Елена Свиридова - Мой вечный странник
— Обязательно поедем, — повторил Джек. — Ты уж прости, Лизонька, что я сегодня не смог, мне самому очень жалко. И Леньку с Анной хотелось повидать, и на Машу посмотреть…
— А как твоя новая больная? — спросила вдруг Лиза. — Знаешь, мне почему-то ее ужасно жалко, она такая красивая и такая несчастная.
— Представляешь, Лизонька, она сегодня пришла в себя, мы даже разговаривали довольно долго.
— Послушай, Джек, а можно мне будет как-нибудь к ней зайти? Просто посидеть, подежурить вместо Вероники? Мне так хочется хоть что-нибудь сделать для нее.
— Какое же ты у меня замечательное существо! — Джек обхватил жену руками, поднял в воздух и усадил перед собой на стол. — Иногда мне кажется, что ты не просто женщина, а тоже пришелец из других сфер… — произнес он задумчиво.
— Почему — тоже? — подозрительно спросила Лиза, положив ему руки на плечи и заглядывая в глаза. — Ну-ка признавайся, с кем ты тут без меня общался в темном кабинете? Если это была женщина, даже из других сфер, то тебя ждет страшное наказание!
— Это была не женщина, — тихо ответил Джек.
— Тогда ладно. Кстати, я, между прочим, приехала за тобой. Ты вообще домой собираешься?
— Как скажешь, прекрасная принцесса и повелительница! — Джек вдруг опустился перед ней на колени, склонил голову и поднес ее руку к губам.
— Повелительница приказывает немедленно идти в машину! — произнесла Лиза звонким голосом, спрыгнула со стола, взяла Джека под руку и потащила к выходу.
Константин Астахов вот уже несколько дней не находил себе места. Кошмары преследовали его по ночам. Он подолгу валялся в своей холодной холостяцкой постели, не в силах заснуть. Еще недавно у него была надежда, было творчество, счастье. Он тайно обнимал любимую женщину, в порыве безумной страсти прижимал к себе се горячее тело, она была рядом с ним в его постели. Он крал ее у ее мужа, на деньги которого снимал свой фильм, обещающий принести именно ему, Константину Астахову, богатство и славу. И он готов был терпеть это еще какое-то время, если бы Лариса не изводила его своими постоянными сомнениями, если бы она решилась наконец остаться с ним навсегда, принадлежать ему безраздельно. Но она все время колебалась, она не хотела расставаться с этим Артемом Сосновским, к которому Костя сначала относился с симпатией и уважением, а потом возненавидел всей душой. Он не желал больше делить с ним Ларису, не хотел ни в чем зависеть от него, потому что это унижало его, уязвляло его гордость. Он прекрасно знал себе цену, считал себя не просто талантливым, а гениальным художником, к которому судьба относилась несправедливо, не давая возможности раскрыться полностью в своем творчестве, в деятельности, в жизни, в любви. Это было вопиющей несправедливостью, что ему, обладающему всеми неоспоримыми достоинствами, так не везло, а какому-то Сосновскому постоянно фартило. Все шло ему в руки — деньга, успех, красавица жена. И вдруг наступила развязка. Ненавистный соперник был устранен, сошел со сцены, казалось бы, теперь никто не стоит между ним и Ларисой. Но почему-то все стало рушиться. Лариса уже несколько дней была без памяти, и он никак не мог встретиться с ней. Он каждый день звонил в больницу и каждый раз слышал одно и то же: «Посещения запрещены». Кто дал право каким-то врачам распоряжаться ее судьбой, его судьбой? Они должны быть вместе. Он, Костя, — единственный человек, который ей по-настоящему нужен. Он сумеет привести ее в чувство, заполнить ее жизнь беззаветной любовью. Но она недосягаема, как угасающая звезда, как лунный свет… Сможет ли она сниматься дальше? Будет ли вообще закончен их фильм? Что имеет против него этот Амбросимов, другой денежный мешок, старый сатир с килограммом золота на морщинистой шее? Почему он презрительно косился на него во время похорон? Может быть, он тоже имеет виды на Ларису? Но неужели он не понимает, как стар для нее, как отвратителен и бездарен? Зато у него есть деньги! Деньги решают все. Любой бездарный подонок, обладающий деньгами, может властвовать в этом мире. Какая чудовищная несправедливость!
И зачем он вообще в это ввязался, только репутацию себе испортил! Лучше уж нашел бы какую-нибудь сердобольную богатую дамочку, которая полюбила бы его за необыкновенный талант и ум, стала бы его кормить, одевать, а он жил бы себе спокойно… А теперь вообще еще неизвестно, как все дальше обернется…
Константин встал с постели, взял сигарету, подошел к окну, поглядел вниз на унылую пустынную улицу. Постояв немного, погасил сигарету, снова лег в постель и подумал, что завтра во что бы то ни стало он поедет в эту дурацкую психушку и добьется свидания с Ларисой. Может быть, эти врачи и медсестры нарочно обманывают его, скрывают правду… А вдруг она сама не хочет его видеть? Если он завтра же не встретится с ней, не приведет ее в чувство, не сумеет вызвать на разговор, то тогда зачем все… Нет, так дальше продолжаться не может!
Он вскочил, бросился к телефону, быстро набрал телефон Вики. Там долго никто не отвечал. Наконец он услышал заспанный женский голос.
— Мне срочно нужно поговорить с Викторией! — заявил он срывающимся голосом.
— Но она здесь сейчас не живет, — ответили ему.
— Да?.. Ну ладно. Тогда передайте, чтобы она сама мне позвонила, — и он продиктовал свой номер телефона.
— Вы знаете, уже три часа ночи! Я передам ей завтра, — сказала женщина.
— До завтра ждать невозможно! — воскликнул он почти в истерике.
— Пожалуйста, успокойтесь, я передам ей, как только смогу… — Женщина повесила трубку.
Костя со злостью пнул телефон, выкурил две сигареты подряд, потом без сил рухнул на кровать. Он еще недолго поворочался в постели и, укрывшись с головой одеялом и дрожа то ли от холода, то ли от внутреннего озноба, заснул наконец тяжелым сном…
На следующий день в вестибюле клиники с утра стали появляться посетители, жаждущие увидеться с Ларисой Сосновской. Первыми примчались Валерий и Вика. Их встретила медсестра Вероника, провела на второй этаж и попросила немного подождать. Минут через десять к ним вышел Джек и, приветливо поздоровавшись, повел по коридору к палате, где лежала Лариса.
— Ну как она? — с нетерпением спросила Вика. — Хуже не стало?
— Нет. Вообще я считаю, что наша Лариса идет на поправку, хотя, конечно, не будем преждевременно радоваться. С фактом гибели мужа она, кажется, смирилась, хотя я не уверен, что она до конца ощущает реальность происшедшего. Вообще пока ее воспоминания обрываются почти сразу после трагедии в аэропорту. Существует некий провал, который я не могу назвать амнезией. Скорее это почти сознательная реакция ее сознания, не желающего воспринимать гибель мужа как нечто окончательное и необратимое. Есть несколько моментов, о которых она сама избегает говорить. Первое — где и когда он похоронен, второе — похоронен ли вообще. При разговоре с ней старайтесь не заострять на этом внимание, если, конечно, не возникнет прямой вопрос от нее самой.
