Табита Сузума - Запретное
— Что ж, тогда спаси эту игру, — предлагаю я. — Знаешь, я мог бы устроить что-то вроде соревнования. Эта игра чертовски легкая для такого бегуна, как я.
Кит опускает свою сумку, и я вижу его сомнение между обычным презрением к своей семье и желанием снова побыть простым ребенком.
— Если только ты переживаешь, что я тебя обгоню, — говорю я, отбрасывая перчатку.
— Ну-ну, размечтался, — усмехается Кит.
Он поворачивается к двери, но в последнюю секунду передумывает. Он резко скидывает пиджак.
— Ура! — кричит Тиффин.
— Ты можешь быть в нашей команде! — кричит Уилла.
— У нас нет команд, пустоголовая! — в ответ орет Тиффин.
Вскоре мы начинаем еще один раунд. Я снова в центре и намерен догнать Кита, но без попытки поймать его. Как обычно он последним отталкивается от стены после того, как все благополучно перебрались на другую сторону. Он ждет словно целую вечность, явно пытаясь испытать мое терпение. Я начинаю расхаживать, повернувшись к нему спиной, и даже наклоняюсь, чтобы завязать шнурок, но он достаточно умен, чтобы не попасться на мои уловки. И только когда я оказываюсь в паре метров от него, он, наконец, двигается, специально усложняя себе задачу. Он обходит меня, резко сворачивая вправо, колеблется, когда я преграждаю ему путь, затем начинает отступать. Он дерзко, насмешливо мне улыбается, но я вижу отчетливую решительность в его глазах. Я делаю выпад ему навстречу. Он на миллиметр отклоняется от меня и пускается в бег. Я следую за ним, полный решимости сократить между нами расстояние. Я хватаю его за воротник рубашки в тот самый момент, когда он шлепает руками по стене. Поворачиваясь ко мне лицом, он сияет от удовольствия, которого я не видел в нем уже много лет.
Мы играем, пока не темнеет. В конце концов, Уилла выдыхается и уходит в теплую прихожую, наблюдая за нами и выкрикивая указания через открытую дверь. Потом к ней присоединяется Мая. Я остаюсь с Тиффином и Китом, и внезапно мы начинаем играть по-настоящему. Футбольные навыки Тиффина очень ему помогают, делая его невозможно юрким, чтобы его можно было поймать. Кит использует всевозможные уловки, чтобы отвлечь меня, и вскоре они вдвоем сплачиваются против меня, используя друг друга в качестве преграды и блокируя меня в роли преследующего. Наконец, я в изнеможении кидаюсь к Киту, словно сумасшедший бык. Я ловлю его в нескольких сантиметрах от безопасного места, но он отказывается сдаваться и отчаянно тянется к стене, таща меня за собой. Мы падаем на землю, и я хватаю его за рубашку, чтобы он не выскользнул у меня из рук в то время, как Тиффин пытается использовать себя в качестве живой цепи между Китом и стеной.
— Я выиграл, я выиграл! — вопит Кит.
— Да ладно! Тебе нужно прикоснуться к стене, ты, большой обманщик!
— Я коснулся!
— Не коснулся!
— Я коснулся Тиффина, а он касался стены!
— Это не считается!
Я прижимаю Кита к земле и кричу Тиффину, чтобы тот помог. Тиффин храбро покидает безопасную стену, но тут же оказывается поверх нас.
— Я поймал вас двоих! — кричу я.
— Жулик, жулик! — оглушают они меня своими криками.
Вскоре от смеха и истощения мы не можем пошевелиться, Тиффин запрыгивает мне на спину, а Кит, дрожа от радости, тянется к ближайшей веточке и касается ею стены. Грязные и помятые мы, наконец, уходим с дорожки. Лицо Кита исполосовано грязью, а у Тиффина разорван воротник рубашки, когда задолго после ужина и времени домашней работы мы, хромая, заходим внутрь. Как только мальчишки помыли руки, мы падаем вокруг кухонного стола с Маей и Уиллой, которые лакомятся закусками и Нутеллой прямо из банки.
Кит пытается поставить мне подножку, когда я поднимаюсь, чтобы поставить чайник.
— Мы должны устроить матч-реванш, — сообщает он мне. — Тебе нужно потренироваться.
А потом он улыбается.
22
Мая
За последнюю неделю, кажется, происходят значительные изменения. Внезапно все выглядят намного счастливее, намного непринужденнее. Кит начинает вести себя как цивилизованное человеческое существо. Лочену исполняется восемнадцать — мы все вместе идем в “Бургер Кинг”, чтобы отпраздновать, а потом мы с Уиллой печем восхитительный, хоть и кривой пирог. Мама пренебрегает даже звонками по телефону. Иногда прогуливая школу, мы с Лоченом выделяем время для нас самих, время, чтобы разобраться с горой вещей, которые было необходимо давно сделать: поход к доктору, стоматологу, парикмахеру. Лочен помогает Киту починить велосипед и, наконец, получает от мамы деньги на новую одежду и платежи по некоторым просроченным счетам. Вместе мы полностью убираем дом сверху донизу, разрабатываем новые домашние правила, поощряя детей взять на себя некоторые обязанности, но, что важнее всего, мы находим время для семьи: погулять в парке или посидеть за кухонным столом, играя в настольные игры. Теперь, когда мы с Лоченом проводим ночи вместе и прогуливаем школу, когда вещи начинают становиться слишком напряженными, наше личное время больше не так ограничено, и развлекаться с детьми более важно, чем присматривать за ними.
Время от времени мама “проверяет” нас, изредка оставаясь на ночь-две, неохотно выдавая нам деньги, которых должно хватить нам на неделю, обиженно вытаскивая чековую книжку, чтобы оплатить счета, которые Лочен подсовывает ей. Много гнева у нее вызывает тот факт, что мы с Лоченом не хотим бросать школу и устраиваться на работу, но у этого есть и более глубинные причины. Она все еще вынуждена содержать семью, частью которой не является — частью которой не является по своему собственному выбору. Но кроме финансовой стороны дела никто из нас не ожидает от нее чего-то большего, поэтому никто не разочарован. Тиффин и Уилла прекращают срываться с места, встречая ее, больше не выпрашивают несколько минут ее свободного времени. Лочен уже начинает искать работу после экзаменов. Он настаивает на том, что в университете будет работать неполный рабочий день, и нам не нужно будет продолжать выпрашивать у мамы деньги. Сейчас, как семья, мы полноценны.
Но я живу по ночам. Гладя Лочена, чувствуя каждую его частичку, будя его лишь одним прикосновением своей руки, заставляя меня желать большего.
— Ты когда-нибудь представлял, что все будет так? — спрашиваю я его. — На самом деле…
— Постоянно.
Долгая тишина. Он целует меня, его ресницы щекочут мою щеку.
— Я тоже, — шепчу я.
— Однажды, — нежно выдыхает он, когда я пальцами скольжу по его бедру.
— Да…
Все же несколько ночей мы очень сближаемся. Я чувствую боль тоски в теле и чувство разочарования Лочена так же сильно, как и свое собственное. Когда он крепко меня целует, то почти причиняет боль, и его тело дрожит рядом со мной, отчаянно желая зайти дальше, а я начинаю беспокоиться, что тем, что мы каждую ночь делим постель, мы лишь мучаем друг друга. Но каждый раз, говоря об этом, мы оба соглашаемся, что лучше так будем вместе и дальше, чем вернемся в свои комнаты, и не будем вообще прикасаться друг к другу.
