Татьяна Тронина - Люблю, убью, умру…
— Значит, я тебе не безразлична? — заливаясь слезами, спросила я.
— Нет. Да. Лиза… Я не потому так говорю, что простил тебя… Ну да, черт возьми, я простил тебя!
Передо мной все плавало в тумане — слезы застилали глаза.
— Лиза, не реви, — с тоской произнес Саша, словно мог видеть меня в этот момент.
— Но я ни в чем не виновата! Как, ну как объяснить тебе?! Когда Денис увез меня перед нашей с тобой свадьбой — я хотела бежать… по снегу, по лесу… Забор был очень высокий, и двери заперты…
Он молчал. Потом произнес:
— Не надо, Лиза. Я тебе верю. Но почему ты не позвонила мне потом, как только вы с ним вернулись в Москву, почему ты согласилась выйти за него… Разве он тебя заставлял?
— Нет… Но я не могу этого объяснить. Я тебе говорила — я думала, что ты для меня навсегда потерян! Что мне было делать…
— А потом ты и от него сбежала…
— Ага, сбежала! — улыбнулась я сквозь слезы, глядя в окно. — Саша, я сделала одно открытие. Ты должен знать.
— Открытие? Какое еще открытие…
— Про Дусю Померанцеву и Андрея Калугина, — торжественно произнесла я.
— Но какое отношение твое открытие имеет к нам? — растерянно произнес он. — Это вопрос сугубо литературоведческий, как я понимаю… При чем тут мы?
— Ты — правнук Калугина…
— Ну и что? Я это знаю с самого рождения, и все об этом знают… Это же не секрет! — нетерпеливо воскликнул Саша.
— Да, не секрет. Но зато выяснилось, что я имею непосредственное отношение к Дусе Померанцевой… Ты понимаешь? Предначертанная встреча! Любовь, которая не умерла…
— Лиза! — в отчаянии закричал Саша. — О чем ты?!
Похоже, он всерьез подумал, что я сошла с ума. Ему было совершенно наплевать, что сто лет назад пути наших предков пересекались, ему была безразлична печальная история времен декаданса. Я хотела объяснить все подробнее, но потом вдруг опять почувствовала нестерпимую обиду. Я, которая никогда ни на кого не обижалась…
— Я тебя ненавижу! — мстительно произнесла я. — Я тебя так люблю, а ты…
— Так любишь или ненавидишь? — Саша тихо засмеялся. — Лиза, что ты со мной делаешь…
— Что?
— Ты меня убиваешь. Каждым поступком, каждым своим словом. Ты словно взялась уничтожить меня… Господи, если бы ты знала, как я сходил с ума, когда ты исчезла — и тогда, в январе, и сейчас! Ты мне позвонила только затем, чтобы сообщить, как ты меня ненавидишь?
— Люблю. Я сказала — люблю!
— При чем тут Дуся Померанцева? — вдруг спросил он. — Этот старый роман я читал очень давно, да и то половину страниц пролистал — уж очень как-то все в нем мелодраматично. Но помню, что у Андрея Калугина, то есть моего прадедушки, была безумная любовь к этой Дусе. Правда, потом они расстались, кажется…
— Да, они расстались. Он сошел с ума.
— Я знаю, что мой прадед умер в эвакуации, он был не в себе… — нерешительно произнес Саша, видимо, пытаясь вспомнить прошлое своей семьи. — Но разве это произошло из-за Дуси?
— Ну, не только… В общем, это неважно. Важно другое — я правнучка Дуси Померанцевой, — таинственным шепотом произнесла я.
Но Саша по-прежнему не понимал меня.
— Чья ты правнучка? Чушь какая! — с отчаянием произнес он. — Господи, Лиза… Дай мне свой адрес, я хочу помочь тебе! Ну при чем, при чем тут какая-то Дуся, которая сто лет как умерла!
— Не сто, — упрямо сказала я. — Гораздо меньше. Вера ее помнит.
— Так, еще и Вера таинственная каким-то образом тут замешана…
— Саша, она имеет непосредственное отношение ко всей этой истории! — горячо воскликнула я. — Если бы не она, я бы так и не узнала про Дусю! Это великая, страшная тайна…
— Лиза!
— Что?
— Лиза, ты меня пугаешь… — тихо произнес Саша. — Дай мне свой адрес, в конце концов!
— Не мой, а Верин. Но все равно… Я скоро перееду обратно к себе, потому что мне уже надоело скрываться. Может быть, даже завтра… Нет, не завтра, но скоро!
— Я хочу видеть тебя прямо сейчас, сию минуту!
— Саша… ты так беспокоишься обо мне, как будто… как будто ты меня все еще любишь.
— Люблю, — засмеялся он, но это был какой-то странный, немного истерический смех. — Я тоже псих, потому что все еще люблю тебя… Но и ненавижу тоже!
Не могу передать, что я почувствовала, когда услышала его слова. Сердце как будто обожгло огнем… Он сказал, что любит меня!
— Вот, Вера идет, — пробормотала я, обливаясь слезами. — В замке ключ поворачивается… Ладно, Саша, бог даст, не в последний раз говорим…
На следующий день мы с Верой собрались съездить ко мне домой за вещами, как и договаривались накануне.
— Ну что это такое! — с досадой произнесла Вера перед тем, как выйти на улицу. — Ты только посмотри на себя!
— А что такое? — неуверенно сказала я.
— У тебя такой вид…
Про мой вид она ничуть не выдумывала. Глаза у меня были красными, лицо опухшим и бледным. Я плакала вчера весь вечер — от радости и от горя одновременно, от мучительной неопределенности своего существования. Саша любил меня, но будем ли мы когда-нибудь снова вместе?
— Я темные очки надену, — пробормотала я.
— Да уж, пожалуйста, — строго сказала Вера. — А то я сейчас на тебя больше похожа, чем ты сама на себя!
— Что ж тут удивительного? Ведь мы сестры…
Я нацепила на нос темные очки, и мы вышли из дома. Светило яркое апрельское солнце.
— Как хорошо… — вздохнула полной грудью Вера. — Даже жарко, да?
Она расстегнула песочного цвета пальто — под ним был мой любимый темно-синий костюм, в котором, помнится, я в первый раз пришла к Саше в его клуб. Вера была великолепна, и я не могла не чувствовать гордости за нее.
Мы долго ждали маршрутку, потом долго ехали на метро.
Когда мы подходили к моему дому, я тревожно оглядывалась по сторонам — все боялась, что встречу Дениса.
— Нет, все в порядке, — тоже осмотрев окрестности, с важным видом произнесла Вера. — Ни души. Вспомни, ты сама говорила — утро, понедельник… Вряд ли мы сегодня встретим этого твоего… Дениса.
В самом деле, даже прохожих не было возле дома. Гулко прозвучали наши шаги, когда мы шли сквозь арку во двор. В арке было темно и прохладно, а со стороны двора солнце сияло еще нестерпимее, даже очки не могли мне помочь.
— Как будто в глаза песка насыпали, — пожаловалась я, держась за Верин локоть.
— Меньше надо было реветь вчера!
В подъезде тоже стояла гулкая тишина, весь дом словно вымер. Мы поднялись наверх, зашли в мою квартиру. У меня дрожали руки от неуверенности и страха, точно Денис мог прятаться где-нибудь под кроватью или за гардинами, но это, конечно, была полная чепуха.
