Люсьен Гольдберг - Девочки мадам Клео
– Моя подруга? В Париже? Но я никого здесь не знаю.
– Она только что прилетела благодаря любезности нашего приятеля Барри Риццо.
Сандрина уставилась на него, недоумевая, кто бы это мог быть.
– Это Анжела, – прошептал Мартин, закрывая дверь.
– Анжела? – Сандрина тоже перешла на шепот.
– Собственной персоной. – Он двинулся вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки. – А теперь пойдемте. Вы можете подождать у меня в приемной. Они скоро закончат.
Сандрина стала подниматься вслед за ним. Она знала, что Клео купила книгу Анжелы, но, встретив ее здесь, была поражена.
Мартин добрался до площадки второго этажа и повернулся к Сандрине.
– Мне кажется, она не очень понравилась мадам, – тоном заговорщика прошептал он.
Сандрина была искренне удивлена:
– Почему? Анжела сногсшибательная красотка и, уж конечно, знает дело.
Мартин уселся за стол и нервно взглянул на закрытую дверь.
– Садитесь, пожалуйста. – Он указал на глубокое кресло, стоящее напротив. – Наверное, мне не следовало об этом говорить. Не то, чтобы Анжела ей совершенно не понравилась... То есть, когда Анжела пришла, мадам ничего прямо не сказала. Но я-то знаю. Я с ней работаю уже долго. Мне достаточно видеть выражение ее лица. Может быть, дело в шубе Анжелы из черно-бурой лисицы. – Он пожал плечами. – Или в ее выражениях, извините, – «этот гребаный таксист-лягушатник».
Сандрина застонала и прикрыла глаза.
– О Боже. Да это Анжела все правильно.
– Ладно. – Мартин отбросил с глаз прядь желтых волос. – Если мадам возьмет ее, Анжеле придется пройти нашу школу в Веллингтон Клоузе. Это уж точно.
Мартин переложил бумаги на своем столе.
– Ну, как прошел у вас вечер с Джеком Эйлером? – спросил он беспечно.
Сандрина уже открыла рот, чтобы ответить, но тут дверь позади распахнулась, и в приемную вылетела Анжела. На ней был короткий, до талии, очень пушистый жакет из чернобурки, слишком обтягивающая и слишком короткая трикотажная черная юбка и туфли на каблуках высотой двенадцать сантиметров. Темно-рыжие волосы были небрежно сколоты на затылке. Огромные каблуки делали ее чрезмерно высокой.
– Вызовите мне такси, чтоб меня трахнули! – рявкнула она Мартину, стоя спиной к Сандрине.
Мартин не двинулся с места.
– Парижские такси подобных услуг не оказывают, дорогая, я могу найти только такое, в котором вас куда-нибудь отвезут.
– Анжела, привет, – спокойно сказала Сандрина, не поднимаясь со своего места.
Анжела резко обернулась. Когда она узнала Сандрину, глаза ее расширились, как у лошади, увидевшей огонь в своем стойле.
– О Боже! Сандрина! – пронзительно вскрикнула она. – До чего же я рада тебя видеть!
Сандрина взглянула на дверь, из которой только что выскочила Анжела. Невидимая рука закрывала ее.
– Все в порядке? Я имею в виду... – Она кивнула в сторону комнаты.
– Нет, решительно все не в порядке. – Анжела бросила свирепый взгляд на Мартина. – Меня здесь капитально накалывают. – Она подошла ближе к столу и обращалась теперь к его макушке. – Что она черт побери, не знает, кто я такая? У меня в Нью-Йорке было дело не меньше, чем здесь у нее, а она думает, что со мной можно разговаривать, как с подзаборной шлюхой!
Мартин не успел ей ответить – раздался звонок переговорного устройства.
– Мартин, зайди, пожалуйста! – произнесла по-французски мадам загробным голосом.
– Что она сказала? – обратилась к Сандрине Анжела, сощурив глаза.
– Она попросила его зайти.
– Ах, вот как, – сказала Анжела с нарочитым лондонским акцентом.
Мартин поднялся, собрал свои бумаги в неровную стопку и повернулся к Сандрине:
– Дорогая, не будете ли вы так добры проводить вместо меня Анжелу и помочь ей поймать такси.
– Пойдем, – резко сказала Анжела, направляясь к лестнице. – Прогуляемся немного.
– Но ты хотела взять такси. – Сандрина последовала за ней.
– Я видела стоянку у моста по пути сюда, – отозвалась Анжела с середины лестницы. – Чтоб он сдох, этот придурок. Это он, скотина впутал меня в это дело.
Некоторое время обе женщины молча шли вдоль набережной. Слышен был лишь цокот каблуков Анжелы и крики случайной чайки, летящей над рекой. Засунув руки в карманы мехового жакета, Анжела смотрела в землю.
– Ну их всех на хрен! – наконец сказала она.
Но это звучало не как гневное проклятие, а скорее, как ропот побежденного.
– Что случилось, Анжела? – ласково спросила Сандрина.
– Ничего. Все полетело к чертям собачьим.
– Здесь? У мадам?
– Да нет, еще дома. Поэтому я сюда и прикатила. Санди, я боюсь.
– Это все из-за последнего ареста?
Анжела кивнула, глубоко вздохнула и начала рассказывать Сандрине, почему она приняла решение приехать в Париж и, переступив через себя, снова начать торговать собой.
Барри Риццо договорился с окружным прокурором, что тот снимет обвинения против Анжелы, если она даст обещание не заниматься своим бизнесом и заплатит все штрафы и просроченные налоги. Денежные проблемы совершенно выбили ее из колеи. Через неделю после ареста она получила сообщение из дома престарелых, что ее матери необходима операция, стоимость которой вынудила Анжелу обратиться к Барри с просьбой о займе – пережить еще одно унижение. Неделю она провела в мотеле в Нью-Джерси, чтобы быть около матери во время операции, но сердце больной не выдержало, и на следующий день после операции мать умерла. Когда Анжела вернулась в свою квартиру, то обнаружила, что все ее пожитки выброшены на улицу. Присматривающий за ними швейцар надменно сообщил ей, что домовладелец «не желает терпеть в своем доме особ, которые торгуют шлюхами», и вручил судебный ордер на выселение.
Они проходили мимо железной скамейки, стоявшей у реки. Выглянуло солнце, и холодный туман рассеялся.
– Посидим немного? – предложила Сандрина.
Они уселись, закинув ногу на ногу. Анжела распахнула свой меховой жакет. Под ним была золотистая блузка из ламэ.
– И что дальше? – спросила Сандрина.
– Дальше. Дальше у меня крыша поехала. Я начала визжать как резаная и колотить в грудь швейцара, поскольку он был единственным, кто попался мне под горячую руку. Потом побежала к телефону и позвонила Барри. Он приехал, успокоил меня и забрал к себе вместе с остатками моего барахла. Какое-то время я жила у него. И все это время он меня уговаривал работать на мадам Клео. Деньги, которые она заплатила за мою книгу, я уже потратила и сидела без гроша. В конце концов я сдалась. Кроме того, когда Барри мне сказал, что ты согласилась, я прикинула: что же здесь может быть плохого, если для такой классной артистки, как ты, это нормально? Может быть, удастся наладить полезные связи – и я смогу снова начать свое дело в действительно крупных масштабах. Я просто бледнею, когда думаю, что эта старая карга имеет все, что хотела бы иметь я.
