Неспешная игра (ЛП) - Мерфи Моника

Звучит как оправдание, но это правда.

С Александрией мне нужно быть честным. Открытым. Настоящим. Но не резким. Никогда не быть резким. Я уже был таким раньше и причинил ей боль. Такую сильную, что могу не вернуть её.

А я должен вернуть её.

Решимость наполняет меня, я снова начинаю печатать, мои большие пальцы летают по клавиатуре.

Алекс

Я была на ужине с Келли, где мы обе поклялись, что не будем проверять наши телефоны до конца вечера. Сначала было тяжело, но через некоторое время я была благодарна за это. Я слишком зависима от своего телефона. И не похоже, что кто-то мне пишет.

Это была последняя ночь Келли здесь: она уезжает завтра, так что мы хотели потусоваться только вдвоём. Напитки, ужин и покупки. Мне не для кого было покупать подарок, поэтому я просто потащилась за ней, но на самом деле это оказалось гораздо веселее. Переживание, что подарить, было снято, так что я могла просто наслаждаться шопингом.

Когда мы вернулись ко мне домой, я вручила Келли её подарок от меня — сумочку через плечо от «LouisVuitton».

— Я совершенно точно не могу принять её, — вздыхает она, поворачивая сумочку так и этак, её рот приоткрыт, счастье сверкает в глазах.

— Совершенно точно можешь, — искренне говорю я ей. — Я хочу, чтобы она была у тебя. Ты была мне такой замечательной подругой. — я призналась ей, когда несколько дней назад она вынудила меня выйти из дома, что продаю все свои дорогие сумки на комиссионных сайтах и что у меня заканчиваются последние деньги. К счастью, большая часть этих денег спрятана в сбережениях для будущих платежей за обучение, но эта прибыльная работа вот-вот должна была закончиться.

— Ты тоже была хорошей подругой. Самой лучшей, — она крепко обнимает меня, прижимая к себе, подпрыгивая вверх-вниз и практически крича мне в ухо: «Счастливого Рождества мне, у-у-у!»

Келли дарит мне корзину весёлых девчачьих мелочей, таких как лосьон и свечи, плюс подарочную карту Starbucks, потому что мы, кажется, там живём. Мы — воплощение белых девушек в штанах для йоги, любящих наши тыквенно-пряные латте, но мне всё равно. Я всем сердцем принимаю это клише.

— Мне пора идти, — говорит она мне после того, как мы закончили охать и ахать над нашими подарками. — Я собираюсь остаться на ночь у Стивена. — Келли действительно начинает краснеть.

— Повеселитесь, — я крепко обнимаю её на прощание, переполненная волной эмоций, которых не ожидала. Клянусь, я сейчас заплачу. Глупо. — Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества! — отвечает она мне, когда я провожаю её к входной двери. Конрад тоже обнимает её, когда она уходит, и шлёпает по заднице, заставляя её ахнуть. Парень очень сильно сбивает с толку. Она толкает его, прежде чем выйти за дверь. — Надеюсь, Фелиша надерёт тебе задницу, Конрад!

Он закрывает дверь и улыбается мне.

— Её так легко вывести из себя.

Я посылаю ему многозначительный взгляд.

— Лучше никогда даже не пытайся шлёпнуть меня по заднице.

— Чёрт возьми, нет. Тристан надерёт мне задницу, если я когда-нибудь прикоснусь к тебе, — он поднимает руки и пятится от меня, направляясь в гостиную.

Моё сердце сжимается, стоит мне услышать имя Тристана. Мы провели последние четыре часа, ни разу не упомянув о нём. Теперь я слышу его имя и возвращаюсь к исходной точке. Несчастная. Печальная.

Скучающая по нему.

Одарив Конрада слабой улыбкой, направляюсь в свою спальню, закрываю и запираю за собой дверь, прежде чем хватаю телефон с комода и проверяю его.

И обнаруживаю, что у меня есть текстовые сообщения от того самого, кого я пытаюсь забыть.

От Тристана.

«Я скучаю по тебе. Я не должен был оставлять тебя, не попрощавшись, и уверен, что ты ненавидишь меня. Не могу винить тебя. Я всё время всё порчу. Говорю самые худшие вещи, какие только можно вообразить. Обращаюсь со всеми как с дерьмом, но ты почему-то всё равно хочешь остаться со мной. Но и это тоже мне удалось испортить.»

