Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
– Завтра все будет так же плохо или еще хуже, помяните мое слово. Я считаю, во всем этом виновата Поленька. Скорее всего она забрала деньги, которые у нее были, и сбежала с ними. Надеюсь, что хотя бы они с Дмитрием наедятся на славу!
– Инга! Нельзя так говорить, – резко оборвала ее Сенда. – Ты же знаешь, сегодня целый день неспокойно из-за всех этих беспорядков и демонстраций. По всей вероятности, Поленька просто не смогла вернуться домой.
– Неужели? А как же Дмитрий? У него ведь ваша лошадь и ваша коляска, разве нет? Я проверяла на конюшне, их там нет. Он мог бы привезти ее сюда.
– Возможно, их ранили.
– Возможно, это самые настоящие мошенники.
– Завтра, – усталым голосом проговорила Сенда, – все будет гораздо лучше.
– Боюсь, что завтра, – проворчала пессимистично настроенная Инга, – все будет гораздо хуже.
К сожалению, Инга оказалась права.
На следующее утро еще большие толпы людей заполнили улицы. Еще больше булочных и продовольственных магазинов было разграблено, а вездесущие казаки, всегда появляющиеся при первых же признаках беспорядков, вновь патрулировали улицы, правда, на этот раз без своих плеток. Отсутствие плеток у казаков не прошло у демонстрантов незамеченным, ведь плетки были традиционным способом наведения порядка. Это указывало на то, что казаки не будут также применять и винтовки, и толпа радостно приветствовала их.
Но даже отсутствие плеток и оружия было бессильно утолить голод.
– И что теперь? – неизвестно к кому обращаясь, проворчала Инга. – Полдень давно прошел, а ни Поленька, ни Дмитрий так и не объявились. Не скажу, что я по ним соскучилась, особенно по этому Дмитрию с его бегающими глазками, но больше мы их ждать не можем. Иначе просто умрем с голоду.
Они с Сендой были на кухне, где перерывали полки и шкафы.
– Мейсенский фарфор и столовое серебро – это, конечно, прекрасно, но мы же не можем их съесть. Надо раздобыть каких-нибудь продуктов. Нам двоим много не надо, но я беспокоюсь о Тамаре. Девочка растет, и ей надо усиленно питаться.
– Знаю, знаю! – оборвала ее Сенда, силы и терпение которой подошли к концу, и она чувствовала, что ее затягивает трясина раздражения, разочарования и растущего гнева. Она повернулась на каблуках, быстро прошествовала в прихожую и принялась натягивать на себя теплую соболью шубу и такую же шапку.
– Интересно, куда это вы собрались такая разодетая? – подбоченясь, осведомилась Инга.
Обернувшись, Сенда выглянула из пушистого меха, обрамлявшего ее овальное лицо.
– Ты же знаешь, на улице холодно. И потом я всегда так одеваюсь, – удивленно ответила она. – Я хочу попытаться купить каких-нибудь продуктов.
– Нет, в таком виде вы никуда не пойдете, – мрачно произнесла Инга. – Судя по тому, какие там страсти, лучше всего смешаться с толпой. Я думаю, будет гораздо безопаснее, если вы наденете что-нибудь старое и достаточно потрепанное. В данный момент этим людям вряд ли понравится, если вы будете выставлять напоказ свой достаток. Они вполне способны просто-напросто сорвать с вас эту шубу.
Сенда молча кивнула. Инга была права. Ей самой следовало бы подумать об этом. Не говоря ни слова, она стянула с себя шубу и шапку и принялась рыться в шкафах в поисках чего-нибудь простенького и незаметного. Вздыхая, она отодвигала вешалку за вешалкой. Сенда понятия не имела, что в ее гардеробе было так много экстравагантных нарядов. Лишь сейчас, когда надо было найти что-то, не привлекающее внимания голодной толпы, она в полной мере осознала размеры своего красивого гардероба. В конце концов выбрала старенькое пальто и одну из шалей, принадлежащих Инге. Хмуро оглядела свое отражение в зеркале.
– Я похожа на старую бабушку, – сказала она, скорчив гримасу.
– Лучше уж живая бабушка, чем мертвая принцесса, – мягко ответила Инга.
Сенда ушла и вернулась лишь спустя три часа. Она была измучена, ноги болели, но, учитывая сложившуюся ситуацию, добилась потрясающих успехов. «Не важно, – говорила она себе, – что пришлось заплатить в десять раз больше, чем стоили бы эти продукты в обычное время; по крайней мере, мне удалось купить немного вялой репы и фасоли, тощего цыпленка, шесть бурых яиц, осторожно завернутых в газету, небольшой треугольный кусок сыра и мешочек риса. И все же при том, что большинство продовольственных магазинов были закрыты, у них будет настоящий пир.
– Если это то, что нас ждет, – сквозь зубы мрачно сказала ей Инга, когда она доставала драгоценные продукты, – тогда «помогай нам Бог».
Им действительно потребуется Божья помощь. На следующий день, в пятницу, 9 марта, жизнь в Петрограде остановилась. Почти все рабочие – и мужчины, и женщины – приняли участие в общегородской забастовке. Поезда не ходили. Трамваи не вышли из депо. На улицах не было видно ни одного извозчика. Не вышла ни одна газета. Гигантские толпы, на этот раз с огромными красными знаменами, которые вскоре станут привычными, шли по улицам, скандируя: «Долой немку! Долой войну!». Эти два лозунга весь день непрерывно сотрясали переполненные улицы.
В конце концов серьезность ситуации стала очевидна. Даже люди, принадлежащие и к высшим слоям общества, не могли больше игнорировать надвигающуюся опасность. Мало кто из них в тот день покидал свой дом; в Мариинском театре на концерте скрипача Джорджа Энеску присутствовало менее пятидесяти слушателей. Рестораны пустовали.
Сенда, которая должна была выступить в возобновленной постановке «Дамы с камелиями» на сцене Theatre Francais, предусмотрительно решила запереться дома и никуда не ходить. Как оказалось, так же поступили и остальные актеры труппы и зрители.
По всему Петрограду положение с продовольствием становилось все более безнадежным. Без транспорта нельзя было доставить даже те немногие запасы, которые были в городе. А если это все же происходило, магазины подвергались разгрому прежде, чем в них входил первый покупатель. Царь, находившийся за пятьсот верст от столицы и не представлявший размеров проблем, сотрясавших город, наивно телеграфировал свои распоряжения – осторожно завуалированные инструкции, из которых следовало, что войска могут применять оружие при разгоне толпы.
По счастью, кровопролитие было сведено к минимуму благодаря отсутствию дисциплины в войсках. Хорошо обученные ветераны к тому времени давно погибли, сражаясь с германцами, а те, что остались в живых, были в окопах далеко на фронте. Петроградский гарнизон состоял из необстрелянных новобранцев, большинство из которых были родом из рабочих окраин Петрограда. Из-за острой нехватки офицеров и оружия многие из них вообще не были обучены.
