Анна Альварес - Семейные узы. Смятение чувств
— Погоди! Мы могли бы… — начал Эду.
— Не нужно латать корабль, когда он идет ко дну, — твердо сказала Элена. — Лучше раньше, чем позже. Тебя любит Камила. Я знаю, что тебя это гнетет. Ты разрываешься между нами двумя. Зачем тебе мучиться? Неужели ты думаешь, что я буду препятствовать вашей любви?
Эду и не думал сейчас о Камиле, но Элена заговорила о ней, и он сразу подхватил:
— Ты права, меня это гнетет. Я разрываюсь, я подавлен. Это чувство появилось и начало расти, я толком и не понимал, что происходит. Мы с Камилой и слова об этом не произнесли.
Эду продолжал говорить, а Элена думала, как права была Алма и как несправедлива к ней была она сама, Элена.
— Прошу тебя, уходи! — обратилась она к Эду, уже его не слушая и слыша только свою боль. — Я теперь не буду думать о нас двоих. Я буду думать о вас, о тебе и Камиле. Больше всего я хочу, чтобы вы были счастливы. Для меня это важнее собственного счастья. Открой ей свое сердце. Камила любит тебя, любит гораздо сильнее, чем я.
Эду с отчаянием смотрел на Элену: она не услышала ни слова из того, что он пытался ей сказать. А говорил он о том, что и сам не знает, есть ли у него чувство к Камиле, что речь идет о нем, о его любви к Элене… Но она не слышала его.
Боясь себя, боясь Эду, Элена отказалась от прощального поцелуя.
Эду ушел страдающий, растерянный, он не ждал того, что произошло.
Элена смотрела ему вслед, гордясь, что у нее достало сил на разлуку. Хирургическую операцию она провела, теперь нужно было это пережить и залечить рану.
На обратной дороге Эду с недоумением пытался понять, что же произошло. Он не мог поверить, что Элена разлюбила его, и вместе с тем вынужден был признать, что многое говорило именно об этом. Прошло столько времени, а виделись они так мало. Разве навещала она его в больнице? Разве после больницы она приходила к нему? Но когда он пригласил ее обедать, как она обрадовалась приглашению, как была с ним нежна, и если бы не Алма… Гнев против Алмы вновь вспыхнул в нем. Как бы там ни было, но Алма тоже приложила руку к охлаждению Элены. Живи он не в доме Алмы, Элена могла бы жить вместе с ним, они могли бы не расставаться, они многое могли бы!
Желание освободиться, обрести независимость вновь вспыхнуло в Эду. Ему захотелось немедленно переговорить с адвокатом. И он тут же вспомнил, как на днях Алма вновь сказала им с Эстелой:
— Кстати, дети мои, насчет доктора Силвейру, нашего адвоката! Ему опять стало хуже! Операция прошла совсем не так успешно, как казалось поначалу, и ему пришлось вновь лечь в больницу. Я звонила его жене, она сказала, что положение не опасное. Но достаточно тяжелое.
Эстела тогда еще посочувствовала несчастному Силвейру, а Эду сразу спросил:
— И что же из этого следует?
— А то, что с вашим наследством следует подождать до полного выздоровления Силвейру.
Эстела поняла, что этот вопрос Эду волнует, и, как всегда, пришла ему на помощь.
— А что, если Силвейру не выздоровеет? — спросила она.
— Как это? — сделала непонимающие глаза Алма.
— Что, если он умрет? — продолжала настаивать Эстела.
— Тогда мы возьмем другого адвоката, — заявила Алма. — Но мне кажется, что сейчас этого делать не стоит. Не нужно зря дергать человека и мешать ему поправляться. А еще мне кажется, что вы мне не доверяете!
Слово было произнесено! Именно так дело и обстояло — Эду больше не доверял своей тетушке, которая вырастила его, заботилась о нем, которая вела его по жизни. Теперь в его глазах она стала чуть ли не врагом: выжила из дома Элену, темнила с наследством.
Домой он вернулся мрачнее туч, которые собирались над городом, суля небывалый ливень. Ни с кем не обмолвился и словом, сразу поднялся к себе. Заглянул он только к Эстеле и сообщил:
— Мы расстались с Эленой.
— Давно пора, — живо откликнулась она. — Я все удивлялась, как эта история затянулась.
Эду промолчал, он слушал шум дождя, который лил потоками и был похож на слезы, стремившиеся излиться из его сердца, такие же нескончаемые и безудержные.
Эстела думала, что Эду, по своему обыкновению, захочет ей рассказать еще что-то, но он только отрывисто прибавил:
— Я устал и хочу спать. И еще. Если будет время, позвони адвокату Силвейру. Его телефон есть в общей телефонной книге.
Эду ушел к себе в комнату и всю ночь слушал, как неистовствует непогода и рыдает ледяной дождь…
Но поутру вышло солнышко, и Эстела, которой было совершенно несвойственно откладывать что-либо в долгий ящик, нашла телефон и позвонила в контору доктора Силвейру. Она представать клиенткой, назвала выдуманное имя, отказалась от консультации с помощником и выяснила следующее: адвоката Силвейру и в самом деле не было на рабочем месте, но он вовсе не лежал в больнице. Он уехал в Европу и должен был вернуться через неделю, самое большее — две.
Брат с сестрой переглянулись: их драгоценная тетушка откровенно темнила. Эду от этого стало совсем тошно.
К завтраку он теперь не спускался совсем, обедал в кафе, а чаще уходил из дома, не желая никого из домашних видеть. Зато охотно виделся с Серджиу, а тот охотно его утешал. Приятель был даже готов познакомить Эду с какой-нибудь девушкой: желающих, как он говорил, было навалом. Но Эду отказался.
— Элена была для меня гораздо больше, чем подруга, она…
— Не объясняй, я и так все понимаю, — прервал его Серджиу. — Но скажу тебе честно, что из всех самых тяжелых ситуаций меня выволакивала работа.
Эду с благодарностью посмотрел на друга, тот дал ему и в самом деле ценный совет: работа действительно была тем путем, который ведет к самостоятельности. Болезнь отодвинула на задний план врачебную карьеру Эду, но теперь он немедленно возьмется за дело и все наверстает.
Эду тотчас же поехал в университетскую канцелярию и попросил выдать ему диплом, который так еще и не получил.
— Вы получите его через неделю, — ответили ему.
Несмотря на такую осечку, Эду уже чувствовал себя другим человеком. В этот день он впервые остался посидеть в гостиной, правда, не с Алмой, а с Данилу и Эстелой.
— Я решил записаться на курсы акупунктуры, — объявил он. — Буду заниматься иглоукалыванием.
— Понадобится подопытный кролик — обращайся ко мне, — тут же откликнулась Эстела. — Я с удовольствием пройду расслабляющий курс.
— Боюсь, что тете Алме это не понравится, — скептически сообщил Данилу, — она хотела бы тебя видеть педиатром.
— Не могу же я делать всю свою жизнь только то, что нравится тете Алме, — вспыхнул Эду и направился к себе.
— Почему? — шутливо удивился Данилу. — Счастливая Алма — самое дивное и щедрое божество на свете. Имей в виду, что существует и детская акупунктура!
