Тихоня (СИ) - Бэк Дж. Л.

— Я пойду проверю, как она. Еще не слишком поздно, чтобы прийти на прием?

— Нет, это всего лишь обычная инъекция. Вы можете прийти в любое время. Но, пожалуйста, дайте мне знать, все ли с ней в порядке. Мне нужно подтверждение.

— Конечно. Я скоро свяжусь с вами.

Вешаю трубку, хватаю сумочку и выбегаю за дверь. Подбежав к своей машине, распахиваю дверцу, забираюсь внутрь и поворачиваю ключ, заводя двигатель. Трогаюсь с места и направляюсь к дому. Часть меня злится. Почему она лжет мне после всего что я сделала, чтобы помочь ей? Но в то же время изнутри меня гложет страх, что что-то не так, что с ней что-то случилось. Если что-то случилось, это убьет меня.

Я мчусь по городу, высматривая копов, чтобы меня не остановили, и с визгом въезжаю на подъездную дорожку к дому мамы. Жму на тормоз и бросаюсь к двери. Конечно, она заперта, и мои пальцы так сильно дрожат, что приходится повозиться ключами, чтобы открыть замок.

Внутри вижу маму, сидящую на диване с закрытыми глазами, совершенно неподвижную. Сердце ухает в пятки.

— Нет, — вырывается у меня на выдохе. Я скольжу к ней на коленях по старому ковру. — Мама.

Встряхиваю ее, чувствуя тепло ее кожи.

— Мам. Мама. Пожалуйста, проснись.

Она медленно открывает глаза, затем сосредотачивается и отстраняется.

— Детка, что случилось?

Она медленно вытирает слезы, которые я не заметил на своих щеках. Склоняю голову к ее рукам и позволяю слезам пролиться, дрожа всем телом.

— Прости, я думала… мне позвонил доктор, и я подумала, что что-то случилось.

Я сажусь на пол и вытираю лицо, пока она поднимается.

— Детка, я…

— Почему ты солгала мне? — спрашиваю я. — Я была бы здесь, чтобы отвести тебя. Мне нужно отводить тебя на эти процедуры, чтобы чувствовать, что делаю что-то важное. Как будто у меня есть хоть какой-то контроль над происходящим.

Она морщит лоб и подтягивает одеяло к коленям.

— Прости, Бел. Не знаю, почему я солгала. Наверное, переживаю, что ты отказываешься от своей жизни и всех своих будущих возможностей ради меня. Ради чего, ради шанса, что я проживу еще максимум пару лет? Ты же слышала, это экспериментальный препарат. Не хочу, чтобы ты жертвовала своей жизнью ради меня, ведь я все равно умру.

Ненавижу слышать эти слова. Ненавижу настолько, что все, что могу сделать, это выплеснуть злость.

— Прекрати. Хватит говорить, что ты умрешь. Медицина прогрессировала с тех пор, как ты болела в последний раз. Ты можешь победить. Тебе просто нужно бороться с этим и перестать бороться со мной. Я хочу помочь тебе, но не смогу, если ты откажешься меня слушать.

Какое-то время мы сидим в тишине, и я ненавижу это испуганное, побежденное выражение на ее лице. Я опускаюсь рядом с ней на диван и кладу голову ей на грудь, как делала это в детстве.

— Я не могу потерять тебя, мама. Я сделаю все, чтобы ты была со мной.

Она крепко обнимает меня, ее руки обвиваются вокруг моего тела.

— Именно этого я боюсь, детка, что ты сделаешь все, что угодно, и пожалеешь об этом через несколько лет.

Прижавшись к ней, позволяю обнять меня, наслаждаюсь ароматом ее шампуня и тем, как она утешает меня, как делала это всегда. Каждое поцарапанное колено, каждое разбитое сердце, при всем этом она была рядом. Теперь я могу быть рядом, а она продолжает отталкивать меня.

Я отстраняюсь и смотрю на нее.

— Я понимаю твои опасения, мама, но сделаю все, чтобы провести с тобой еще один день. Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть провести больше времени с любимым человеком. Если ты согласна, доктор сказал, что мы все еще можем прийти на процедуру. — Встав, поворачиваюсь к ней лицом. — Давай, я помогу тебе привести себя в порядок, а потом мы поедем. Может, по пути зайдем в старую закусочную за блинчиками.

