Маша Царева - Жизнь на каблуках
В нашем клубе есть две кабинки для приватных танцев – отгороженные черными бархатными портьерами комнатки с удобными диванами и шестом.
Мужчина уже ждал меня в одной из них. Я попросила режиссера-звуковика поставить что-нибудь латиноамериканское и вплыла в комнатку под зажигательное постанывание Энрике Иглесиаса.
Однако стоило мне взглянуть в лицо мужчины, который был готов заплатить немалую сумму за то, чтобы разглядеть меня поближе, как улыбка сползла с моего лица.
– Ты?! Что ты здесь делаешь?
Я даже перестала пританцовывать, несмотря на то что знала – в комнатке установлена скрытая камера, чтобы охранник мог наблюдать за тем, что происходит в приватной кабине. Мое поведение выглядело подозрительным.
Но ни о чем подобном я даже не думала, потому что передо мной на обтянутом красным дорогим бархатом диванчике сидел он, самый подлый мужчина на Земле. Денис Викторович Семашкин. За год он совсем не изменился. Разве что еще больше поседел, но, как я уже упоминала, седина ему шла. Он выглядел загорелым и довольным. Одет он был в светло-серый костюм в еле заметную полоску и остроносые черные туфли – для того чтобы образ лондонского денди девятнадцатого века был более полным, не хватало только шляпы-котелка. В руках он держал полураспустившуюся розу.
– Такой же вопрос я могу задать тебе.
– Ты не имеешь права задавать мне никаких вопросов. Ты вообще не имел права сюда приходить.
– Мне надо с тобой поговорить, Варенька. Кстати, это тебе, – протянул он мне розу.
Я спрятала руки за спину:
– Мне от тебя ничего не нужно. Давай я тебе по-быстрому спляшу, и до свидания.
– Не надо плясать, – улыбнулся он, – лучше садись и просто поговорим. Тем более что ты, наверное, устала.
– Мне нельзя с тобой говорить. Раз я пришла сюда, то должна танцевать, а то получу выговор.
– Не волнуйся, я обо всем договорился с менеджером… Такая милая девушка, Алиса, сказала, что я могу говорить с тобой, сколько захочу.
«Представляю, сколько условных единиц перекочевало в Алисин карман, чтобы ты получил такую привилегию – поговорить с одной из лучших стриптизерок клуба в рабочее время!»
– Беда в том, что я разговаривать с тобой совсем не хочу.
Поскольку Энрике Иглесиас продолжал мурлыкать о любви, я прошествовала на подиум для танцев и, растянув губы в подобии приглашающей улыбки, закинула ногу на шест.
Но Денис Викторович вовсе не собирался пассивно наблюдать за тем, как я пытаюсь делать вид, что мне его присутствие совершенно безразлично. Он вскочил с диванчика и подошел ко мне. Его присутствие раздражало – ну не могла я страстно извиваться и изображать эротическое возбуждение, когда он находился от меня на расстоянии вытянутой руки. Я остановилась.
– Мне придется уйти.
– Танец длится десять минут, – улыбнулся он, – это время мною оплачено. Придется немного задержаться.
– Хорошо. – Я уселась на диван и закинула одну длинную ногу на другую. – О чем говорить будем?.. Как у Зинки дела?
– У кого? – притворно удивился он.
– У Зинки Карнауховой, – повторила я, – твоей новой пассии. Вы были на Венецианском карнавале?
– Варя, ну зачем ты сразу так…
– А как надо?
– Можно хотя бы меня послушать…
– Один раз послушала уже.
– Но я хочу забрать тебя отсюда. Мне не нравится, что единственная женщина, к которой я серьезно отношусь, танцует в таком заведении!
– Не нравится – не смотри!
– Варя, я понимаю, что поступил как подлец… Я перед тобою… дважды виноват… И ты вовсе не обязана меня прощать вот так, сразу… Но учти, я сделаю все, чтобы вернуть твое расположение. Все!
Я посмотрела в его лицо – брови сложены в трогательный «домик», губы дрожат, решительно блестят глаза – и поняла, что он не врет. Не врет и на этот раз. Он действительно сделает все, чтобы я опять ему поверила. Перед тем как променять меня на очередную подвернувшуюся под руку фотомодель. Есть такие люди, которым необходимо что-то самим себе доказывать. К ним, видимо, относится и мужчина, разбивший мое сердце дважды.
Что я могла ему ответить?
Прямо в купальнике бикини я ворвалась в Алисин кабинет. Она испуганно вскинула голову. Дисконтной карточкой магазина «Этуаль» она раскладывала на столе полоску кокаина. Я удивилась – никогда бы не подумала, что серьезная Алиса балуется стимуляторами, – но промолчала.
– Что это значит? – наконец пришла в себя управляющая. – Почему ты позволяешь себе врываться без стука в мой кабинет?
– А почему ты позволяешь себе продавать мое общение! Я здесь танцую, а не разговариваю! Почему ты отправила меня в приватную кабинку к этому идиоту?! Как ты могла?
– Я не понимаю, из-за чего такая истерика. – Алиса недоуменно на меня уставилась. – Подумаешь, поговорить он с тобой захотел. Поговорить-то легче, чем задницей вертеть.
– А по-моему, сложнее, – вскипела я, – собеседник из меня никудышный. В противном случае я бы устроилась работать консультантом на телефон доверия, а не танцовщицей в клуб.
– Сплошные проблемы с тобой, – вздохнула Алиса и, кивнув на горку белого порошка на столе, поинтересовалась: – Хочешь?
– Не употребляю. И тебе не советую.
– В советах я не нуждаюсь, – надменно улыбнулась она, – а сейчас тебе лучше подкрасить губы и вернуться в зал. Клиенты ждут.
– Никуда я не вернусь. Пока этот человек находится на территории клуба, я работать отказываюсь.
– Варя, это уже перебор. Я понимаю, что ты как творческая личность имеешь право на самореализацию, но это уже слишком, поверь мне. Мы не можем себе позволить работать с такими проблемными девушками.
– Это я-то проблемная? – искренне изумилась я. – Да я здесь самая тихая. Все остальные горло друг другу перегрызть готовы. А я даже не общаюсь ни с кем.
– Вот именно. О тебе все время ходят сплетни.
– Но это не моя вина. О Марьяне тоже сплетни ходили, но это не помешало ей стать самой успешной стриптизеркой.
– И чем все закончилось? Она пропала из клуба, даже заранее не предупредив… Между прочим, ты получаешь больше всех.
– Ну и что? Мы договаривались об этом с самого начала.
– А чего стоит эпизод с кражей шубы!
– Шубу я вернула. А сейчас у меня есть своя, ничуть не хуже.
– Во-первых, вернула ее не ты, а твой приятель, певец. А во-вторых, в тот вечер он устроил здесь такой разгром, что мы даже боялись подсчитывать убытки. Он разбил лампу от «Тиффани» в зале. И налетел на официантку, которая несла на кухню поднос с бокалами из венецианского стекла.
Я недоуменно на нее уставилась:
– Что? Ты что-то путаешь… Вилли не мог.
– Тем не менее он это сделал. А я, как видишь, даже не выставила тебе счет.
