Руфь Уолкер - Мара
Но теперь уже ничего не изменишь. Мара ведь не поверит, что ее мужу абсолютно наплевать на ее происхождение. В конце концов, в его собственной генеалогии тоже не все так гладко, как это хотят изобразить его родственники, которые кичатся своей голубой кровью. У его прабабушки было весьма туманное прошлое… двоюродный прадедушка сделал себе состояние во время Гражданской войны note 6, промышляя контрабандой в Огайо… у двоюродного брата были какие-то грязные делишки на бирже, но о нем в семье тотчас забыли, как только он попал в бразильскую тюрьму.
Наверное, узнай Мара обо всех этих фактах, она была бы расстроена, возможно, даже сочла бы их унизительными. Поэтому он ничего ей не скажет, как и она ничего не говорит ему о своем прошлом. Но на самом деле, узнав, что его жена никакая не принцесса, Джейм полюбил ее еще во сто крат сильнее (если это вообще было возможно).
Впрочем, все это неважно. В целом он счастлив. Настало только время придумать, что ему делать со своей собственной карьерой. Он очень долго откладывал это решение, но сегодня пора наконец его принять.
Ускорив шаг, он направился прямо к Серебряному фургону, служившему одновременно дирекцией цирка и жилищем мистеру Сэму. Джейм поймал мистера Сэма уже в дверях: тот собирался на вечернее представление.
— Вы не возражаете, если я пройдусь с вами, сэр? — спросил Джейм. Неважно, какого мнения он был о владельце цирка: считал ли его упрямым, дубинноголовым или скрягой — все равно Джейм всегда был с ним подчеркнуто вежлив.
— Ты хочешь что-то сказать мне, Джейм?
— Джим Борис собирается в конце сезона уходить на пенсию, и я хотел бы занять его место.
— Но, Джейм, Джим Борис занимался нашей рекламой в течение двадцати лет, он был очень хорошим работником. Уверен ли ты, что сможешь его заменить?
— Думаю, да. Не сразу, конечно. Но я быстро все схватываю.
— У меня, знаешь ли, уже есть печальный опыт работы с людьми, которые «быстро все схватывают».
Джейм почувствовал себя уязвленным:
— Постарайтесь принять решение до конца сезона. Я не собираюсь проторчать еще один год в зверинце. Кэппи прекрасно справится и без меня.
— Значит, ты уже начинаешь меня учить, как и что мне делать? Неужели ты думаешь, что быть мужем Мары — значит, иметь какие-то особые привилегии?
— Нет, сэр, конечно же нет. Но я думаю, что вполне готов к тому, чтобы заняться журналистикой и рекламой. Вы не согласны со мной?
Он ожидал, что мистер Сэм разразится сейчас очередными нелестными тирадами в его адрес, но вместо этого хозяин сказал:
— Я, честно говоря, уже давно решил взять тебя на место Джима, только все ждал, когда ты сам придешь со мной об этом поговорить. С завтрашнего дня можешь начинать у него учиться. А когда он уйдет, место, считай, твое — надеюсь, к тому времени ты уже неплохо будешь разбираться в рекламе.
Джейм не знал, что и ответить. Почему мистер Сэм так быстро согласился? Неужели только потому, что Джейм — мистер «Принцесса Мара»? Ладно, даже если это и так, пусть будет что будет. Главное, что у Джейма есть теперь шанс проявить себя…
Расставшись с мистером Сэмом на заднем дворе, он пошел между рядами палаток. Обычно Джейм не пропускал ни одного вечернего выступления Мары — он и теперь восхищался своей женой-гимнасткой не меньше, чем при их первой встрече, — но сегодня у него были дела, которые стоило уладить прежде, чем он сообщит жене о разговоре с мистером Сэмом. «И мы будем жить счастливо отныне и навсегда», — подумал он лишь с легкой тенью усмешки.
Проходя мимо палатки клоунов, Джейм услышал дикий хохот и чьи-то возмущенные крики. Клоуны очень часто зло шутили друг над другом; их розыгрыши нередко перерастали в жестокие ссоры, и тем не менее они никогда не расставались и держались вместе. Да и потом ведь Джоко правильно говорил: «Ну что за цирк без клоунов?»
Об этом и размышлял Джейм, как вдруг почувствовал, что кто-то идет за ним. Он обернулся и машинально сжал руки в кулаки. Перед ним лицом к лицу стоял темноволосый худой мужчина с до боли знакомым лицом.
— Настало время расплаты, — спокойно сказал Лео Муэллер.
В его руке блеснул нож. Мгновение — и нож прошел у Джейма между ребрами. Последнее, что Джейм увидел в этой жизни, была зловещая улыбка Лео, а последнее, о чем подумал — о своей любви к Маре:
«О Боже, как жаль, что я не скажу перед смертью Маре, как я люблю ее…»
Сегодня Мара выполняла все трюки чисто механически, не чувствуя той магической связи со зрителями, которая существовала обычно. И Принцесса была очень рада, что из-за позднего начала представления Конрад Баркер дал музыкальный сигнал к «короткому шоу». Это на языке цирка означало, что каждый артист должен сократить свое выступление на четыре минуты.
Обычно Мара не обращала внимания на подобные сигналы. Она всегда честно отрабатывала свои двадцать минут вне зависимости от погоды, времени или каких-то еще условий. Но сегодня она сократила число бланшей до двадцати пяти и лишь два раза поклонилась, спрыгнув с каната. Аплодисменты последовали, тем не менее, как всегда щедрые, только Мара вместо того, чтобы насладиться ими, кивнула Лобо: «Уноси меня с арены».
Лобо терпеливо поджидал ее у костюмерной, пока она переодевалась в брюки и свитер. Из цирка доносились звуки барабана — это клоуны совершали парад-алле — заключительное торжественное шествие по арене. «Публика сегодня какая-то невеселая, — подумала Мара. — Впрочем, может, мне это только кажется?» Какая-то тоска глодала ей душу. «Наверное, я просто расстроилась оттого, что Джейм не пришел сегодня на представление, — решила она наконец. — Ну ничего, скоро я вновь его увижу — и всю тоску как рукой снимет».
Подойдя к своему спальному вагону, Мара пожелала Лобо спокойной ночи и велела ему идти отдыхать. Но он только покачал головой и не двинулся с места. Когда Мара, потеряв терпение, напомнила ему, что Джейм уже, должно быть, вернулся домой, Лобо хмуро взглянул на нее и медленно побрел куда-то в темноту.
Открыв дверь, Мара обнаружила, что в гостиной никого нет. Где же Джейм? Ведь он всегда — даже если какие-то срочные дела в зверинце мешали ему прийти на представление — поджидал ее вечером дома, чтобы они вместе могли посидеть за ужином. Они обсуждали представление, публику, номер Мары, проблемы с животными… а потом ложились в постель и занимались любовью… эта сторона их брака оставалась и по сей день неизменно прекрасной и волшебной.
Так куда же он провалился? Неужели Джоко, заверявший Мару сегодня, что ее муж даже не смотрит в сторону кокетничающих с ним женщин, на самом деле сказал ей это в качестве предупреждения?