Она хмурится и бросает на меня взгляд, полный поражения. Что я делаю не так? Может, я что-то упускаю? Чего она мне не говорит? Она так решительно настроена сдаться. Это наводит меня на мысль, что есть нечто большее, чем то, чем она поделилась. Я помогаю ей подняться с дивана и иду в ванную. Вскоре сажаю ее в свою машину и везу в больницу.

По дороге пытаюсь завязать с ней беседу, но она выдает не больше нескольких слов или звуков.

В больнице я беру инвалидное кресло, чтобы облегчить ей долгий путь до процедурного кабинета. Внутри сразу же появляется доктор с улыбкой на лице.

— Я так рад, что вы, девочки, все-таки смогли прийти сегодня.

Он садится напротив нас на подкатной стул и осматривает маму.

— Рад, что с вами все в порядке. Я волновался, когда вы не отвечали на мои звонки.

Мама откашливается и слабо улыбается.

— Наверное, я проспала. Простите, что отнимаю у вас время, доктор.

Доктор сжимает руку мамы и качает головой.

— Не беспокойтесь об этом. Это моя работа — заботиться о вас, а не наоборот.

Затем так же быстро, как и появился, он поворачивается на стуле, хватает планшет со стойки и делает несколько щелчков пальцами.

— Итак, сегодня мы начинаем курс лечения вашего заболевания. По закону я обязан сообщить вам, что нет никакой гарантии, что это сработает, и что вы участвуете в экспериментальном лечении.

Мама напрягается, но не сводит глаз с доктора, который продолжает свою речь.

— Теперь, в связи с сегодняшней заминкой, мне нужно подтверждение, что вы все еще хотите участвовать, и согласны с тем, с чем я вас предупредил.

Наступает долгая пауза, пока я перевожу взгляд с мамы на доктора и обратно. Почему она ничего не говорит?

Доктор склоняет голову набок.

— Мэм? — он протягивает мне планшет с юридической терминологией и местом для подписи. — Если вы согласны, подпишите здесь, и мы сможем приступить. Обещаю, это безболезненная процедура, всего лишь быстрая инъекция, и вы сможете пойти домой отдыхать. Я попрошу медсестру распечатать список побочных эффектов и ответов на вопросы, которые могут возникнуть.

Через мгновение мама поднимает палец и что-то пишет на планшете.

Доктор улыбается, кивает, кладет планшет на стойку и подходит к небольшому холодильнику у двери.

Он набирает код, затем открывает его и достает маленький пузырек.

Я наблюдаю, как он суетится по кабинету, хватает еще несколько вещей и снова садится на свое место, затем кладет все на небольшой поднос на колесиках.

Он перекладывает руку мамы на край стула и закатывает ее длинный рукав. На ней остались небольшие шрамы от всех капельниц, которые ей ставили в последнее время, и от их вида сжимается желудок.

Доктор болтает о предстоящем снегопаде ранней осенью, пока наполняет шприц и протирает кожу мамы спиртовой салфеткой.

Я беру маму за свободную руку и сжимаю, пока доктор делает укол, а затем накладывает повязку на крошечную ранку. Закончив, он снимает перчатки, убирает за собой мусор и снова садится. Его глаза перемещаются на меня, и я чуть не вздрагиваю от его пристального взгляда, ведь я так внимательно следила за каждым движением мамы.

— Теперь ей нужно как можно больше отдыхать. Продолжайте придерживаться высокобелковой и калорийной диеты, которую мы уже обсуждали. Если она почувствует недомогание, я выпишу ей лекарства, которые помогут справиться и с этим. Простые вещи, которые сделают все это немного более терпимым.

Рассказав нам о побочных эффектах, он ушел, и вошла медсестра, чтобы оформить кое-какие документы. Мы уходим тем же путем, что и пришли, и все это заняло около двадцати минут. Даже если поездка была короткой, она была грандиозной. Благодаря ей мама останется со мной, поэтому что-то во мне подсказывало, что это должно было занять больше времени; это должно было оказать физическое воздействие, но этого не происходит. Мы возвращаемся в машину, и я укутываю ее, увеличивая тепло, потому что она дрожит.

Мама решает отказаться от блинчиков. Когда мы возвращаемся к ней домой, я снова усаживаю ее на ее любимое место на диване. Затем спешу на кухню, чтобы принести ей воды и перекусить. Как только все оказывается под рукой, сажусь на пол и беру ее за руку. Просто чтобы провести с ней несколько минут.