Франсуаза Бурден - Оковы прошлого
— Не знаю, о чем вы говорите, но это интригует! — обратилась к ним Софи.
Похоже, она слишком много выпила и теперь все время улыбалась. Впрочем, Софи тут же потеряла к ним интерес и набросилась на Альбана с вопросами о завтрашней встрече Нового года. Гости отдали должное мясу, поэтому решено было подавать морепродукты. Давид подтолкнул Жо локтем.
— Каково это — скрывать убийство, пусть и совершенное в порыве чувств? — шепотом спросил он.
— Феликс пришел в ужас, осознав, что сыновья узнают о том, что их отец — преступник. Что их мать — буйнопомешанная, а отец — убийца! Как жить с таким прошлым? Правда, Маргарита хотела покончить с собой, и можно было представить ее смерть в виде несчастного случая. Первая пуля застряла в потолочной балке, и Антуан ее вынул. Потом он самостоятельно разыграл всю сцену, чтобы понять, куда должен был упасть револьвер. Кто удивится, узнав, что сумасшедшая наложила на себя руки? Маргариту осматривала целая когорта врачей, и она была официально признана душевнобольной. Пока Антуан действовал, Феликс ломал руки и лил слезы, порываясь обнять жену. Естественно, Антуан ему помешал. Он приказал сыну как можно скорее вернуться на фабрику. Они оба думали только о мальчиках, о том, как их защитить. А я так и осталась стоять у подножия лестницы. Я с такой силой вцепилась в перила, что думала, меня уже не оторвать от них. Феликс прошел мимо, не взглянув на меня. Он был похож на зомби, и я за него испугалась. Это был последний раз, когда я видела его живым. И если бы я только знала…
Теперь Жозефине пришлось замолчать — эмоции захлестнули ее. Давид уставился в тарелку с остывшей ягнятиной.
—Мсье не понравилось? — вежливо осведомился официант.
Давид в знак извинения пробормотал что-то нечленораздельное и знаком попросил налить ему вина. От неожиданных признаний Жо на душе у него стало тошно. Детские годы внезапно с удивительной ясностью пронеслись перед его мысленным взором. Вот Феликс, очень серьезный директор фарфоровой фабрики Эсперандье… Маргарита, прекрасная, нереальная, подобно тени бродит по комнатам виллы… Альбан с братьями, все трое — жизнерадостные подростки, со смехом носятся по лестницам и коридорам «Парохода»…
Он посмотрел на сидевшую молча Жозефину. Украдкой взяв ее руку, Давид пожал ее. Чувствует ли она облегчение, разделив наконец, с ним свое бремя? Тень от забавной шляпки, которую она не снимала целый день, упала ей на лицо, и Давид не видел его выражения.
—Я бы мог избавить вас от обязанности есть торт, но у нас же свадьба!
Внесли яблочный пирог, украшенный фигурками жениха и невесты — еще одно фирменное блюдо. Метрдотель поставил пирог перед Валентиной и вручил ей нож и лопатку.
— За влюбленных голубков! — разнесся над столом зычный голос Жиля.
Давид спросил себя, случалось ли ему попадать в такую переделку. Он догадывался, что Жо возьмет с него слово молчать и он никому и никогда не сможет рассказать о том, что узнал. Да и как рассказать такое лучшему другу? Альбан как раз обходил вокруг стола, собственноручно угощая гостей пирогом.
— Спасибо, что ты сегодня с нами, — сказал он Давиду. — Друг, свидетель и вдобавок прекрасный кавалер для нашей Жо, которая весь вечер трещит как сорока!
Он поцеловал бабушку и вернулся к Валентине.
— Ты ведь не подложишь ему свинью? — шепотом поинтересовалась Жозефина.
— Я знал, ты заставишь меня пообещать, что я буду хранить молчание. Ты за весь вечер так ничего и не съела, придется наверстывать пирогом.
— Знал бы Альбан, какого грубияна он пристроил мне в кавалеры! — нашлась Жо с ответом.
Краски вернулись на ее лицо, и она даже пыталась улыбаться. Зал ресторана понемногу пустел. В это время года в такие места, как отель «Ferme Saint-Simeon», предлагавшие гостям изысканную кухню класса люкс, с удовольствием наведывались многочисленные гурманы-англичане, но они уже отправились спать.
— Мои дорогие, — обратился Жиль к жениху и невесте, — в брачную ночь вам не придется рисковать жизнью на обледенелых дорогах. Я заказал вам комнату здесь, в отеле, и это мой подарок!
— Он нашел-таки возможность за что-нибудь заплатить! — задохнулся от смеха Коля.
Пропустив насмешку мимо ушей, Жиль проводил Альбана с Валентиной к столику регистратора, а остальные гости вышли в вестибюль. Давид помог Жозефине надеть пальто. Последний вопрос обжигал ему губы.
— Феликс… Эта авария… Это не несчастный случай?
— Конечно нет. Не знаю, как ему удалось добраться до фабрики в таком состоянии, но когда Антуан, как и было условлено, ему позвонил, Феликс ответил, что ни дня не проживет без Маргариты, и попросил у него прощения.
Жо застегивала пуговицы на пальто, а Давид смотрел на ее изборожденные венами руки. Перед ним стояла женщина преклонного возраста, которая много отдала и много страдала. В течение двадцати пяти с лишним лет она упорно отстаивала свою версию случившегося: невестка в состоянии временного помешательства на почве депрессии застрелилась, а ее сын, узнав страшную новость, слишком торопился вернуться домой. Вполне понятная история, в нее легко поверить. И все верили. Правда была куда страшнее, но Антуан с Жозефиной предпочли ее скрыть.
«И правильно сделали».
Они сделали так, чтобы их внукам не пришлось краснеть за своих родителей, подарили им будущее.
— Я вызвал два такси. Свои машины мы оставляем здесь! — объявил, подходя, Жиль. — Жо, твоя шляпка — настоящий раритет! Надеюсь, ты оставишь ее в наследство Софи!
Он громко засмеялся над собственной шуткой, а бабушка ласково потрепала его по щеке. Давид воспользовался моментом, чтобы выйти на улицу и вдохнуть ледяной ночной воздух. Ветер понемногу стихал.
«Какая же Жо хитрюга! Она все-таки исповедалась перед внуками, но так, чтобы они ее не слышали. Вопреки всему она сняла груз с души, но теперь его придется нести мне».
Давид улыбнулся при мысли о том, что за такое самопожертвование он теперь может хоть десять раз на дню требовать, чтобы Жозефина ему погадала.
* * *
Рука об руку, Валентина и Альбан гуляли по песчаному пляжу и смотрели на море. Через несколько часов начнется новый год, год, в котором они станут родителями.
Вернувшись утром из Гонфлера, они предложили съездить в Трувиль за устрицами — вся семья настойчиво требовала устриц на ужин. Но, попав в рыбный магазин, «оторвались» по полной: накупили маленьких серых креветок, лангустинов и моллюсков — литторин и венер. Огромное блюдо с морепродуктами едва поместилось в багажнике «твинго». Можно было возвращаться, однако им вдруг захотелось прогуляться вдвоем под лучами солнца, то тут, то там пробивавшими большие белые тучи.
