Хелен Данн - Легче перышка
Что? Я смотрю на Стивена и не могу понять, что происходит, но я не успеваю осознать услышанное до конца. Стивен снова обращается ко мне.
— Так же мы пригласили Антею Хеппельтвейт-Джоунс. (Что?! Она, черт возьми, его родственница. Он мне за это заплатит. Экстракласс.) И она сделала следующее заявление. — Он берет лист бумаги и читает: — «Жирным на телевидении не место. Конец цитаты». Итак, Орла, что вы думаете обо всей это истории с двойником?
— Это отвратительно, — говорю я и пускаю слезинку, эту маленькую хитрость я репетировала целых два дня, — и мне очень стыдно. Стыдно, что я оказалась недостаточно хороша. Стыдно, что я подвела своих клиентов, которые верили, что вместе с ними я соблюдаю диету, и вдруг по телевидению увидели стройную женщину, которая говорит от моего имени. Они почувствовали себя обманутыми, а я ощущала себя просто ужасно, потому что веб-сайт мне на самом деле помог. После открытия сайта я похудела на восемнадцать фунтов, — гордо произношу я.
— Поздравляем. — Сьюзи старательно хлопает в ладоши. — Но признаться своим клиентам вы не могли, так?
— Так. Она не могла сказать даже матери, — вставляет женщина, сидящая справа от меня: моя мама, которая купила билет на самолет сразу же, как только узнала о моем появлении на телевидении.
Она даже слышать не хотела о том, чтобы я перенесла это испытание в одиночку. А для чего тогда существуют матери? — спросила она меня. И что я могла ей ответить? Кроме как «да». Прилетай. Я даже оплачу билеты. И Марселла пусть прилетает. А что еще можно ответить двум женщинам, которым за шестьдесят и которые в нижнем белье позировали для бульварной газетенки общенационального масштаба, лишь бы помочь тебе. Мне, конечно, приятно, только так больше делать не нужно.
— Моя дочь подписала соглашение о неразглашении, ей пришлось подчиниться букве закона, — возмущенно отрезает она.
— Понимаю, — успокаивает ее Сьюзи. — Что вполне объясняет, почему вы так растерялись и позвонили к нам в студию. Расскажите о том, как вы боролись за спасение компании вашей дочери. — Она поднимает перед собой газету с фотографией, где позируют моя мама и Марселла.
Мама в восторге. Лицо сияет от радости.
— Признаюсь честно, «Белье-Невидимка», творит настоящие чудеса. Я даже глазам своим не поверила, когда прочла, как эта палка отозвалась о нем в прессе. Удивительное белье. Благодаря эти трусам я смогу влезть даже в свое старое свадебное платье. Одна неприятность — платье короткое, а у меня проблема, — она переходит на доверительный шепот, — старческое варикозное расширение вен.
— Насколько охотно газета согласилась напечатать ваш снимок?
— Дорогая, они и не раздумывали, увидев, что выше пояса у нас достаточного всего, чтобы заполнить страницы. К тому же разве в газетах не печатают снимки милых старушек? Взять ту же Джоан Коллинз, а она старше меня, знаете ли. И ее фотографии не сходят со страниц газет и журналов.
— Полагаю, — говорит Стивен таким голосом, словно собирается сделать серьезное заявление, — то, что вас приняли в качестве модели зрелого возраста, лишь подчеркивает, как дурно обошлись с Орлой Кеннеди. Мы недовольны тем, как сегодня выглядят манекенщицы, жалуемся на то, что подростки отказываются есть, и когда привлекательная, — он улыбается мне, — женщина чуть больших размеров хочет сама провести рекламу своей компании, ее отбраковывают мнимые эксперты. На ее место ставят бездушную манекенщицу, которая совершенно не понимает проблему избыточного веса. — Он покачивает головой, словно сказал что-то важное и глубокомысленное, затем он улыбается и говорит, что настало время для рекламы. — Не уходите далеко от экранов, потому что после рекламы мы продолжим беседу с этой очаровательной молодой леди, — он похлопывает меня по колену, — кроме того, пять манекенщиц продемонстрируют нам, как следует носить «Белье-Невидимку», а затем, — он делает серьезное лицо, — мы познакомим вас с Питером Уилсоном из Лидса, для которого геморрой оказался не просто болью между ягодицами. До встречи после рекламы.
Спустя двадцать минут рядом с нами на ярко-желтом диванчике сидит Джастин и рассказывает о моделях, которые демонстрируют манекенщицы. Два дня назад я позвонила ему и поделилась соображениями, после чего он бросился покупать билет на поезд, чтобы дебютировать в передаче «Доброе утро». Ведь это, как он сказал мне по телефону, мечта всей его жизни, так же как встреча с Дейлом Уинтоном.
Джастин оказался не таким, каким я его себе представляла. Он худой, даже хилый, в узких кожаных брюках и блестящей тонкой тенниске, облегающей каждый мускул на его груди. На ногах — остроносые ковбойские сапоги из кожи ящерицы. Черные волосы напомажены и зачесаны назад, а нижние веки невероятно зеленых глаз подведены карандашом. Его компаньон, Питер, — точная противоположность: на нем короткая прямая блуза, которая свободно облегает огромный живот, и мешковатые джинсы. Он смотрит на нас, стоя за кулисой. Подозреваю, что на его сорокадюймовой талии и тридцатидвухдюймовых бедрах испытывали первые модели трусов «упругий живот».
— Первой на подиуме появляется Марселла, — объявляет Джастин. Мама радостно аплодирует, Марселла машет ей в ответ. — На Марселле, непрофессиональной манекенщице — я подчеркиваю, непрофессиональной, — летнее платьице нежного розового цвета. Итак, Марселла поворачивается, и теперь мы отчетливо видим: в области бедер платье сшито по косой, что подчеркивает, насколько свободно оно сидит. Теперь на ваших экранах, наверное, уже появился снимок Марселлы в том же платье, но без наших трусов. Видите, как юбка облегает ее жировые складки?
Он смотрит на Сьюзи и Стивена, которые с серьезными лицами кивают в знак согласия. Сьюзи подходит к Марселле и оттягивает ее юбку, наглядно демонстрируя, на сколько сантиметров уменьшились ее бедра и ягодицы.
— Теперь в лифчике «нескакунчике» появляется сестра Мари Клод, впервые оказавшаяся в Лондоне. Обратите внимание, как он подчеркивает формы ее тела, спрятанные под черными одеяниями.
Я в ужасе слежу за тем, как моя престарелая аббатиса проходит по подиуму.
— Хотели устроить тебе приятный сюрприз, — шепчет мама. — Ей нужно было попасть на летнюю распродажу в Оксфам, так что она одним ударом убила двух зайцев. Я же говорила тебе, она такая забавная. — Эти лифчики помогли сестре Мари Клод сохранить не одну сотню фунтов, не так ли? (Она кивает.) Она как раз собиралась купить два новых монашеских платья, потому что старые стали узки в груди. (Снова кивает.) Но теперь она может носить их, как прежде. Сьюзи, не могли бы вы снова продемонстрировать, насколько свободно сидит платье? (Она смущенно качает головой.)
