусок торта: благородный, отлично образованный, красивый и вежливый «новый русский». Укорачивая юбки все больше и больше, девчонки не могли понять, почему он, не даваясь им в руки, обломился сорокалетней, не сильно ухоженной тетке.
Секретарша четыре раза в день доставала тушь «Макс Фактор» и красила ресницы длинными нежными слоями, чтобы под вечер нанизать начальника на томный взор и полуоткрытый рот. А он однажды, когда она перепутала важные бумаги, бестактно заорал:
– Надо не ресницы целый день удлинять, а укрупнять и наращивать личность!
Да еще и выглядел в присутствии Александры как неистово влюбленный, позволял хамить, краснел и все путал. Но это было другое, и не сексуальное, как читалось девчонками, это была встреча близкого интересного человека, с которым хорошо, но непонятно, куда вставлять его в свою жизнь. Горький аристократ по имени Евгений в сложнейшей закрученной им самим же карусели обнаружил нефункционально комфортного для себя человека женского пола, и давление стереотипов загнало в постель, хотя в их случае без этого можно было обойтись.
К своему возрасту он объелся браков; девочек, планирующих присосаться к его деньгам и телу; конкурентной борьбы; показухи и бессмысленного общения. Как-то после переговоров в зарубежном отеле стало плохо с сердцем. И он испугался. Не того, что сейчас умрет, не дождавшись медицинской помощи, а того, что умрет ни с чем. Не оставив после себя ничего, кроме детей, с которыми редко виделся; денег; фирмы, которую тут же растащат по кускам; и записной книжки с телефонами баб, готовых приехать по первому свистку как к нему, так и к любому его положения и кошелька. Он вернулся домой с новым выражением лица.
А тут появилась Александра снимать про него передачу, и внутри что-то на нее заныло. Не в штанах, а в сердце. Потому что она была женщина-подруга и женщина-собеседник. Как честный офицер, он, конечно, оказался в постели в соответствующий ритуальный момент, но не там поймал с ней главный кайф.
– Десять минут прошло, – сказала Александра секретарше, допив чай, и толкнула дверь кабинета. Евгений сидел напротив пожилого здоровенного дядьки с золотыми зубами.
– Ваше время истекло, сэр, – сообщила Александра гробовым голосом, от чего Евгений засиял, а его собеседник вскочил и начал раскланиваться.
– Знакомьтесь, – сказал Евгений. – Это Александра Васильевна, муза современного телевидения. А это Степан Петрович, наш компаньон из Сибири.
Компаньон приблизился к Александре с пластикой разбитого параличом медведя, взял ее руку, потискал-потискал, поцеловать не решился. Боялся сделать это слишком неуклюже.
– Мы можем еще две минуты договорить? – спросил Евгений, явно бравируя своей шелковостью перед дамой в вечернем.
– Даже не обсуждается. В пять съезд гостей, – объявила Александра голосом фельдфебеля на построении. – Мы поедем на мне или на тебе?
– На мне. Отпусти водителя. Никогда еще не видел, чтоб ты была так хороша.
– Еще губы были. Как в фильме «Гостиница убийц», но пали жертвой сосиски, – уточнила Александра.
И вот они ехали в его «мерседесе», весело поглядывая друг на друга, как молодые заговорщики.
– Как тебе мой компаньон? Хозяин здоровенного производства, – спросил Евгений.
– У него вид медвежатника, который после тюряги работает на мясокомбинате, чтобы свежей кровью вылечить туберкулез, заработанный на нарах, – хихикнула Александра.
