Француаза Бурден - Хрустальное счастье
Он подчеркивал каждое слово, находясь на грани срыва, готовый услышать что угодно, каким бы ни был упрек.
– Нет, я все-таки тебя очень люблю… И потом ты сын Винсена!
Как если бы это все объясняло, Ален улыбнулся ему успокаивающе и первым вышел из хижины.
X
Париж, февраль 1977
Священник объявил молодых людей соединенными святыми узами брака, услышав их слова о согласии. Пять минут назад то же самое сделал чиновник из мэрии.
Их было слишком много в маленькой комнате, которую им предоставила больница Канз-Ван, но врачи пока не разрешали Сирилу выходить, а Тифани не хотела больше оттягивать. Она была уже на восьмом месяце беременности, что оправдывало ее почти совсем простое платье, просторное и строгое. Единственным украшением было кольцо, которое подарила ей Мари, роскошный сапфир, принадлежавший некогда Кларе. Она устроила все сама, не давая никому решать за нее. Мари и Ален были единственными приглашенными Сирила, что касается Тифани, то она ограничилась родителями. Ни Лукас, ни Поль, ни даже Лея не были приглашены участвовать в этой странной церемонии. «Мы отпразднуем позже, когда Сирилу будет лучше», – решила она.
Приехав вместе с Аленом на час раньше, Магали была потрясена. Сирил потерял пятнадцать килограммов, и разного рода шрамы тянулись по всей правой стороне лица, от корней волос и до носа. Ничто не напоминало о красивом молодом человеке, каким он был, кроме его улыбки, с которой он смотрел на Тифани.
– Ну вот и кончено, – отчетливо произнесла девушка. – Но, тем не менее мы выпьем шампанского в его комнате, я приготовила стаканчики…
Сирил был одет в голубые джинсы и черный свитер, его светлые вьющиеся волосы были слишком длинные, его щеки впали, но он стоял прямо и, казалось, чувствовал себя нормально, Тифани он держал за руку.
Когда они прошли мимо Винсена, тот собрался с духом и спросил:
– У меня есть право поцеловать молодых?
Он обнял дочь, нагнулся к ней, ужасно взволнованный, не зная чего можно было пожелать.
– Скажи мне, дорогая, – сказал он совсем тихо, – я тебе еще не сделал подарка…
– У меня есть мысли по этому поводу, папа, я поговорю с тобой потом! – ответила она, улыбнувшись.
Потом она отошла, и он оказался напротив Сирила.
– Поздравляю, дружок. И я советую тебе сделать ее счастливой, она всего лишь девочка!
Ситуация была настолько нереальной, что он должен был побороть себя, чтобы найти слова.
– Я постараюсь, Винсен. Спасибо, что пришел… Сирил не выражал агрессии, когда приходил Винсен, но он никогда не говорил о Виржиле.
– Тогда, шампанское? – пошутил Ален, выталкивая всех из зала.
Несмотря на предупреждения Тифани, он принес две бутылки Кристал Роэдерера, которые нес в сумке-термосе. Как только они оказались в комнате Сирила, они разместились, как смогли, на кровати и пластиковых стульях.
– Сидите, молодожены, я обслужу, – объявила Магали с поющим акцентом.
Она часто себя спрашивала о том, каким будет день свадьбы ее детей, и сможет ли она противостоять Беатрис. В случае с Тифани вопрос решился сам собой, но церемония была слишком жуткой, чтобы радоваться.
Втайне Ален рассматривал книги, которые стопками лежали на ночном столике, папки, которые были собраны у окна. Сирил терял уже год учебы, но он не хотел отставать, и Тифани брала все лекции у его старых друзей и делала ему ксерокс. Она заканчивала лиценциат достаточно успешно, хотя и проводила все свободное время большей частью в больнице. Долгое время Сирил был в тяжелом состоянии, он умножал осложнения и провалы, потом одна за другой следовали пластические операции. Между двумя операциями, когда он вернулся на авеню Малахов, он казался скорее веселым, что делало всех остальных грустными. Ни Мари, ни Винсен не замечали борьбу, которую он вел с самим собой, чтобы не уйти в депрессию. Месяцами не только его лицо было похоже на лицо Франкенштейна, но он переживал ужасные головные боли, от которых сходил с ума. Он с трудом верил, что Тифани могла его любить, он даже смирился бы с ее уходом. Но девушка проявила невиданную решимость, и он дал себя убедить. Особенно перед отказом давать ребенку родиться вне брака.
– Я не хочу вас выставлять, – сказала она сдержанно, но у меня в час занятия и…
И она собиралась пообедать с Сирилом, как почти каждый день с разрешения нянечек, которые всегда приносили двойную порцию десерта.
– Мы вас оставляем, дорогие! – весело сообщила Мари.
Она вышла первой, другие догнали ее у лифта. Только когда закрылись двери кабины лифта, она перестала улыбаться и вздохнула:
– Какой ужас, господи, это было так грустно, что…
Растерявшись, она закусила губу, ни на кого не глядя, пока Магали не обняла ее.
– Почему бы нам не поужинать вчетвером? – предложил Винсен нежно. Я приглашаю вас в ресторан, пойдем на набережную Сен-Агустин, мы часто ходим туда с Мари…
Он должен был сказать это в прошедшем времени, потому что Мари избегала его после драмы. Конечно, чего он и боялся, она кивнула головой.
Через полчаса они все сидели за столом, немного удивленные этой непредвиденной трапезой, и смотрели друг на друга с неким любопытством. Магали и Ален, которые не были в Париже уже много лет, казалось, были удивлены проникающим холодом, серостью Сены и толпой сидящих в кафе.
– Я предлагаю подарить им потрясающее крещение, когда Сирилу будет лучше, – сказал Винсен, смотря на Мари.
– Потому что ты думаешь, что ему когда-нибудь будет лучше! – язвительно ответила она.
– Я также считаю, что они любят друг друга, – вмешалась Магали, – и никто у них этого не отнимет.
Она сидела напротив Винсена, которому сияюще улыбнулась. Они регулярно созванивались уже несколько месяцев, чтобы договориться перед судебным делом, которое Мари завела против Виржиля.
– Так как мы собрались все четверо, – вдруг сказал Ален, – может, поговорим об этом?
– О чем? – спросила сестра настороженно.
– О том, чем вы занимаетесь, о вашей манере платить по счетам, обо всех голубых бумажках, которые приходят в Валлонг…
Ошеломленный Винсен посмотрел на него, недоумевая, почему он подливал масла в огонь; однако он знал, что Ален редко говорил впустую, и надеялся, что у него было достаточно причин, чтобы так начать разговор.
Не утруждая себя ответить прямо, Мари бросила Винсену:
– Кстати, твой адвокат получит повестку, и мы соберемся на переговоры, но как ты знаешь, я не поддамся ни на что.
– Я готов предложить тебе намного больше, чем ты хочешь взять с Виржиля, – осторожно сказал Винсен. – И нам не нужны будут для этого посредники.
