Симона Элькелес - Лучше, чем идеально (ЛП)
Вот дерьмо, это будет не так уж легко.
Джет сталкивает со скамьи мой шлем.
— Не жди, что мы будем прогибаться и целовать тебе задницу, потому как ты весь такой чудо квотербек и все такое. Мы все видели, как Эштин рыдала после твоего ухода. Просто кошмар какой-то, ведь она прежде никогда не была такой эмоциональной. Если тебе жить надоело, то ты обратился по адресу.
Когда я выбегаю на поле, экипировавшись, Виктор подходит к Дитеру.
— Мы хотим квотербеком Баттера, тренер.
Дитер даже не отрывает взгляда от клипборда.
— Я ничего не планирую, буду судить по ходу сезона. По моему опыту, команду ничто так не усиливает как встряска. Может быть, новый квотербек разожжет под вашими задницами огонь.
Судя по тому, как Виктор тяжело дышит и как сжимает кулаки на маске, стягивая шлем в сторону, он в ярости.
— Тренер...
— Салазар, прекрати ныть. Тащи свою задницу на разминку. Ты тоже, Фицпатрик.
Виктор выходит на поле, где команда выполняет прыжки. Дитер хватает меня за локоть, когда я прохожу мимо.
— Он не собирается облегчать тебе жизнь.
— Я не привык, чтобы мне все доставалось легко, — отвечаю я.
Мне лучше сосредоточиться на игре, а не на девушке, что проникла в мои мысли и в мою жизнь.
На тренировке мне приходится вторить действиям нынешнего квотербека Брендона Баттера. После того как он вступает в игру, Дитер отзывает его на боковую линию и велит мне повторить то же самое. Моя передача мяча Трею Мэтьюсу — классика из учебников по футболу, но он роняет мяч, едва лишь коснувшись его кожи.
— Какого черта? — спрашиваю я Трея, после того как он пропускает мяч во второй раз. — Это элементарная передача.
Он собирается уходить.
— Для вундеркинда тебе, очевидно, недостает навыка, — бормочет он, при этом грубо хватая себя за промежность в издевательском жесте.
— Пошел ты. Мои навыки отточены.
От Джета также никакой помощи. Он каждый раз старается изо всех сил поймать мячи, брошенные действующим квотербеком, даже если они летят мимо цели, но при этом практически бежит в противоположном направлении, когда мяч покидает мою руку.
Парни из линии нападения оставляют для Виктора лазейки, чтобы он мог захватить меня. Что он и делает, неоднократно.
— Чувак, у тебя полный провал! — говорит мне Виктор, когда мы занимаем свои игровые позиции на поле. Он посмеивается, забавляясь моей неспособностью показать свои навыки.
— Я бы не провалился, если бы твои партнеры по команде делали бы свою работу, — кричу я в ответ.
Как только мяч попадает ко мне, я смотрю на Джета, но тот же момент оказываюсь в захвате Виктора. Никто из линии нападения не защитил меня.
— Это тебе за Эштин, — говорит Виктор, толкая меня на землю, когда я пытаюсь подняться. Потом он протягивает руку, чтобы помочь мне, но я не принимаю ее. Проклятье, это он виноват в том, что я оказался в захвате и был повален на землю. Моя досада достигает своего пика, я поднимаюсь и толкаю его. Он — полузащитник. Я не удивлен, что он твердо стоит на поле.
— Ты хочешь подраться со мной? — спрашивает он.
Джет встает между нами. Он хватает меня за грудки и толкает прочь от Виктора.
Слишком поздно.
— Давай врежь мне, Салазар.
Я принимаю стойку и стараюсь удержаться на ногах, пока он пытается опрокинуть меня на землю. Ха! Большой парень думал, что сможет повалить меня без особых усилий, но я — упрямый ублюдок, мой адреналин зашкаливает, и я не собираюсь вновь валяться на земле. Раздосадованный, он снимает шлем и бросает мне в лицо. Дитер дает свисток. Я думал, что он засвистит еще тогда, когда я был в захвате; я игнорирую его, как и все остальные на поле.
— Ты не можешь надеяться на то, что явишься сюда, щелкнешь пальцами, и мы с радостью поприветствуем тебя, — говорит Салазар.
Я срываю свой шлем.
— Я играл с первогодками, которые играют в сто раз лучше, чем ты.
Он просто бросается на меня, одновременно тренер Дитер снова дает свисток. Не так-то легко драться в полной амуниции. Мы катаемся по земле, пытаясь достать друг друга.
— А ну, быстро прекратили! — слышится крик Дитера.
Парни оттаскивают нас друг от друга.
— Фицпатрик, на скамью! — приказывает Дитер, кивая на боковую линию.
Какого черта? Меня изолировали? Твою мать.
— Это должно быть шутка. Тренер, это не моя...
Дитер указывает на скамью, перебивая меня.
— Повторять я не буду.
Эта команда... эти придурки... угробили мой шанс. Я сижу на скамье, кипя каждой клеточкой моего тела, пока игроки вкладывают сто десять процентов в Баттера, хотя он лажает.
— Фицпатрик, тащи свою задницу сюда! — кричит через все поле тренер Дитер. — Остальные — круг вокруг поля, затем свободны.
Я хватаю шлем и направляюсь к тренеру.
— Я пришел сюда не отсиживаться за боковой линией, — я не могу скрыть разочарование.
— Послушай, Дерек, несмотря на случившееся на поле, я могу сказать, что у тебя золотые руки.
— Если команда поддержит меня...
— Поддержат, — он снимает кепку и наклоняется вперед. — Я могу до посинения с ними разговаривать, но почему-то эти парни тебе не доверяют. Мои ребята будут нести потери, чтобы защитить Баттера, даже если для этого им придется надорваться. Тебе нужно заслужить их уважение и доверие. Как только у тебя это получится, у нас будет в этом году очень хорошая попытка. Дело за тобой. Ты готов?
— Да, тренер.
— Славно. А сейчас верни контроль над ситуацией и разберись с проблемами, происходящими за пределами поля, а затем возвращайся сюда на утреннюю воскресную тренировку.
На стоянке Салазар собирается садиться на мотоцикл. Завидев меня, он напрягается.
— Я попытаюсь вернуть Эштин, — говорю я ему.
— Удачи, — он качает головой. — Этого не будет.
— Мать твою, Салазар... — Пора идти напролом, потому что другого шанса может и не быть. — Я люблю ее, — я развожу руками. — Почему ты думаешь, я все это делаю? Это для нее, для нас, для меня. Черт, я не знаю. Возможно, ты и прав, и я самый невероятный придурок на всем земном шаре. Но ты больше, чем кто-либо другой, знаешь, что она чувствует ко мне, если есть хоть небольшой шанс вернуть ее... я им воспользуюсь. Проклятье, я не виню тебя, что ты хочешь выбить из меня все дерьмо. Ей нужна команда, которая будет побеждать, Салазар. Я хочу ей с этим помочь. Помоги мне сделать это для нее.
Он опускает голову и вздыхает.
— Ты причинил ей боль, Фицпатрик. Мужик, она рыдала в моих руках, как гребаный младенец. Она мне как сестра и я не позволю тебе снова обидеть ее.
