Элизабет Обербек - Модельер
Клод выглянул из стойла, он искал глазами Анатоля, но вокруг никого не было. Было тихо, тишину нарушали только капли дождя, стучавшие по металлической крыше, да тихий плач четырнадцатилетнего племянника.
— Я хотел бы еще раз прокатиться на тебе, и чтобы рядом была Паскаль, — сказал Анри, обращаясь к коню. — Можно было бы подняться до облаков и взбить их, как взбивалась подушка под головой Паскаль.
Он продолжал поглаживать большую черную гриву животного. Он перестал плакать, отвернулся, высморкался в подол рубашки и, не обращаясь ни к кому, пробормотал:
— Я не понимаю. Зачем она сделала это?
Клод не отвечал. Глаза Анри пристально смотрели в глаза коня.
— Она знала, что Араман сделает все, что она захочет. Как ей это удавалось? Как глупо. Это так глупо! Я думаю, что ненавижу ее за это. Она разрушила все!
Араман стукнул копытом и закрыл свои огромные черные глаза.
— Она всегда рисковала, не боялась опасностей. Нужно сделать прыжок выше, давай перепрыгнем через забор, через ствол дерева шириной в шесть футов, через дом, говорила она. — Он опять зло вытер нос тыльной стороной руки. — «Давай вместе перепрыгнем через луну» — это означает лишь то, что она хотела прыгнуть слишком высоко. Кажется, она сама хотела убить себя. Как она могла так поступить? Она знала! Как она могла пойти на такой риск?
— Ты знаешь, через что она пыталась перепрыгнуть? — Глаза Анри неестественно блестели. — Ты помнишь ту огромную сосну, которая упала позади нашего дома? Скорее всего, этой сосне было две сотни лет. Я сотни раз повторял Паскаль, что ствол слишком широкий и ветви с обеих сторон — все это чересчур много для прыжка, даже для Арамана. Но она перепрыгнула. Я молился как никогда, чтобы Араман перенес ее, и Араман сделал это. Но для нее этого было недостаточно. Она хотела перепрыгнуть через поваленное дерево там, где над ним возвышались ветви на высоту больше десяти футов, они были похожи на торчащие из скелета кости. Я сказал ей, чтобы она никогда даже не пыталась делать этого, если не хочет погубить коня и себя! Но она не послушалась и пошла на риск. Она не предупредила меня, такой уж она была, я лишь наблюдал. Конь перепрыгнул. Удивительный конь! Никакой другой не смог бы сделать такого. С Паскаль все было бы в порядке, не пытайся она уклониться от высоких ветвей с правой стороны. Именно поэтому она и упала.
У Анри ручьем полились слезы. Он сел на охапку сена и обхватил голову руками.
— Кажется, что она хотела, чтобы Араман сделал этот прыжок, даже если она упадет. Это заставляет меня думать, что она все сделала преднамеренно. — Анри посмотрел вверх. — Но почему, дядя?
Клод положил руку на плечо мальчика и почувствовал, как он вырос.
— Пойдем в дом и немного согреемся, — произнес он.
По дороге домой Клод шел вслед за Анри. Он отвел его в спальню. Они слышали, как разговаривали другие дети, которые вернулись из школы, слышали лай собаки из кухни. В спальне Анри ничком упал на кровать.
— Мы пообещали друг другу, что ничто не сможет разлучить нас, ничто!
Клод сел на край кровати. В комнате становилось темно. Клод гладил еще неуклюжую спину Анри. Он представлял их, Анри и Паскаль, на открытом лугу, граничащем с обширным лесом Сенлиса.
Они скакали рядом, бока их лошадей были совсем близко, маленькие руки наездников слегка натягивали поводья, ветер бил в им лицо.
Он услышал легкое, ритмичное дыхание мальчика-мужчины, который наконец-то заснул. Буря прошла, тело восстанавливалось, отдыхало.
Глава 28
Голос Лебре раздался ни свет, ни заря.
— Да-да. Я буду в Париже сегодня утром, — ответил Клод.
— Совещание назначено на девять часов. Для решения вопросов осенней коллекции собираются все.
Что же это был за день? За окном спальни с крыш на булыжную мостовую тяжело падали капли. Шесть часов утра.
— Я буду там.
Клод лежал в постели. Прошло четыре дня с тех пор, как он покинул Нью-Йорк. Казалось, прошло четыре века. Паскаль. Похороны сегодня, во второй половине дня. Клод планировал посетить офис и вернуться.
Он опять заглянул в свой гардероб. Работа на Лебре заставила его более внимательно относиться к своей одежде. Полгода назад его костюм прекрасно воспринимался окружающими. Пиджак был сшит из мягкой шотландской шерсти. Но теперь этого было недостаточно. Он работал в Париже, в салоне де Сильван, и потому стал интересоваться тем, что для него никогда не было важным — веяниями моды.
Клод позвонил Жюльетт и спросил, как у них дела. Она сказала, что Анри не желает вставать с постели.
Клод рано приехал в Париж. Он наблюдал, как просыпается город. Владельцы магазинов и жители уже начали поднимать шторы на окнах, выходящих на узкие улочки. Появились владельцы собак с рвущимися из ошейников питомцами. Наконец солнце осветило воды Сены.
Клод припарковал машину и вошел в офис, где обнаружил Лебре. Тот в своей обычной манере стоял за его столом. Интересно, бывал ли Лебре когда-либо в своем кабинете? Лебре перебирал бумаги. Он увидел Клода, посмотрел на него и вернулся к своему занятию.
— Я хочу, чтобы вы до начала совещания ознакомились с нашими предложениями и цветовой гаммой новой осенней коллекции, — сказал он и продолжил раскладывать белые бумажные прямоугольники на темной деревянной поверхности стола. — Мы настаиваем на сочетании цветов — бледно-желтые, ярко-зеленые, мандариновые, бледно-голубые. Мы продолжаем наш консервативный стиль — длина юбок должна быть ниже колена. Придерживайтесь этого правила. И у меня есть восхитительная новость для вас, — добавил Лебре. — Мы получили ее вчера. Дочь премьер-министра попросила вас сделать дизайн ее подвенечного платья, свадьба состоится в марте. Мои поздравления, Клод! Она дает вам полную свободу.
Спустя некоторое время Клод ответил:
— Извините, Андре, но пусть Шарль или другие дизайнеры выполнят этот заказ.
Эти слова шокировали Лебре, но он быстро пришел в себя.
— Последнее свадебное платье принесло вам много неприятностей, не так ли? — Лебре рассмеялся. — Клод, раньше я не был столь подозрителен, как сейчас. Давайте назовем это комплексом бедного портного из маленького городка. Отказываться от заказа дочери премьер-министра?! По меньшей мере — нелепо.
Клод внимательно посмотрел на Лебре, но внезапно почувствовал себя слишком усталым, чтобы отвечать на этот выпад. Он взял несколько бумаг со стола и стал их рассматривать.
— Как поживает прекрасная Валентина?
И снова Клод не ответил. Он продолжал разглядывать бумаги, ничего не понимая.
