Розамунда Пилчер - Дикий горный тимьян
Джон внимательно следил за ее лицом. Возможно, неожиданное исчезновение из ее жизни Оливера Доббса, кошмарные переживания в связи с пожаром стали своего рода катарсисом. Но он ясно видел, что прежние преграды между ними и ее холодная сдержанность наконец рушатся. Наконец-то она стала честной с самой собой, и ей нечего теперь скрывать от него. Душа его переполнилась дивной радостью и торжеством, и он сразу почувствовал, что это продолжение той радости и удовлетворения, которое охватило его прошлой ночью.
— Вчера на пляже в Кригане я и слушать тебя не хотела, но ты был прав, так ведь? Ты был прав, говоря об Оливере.
— Хотел бы я сказать «Жаль, я был не прав», но, если честно, сказать этого не могу.
— Но ты ведь не собираешься сказать «Я же говорил тебе».
— Никогда этого не говорил и не скажу.
— Понимаешь, беда Оливера в том, что ему никто не нужен. В этом все дело. Он признался в своем письме: единственное, что возбуждает у него интерес, — писательский труд. — На лице ее появилась страдальческая улыбка. — А я-то всегда думала, что я…
— И что ты теперь намерена делать?
Виктория пожала плечами.
— Не знаю. Не знаю, с чего начать. Оливер пишет, что я должна отвезти Томаса назад к Арчерам, и я все думаю, как это сделать. Я даже не знаю, где они живут, и не могу представить себе, что я им скажу, когда доберусь до них. К тому же я не хочу расставаться с Томасом. Не хочу прощаться с ним. Это все равно что часть себя оторвать. А тут еще эта машина. Оливер пишет, что если «вольво» останется здесь, то, может быть, Родди сумеет его продать. Он говорит, что, если я хочу, я могу поехать на нем в Лондон, но вряд ли я рискну, тем более с Томасом. Я хочу лететь самолетом или ехать поездом из Инвернесса, но это значит…
Джон решил, что уже не в силах все это слушать. Он перебил ее, громко сказав:
— Виктория, прошу тебя, больше ничего не говори.
Прерванная на полуслове, Виктория смотрела на него с открытым ртом, удивляясь резкости его интонаций.
— Но мне необходимо это обговорить. Мне надо что-то делать…
— Нет, не надо. Тебе не надо ничего делать. Я все беру на себя. Я организую возвращение Томаса к деду и бабушке…
— Но у тебя много своих дел.
— …я берусь даже умиротворить их…
— У тебя много хлопот с пожаром, Родди и Бенхойлом.
— …судя по всему их нужно умиротворить. Я беру на себя Томаса и позабочусь о тебе, но что до машины Оливера, то мне наплевать, пусть она хоть сгниет на свалке. И Оливер Доббс с его гениальностью и сексуальной доблестью и тем, что возбуждает его интерес, пусть провалится в тартарары. И я больше слышать не хочу об этом эгоцентричном сукином сыне. Договорились?
Виктория задумалась. Лицо ее было серьезно.
— Он никогда тебе не нравился, да?
— Я старался этого не показывать.
— Это было заметно, совсем чуть-чуть и изредка.
Джон усмехнулся.
— Хорошо еще, что я не расквасил ему нос.
Он посмотрел на часы, потянулся и встал.
— Ты куда? — спросила Виктория.
— Вниз, звонить по телефону. Мне нужно позвонить в тысячу мест. Так почему ты не ешь завтрак? Тебе больше не о чем беспокоиться.
— Нет, есть. Я только что вспомнила.
— О чем это?
— О раковине. Моей королевской сердцевидке. Она была на подоконнике в моей спальне. В доме Родди.
— Мы найдем другую.
— Мне нравилась прежняя.
Он открыл дверь, говоря:
— У моря полно подарков.
В кухне Джесс Гатри чистила картошку.
— Джесс, где Дейви?
— Он утром пошел на холм.
— Ты увидишь его?
— Да, в двенадцать он придет обедать.
— Попроси его зайти ко мне, мне нужно с ним поговорить, хорошо? Где-нибудь после обеда, ну, скажем, в половине третьего.
— Я передам ему, — пообещала она.
А если моя верная любовь покинет меня,
Я, конечно, найду другую
Там, где дикий горный тимьян
Растет вокруг цветущего вереска.
Пойдешь ли со мной, моя милая?
Он отправился в библиотеку, плотно закрыл за собой дверь, разжег камин, уселся за письменный стол дяди и приготовился звонить. Ему предстояло сделать массу звонков.
Он позвонил в свою контору в Лондоне. Поговорил с вице-президентом и парой коллег. Потом со своим секретарем мисс Риджуей.
Он позвонил в справочную и узнал адрес и номер телефона Арчеров. Он позвонил им в Вудбридж и говорил с ними довольно долго.
Благополучно договорившись обо всем, он позвонил на вокзал в Инвернесс и заказал три билета на фирменный поезд на следующий день.
Затем он позвонил адвокатам Маккензи, Литу и Даджену. Он поговорил с Робертом Маккензи и затем, немного позже, связался со страховой компанией и поговорил об убытках от пожара.
Был уже полдень. Подсчитав разницу во времени, он позвонил отцу в Колорадо и вытащил его из постели в очень ранний час. С ним он говорил час с лишним.
Наконец, в самом конце, он позвонил Тане Манелл, набрав ее лондонский номер по памяти. Но телефон был занят, и, подождав немного, он положил трубку. Еще раз звонить он не стал.
16. ЧЕТВЕРГ
На сборы ушло совсем немного времени просто потому, что собирать было нечего. Все, с чем Виктория и Томас приехали в Бенхойл, погибло в огне. И поэтому все их пожитки уместились в бумажном пакете: пижама и деревянный паровозик, который подарила Томасу Эллен.
Прощание было недолгим, ибо шотландские горцы — люди сдержанные и не любят выставлять своих чувств напоказ. К тому же не было времени для долгого прощания. Едва успели позавтракать в кухне Бенхойла — Томас еще не успел дожевать свой тост, пришло время уезжать. Джон Данбит вошел в роль главы семейства, четкого и пунктуального, и стал всех торопить, настойчиво повторяя, что пора отправляться в путь.
Виктория была ему бесконечно благодарна. Ей даже казалось, что он слегка переигрывает. Его машина уже стояла перед дверью, чемодан лежал в багажнике, а сам Джон предстал в совершенно ином облике, сняв удобную повседневную одежду, в которой все привыкли его видеть, и выйдя к завтраку в строгом темном костюме и галстуке. В новом одеянии он совершенно преобразился. Изменился не только его внешний вид, но и манера поведения. Он уже не был тем симпатичным добродушным парнем, каким казался последние несколько дней, но выглядел человеком ответственным, не терпящим возражений, с которым необходимо считаться. Он осуществлял руководство, но не агрессивно, а спокойно и уверенно. У Виктории сразу стало легче на душе и появилась уверенность, что все будет как надо. У них не случится прокола на дороге, они не потеряют билеты, у них будут носильщики и заказанные билеты, и они не опоздают на поезд.