«Прости, что не позволил тебе всё объяснить. Прости, что винил тебя в том, что твой отец сделал с моей мамой. Прости, что пытался надрать Марку задницу.»

«Беру свои слова назад, за это я не прошу прощения. Я должен был надрать Марку задницу.»

Прижимаю пальцы к губам и смеюсь. Чувствую, как слёзы начинают катиться по щекам, когда я плачу.

«Мне бы хотелось, чтобы ты рассказала мне, что случилось с твоей семьей, но я понимаю, почему ты этого не сделала. Мне тоже неудобно делиться семейными секретами. Мне не легко открыться. Уверен, ты быстро это поняла.»

«Но я хочу открыться тебе. Я хочу поделиться с тобой всем. Я так чертовски сильно скучаю по тебе. Мне не следовало приезжать сюда на Рождество. Я бы предпочёл провести его с тобой.»

Сейчас я уже плачу вовсю. Это всё, что я могу делать в последнее время, и это отстой. Но, по крайней мере, это слёзы счастья.

«Александрия, где ты?»

«Алекс?»

«Али?»

«Ангел?»

ГЛАВА 30

Тристан

Я просыпаюсь от звука звонящего телефона и вслепую протягиваю руку, хватаясь за прикроватный столик, пока мои пальцы не обхватывают его, и я роняю чёртов гаджет на пол.

— Блин, — бормочу я, свешиваясь с кровати и поднимая его. Моё сердце начинает бешено колотиться, когда вижу на экране имя Александрии.

А потом экран потемнел. Телефон перестал звонить. Я пропустил её звонок.

— Чёрт возьми, — сажусь в кровати и выбираю её номер в списке пропущенных звонков, с тревогой ожидая, когда начнутся гудки. Ещё гудок. Ещё один.

— Тристан?

Услышав её голос, испытываю прилив облегчения, вожделения и чего-то ещё, что не узнаю, проходящего через меня. Опускаю голову на груду подушек позади себя и закрываю глаза, с трудом сглатывая.

— Да. Привет.

Некоторое время мы молчим, и я слышу её дыхание. Крепче сжимаю телефон, желая, чтобы она лежала рядом со мной. Но желания — для дураков, а я самый большой из них, так что нужно быть благодарным, что она, по крайней мере, разговаривает со мной.

— Я получила твои сообщения, — наконец заговаривает она.

— И ты действительно позвонила мне вместо того, чтобы тоже написать? — чёрт, разве не глупо было говорить это? Возможно.

— Я хотела услышать твой голос, — колеблется она. — Я только что увидела твои смс. Мы гуляли с Келли.

Чёртова Келли. Вечно вмешивается в мои отношения.

Больше похоже на отсутствие их.

— Мы поужинали и обменялись рождественскими подарками. Она уезжает завтра утром, — продолжает она.

Проклятье, моя девочка осталась одна на грёбаное Рождество. Это невыносимо. Мне нужно завтра же сесть в самолёт и поехать к ней.

— Значит ты проведёшь Рождество в одиночестве, — делаю глубокий вдох. Завтра двадцать второе. Я могу успеть вовремя, если погода будет благоприятствовать, и я смогу найти место в самолёте.

— Со мной здесь Конрад, — слабое утешение. — И мы идём к Стивену на рождественский ужин.

Чёртов Стивен. Хотя я не испытываю к нему ненависти. Он хорошо относится к Александрии. И он наполовину влюблён в Келли, так что мне не нужно беспокоиться о нём.

— Я рад, что тебе есть куда пойти.

— Тристан, в своих сообщениях ты написал то, что имел в виду?

У меня пересыхает в горле.

— Я имел в виду каждое грёбаное слово.

На мгновение Александрия замолкает.

— Прости, что не была честна с тобой.

— Это ты прости, что я был таким придурком с тобой той ночью, — возражаю я.

— Я должна была сказать тебе правду с самого начала.

— Я должен был надрать Марку задницу. Он это заслужил, — от одной мысли о нём моя рука сжимается в кулак.

Она разражается смехом.

— Я скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю по тебе. Так чертовски сильно, что это убивает меня.

— Где ты? — спрашивает она.

Я рассказываю ей о так называемом домике моих родителей в Вейле. Она говорит мне, что бывала там раньше — конечно. У нас с Александрией больше общего, чем мы изначально думали. Некоторое время мы болтаем о пустяках, пока, наконец, я не задаю ей вопрос, любопытно посмотреть, как она ответит.