Таммара Уэббер - Легко
— Итак. Я думал, мы решили прервать наши отношения? — Он не выглядел рассерженным, но счастливым его тоже нельзя было назвать.
— Ты решил прервать наши отношения.
Он сжал губы.
— Разве тебе не надо съехать из общежития на несколько недель?
Я осталась на месте, вжатая в угол дивана.
— Да, я буду здесь еще два дня.
Он смотрел в пол, положив ладони на дверь позади себя.
Я попыталась сглотнуть, но не смогла, поэтому моя речь немного дрожала.
— Мне надо кое-что тебе сказать…
— Это не то, что я не хочу тебя. — Его голос был мягок, и он не смотрел на меня, когда говорил. — Я соврал, когда сказал, что я защищал тебя. — Он поднял голову, и мы уставились друг на друга через комнату. — Я защищал себя. — Он сделал заметный вдох, поднимая и опуская грудь. — Я не хочу быть твоим перевалочным пунктом, Жаклин.
В памяти возникла Операция Фазы Плохих Парней. Эрин и Мегги сформировали для меня план того, как использовать Лукаса, чтобы забыть о Кеннеди, как будто у него не было никаких чувств, и я согласилась на это. Тогда я не имела понятия о том, что он наблюдал за мной весь семестр. Что как только мы начнем разговаривать, его интерес будет расти дальше. И что, в итоге, он почувствует необходимость отдалиться от меня из-за глубины своих чувств, а не потому, что он ничего не чувствовал.
— Тогда зачем ты именно им и становишься? — Я развернула себя из клубочка в углу дивана и медленно подошла к нему. — Я тоже этого не хочу. — Пока я пересекала комнату, он оставался на месте, нервно прикусывая нижнюю губу с колечком.
Выпрямившись, он смотрел на меня так, как будто я могу исчезнуть прямо перед его глазами. Он поднял руки и обхватил ими мое лицо.
— И что мне с тобой делать?
Я улыбнулась ему.
— Я могу сделать пару предложений.
***— Мою маму звали Розмари. Она звала себя Роза.
Его заявление вернуло меня с небес на землю. Лежа, прижавшись к нему, я отвлеченно обводила пальцем контуры красных лепестков на его сердце, размышляя над тем, как сказать ему о том, что я знала.
— Ты сделал это в память о ней? — У меня в горле застрял комок.
— Да. — В темноте комнаты его голос был тихим и весомым. Он был настолько полон секретов, что я подумала о том, как он жил с этим каждый день, никогда и ни с кем не делясь своей ношей. — И поэма на боку. Это она ее написала для моего отца.
Мои глаза защипало. Неудивительно, что его отец отгородился от мира. Из того, что мне сказал профессор Хеллер, я поняла, что Рей Максфилд был разумным, аналитическим человеком. Должно быть, единственным его эмоциональным исключением была его жена.
— Она была поэтом?
— Иногда.
Положив голову ему на плечо, я наблюдала за тем, как на его губах заиграла его еле заметная улыбка, в профиль она выглядела немного иначе. Его лицо было помятым, небритым, и в некоторых местах моего тела виднелись тому доказательства.
— Обычно, она была художницей.
Я постаралась игнорировать свою совесть, которая никак не могла перестать гнобить меня о том, что я должна сказать ему о том, что знаю. Я должна была быть честной с ним.
— Так значит это она ответственная за все те творческие гены перемешанные с твоими инженерными частями?
Повернувшись на бок, он повторил:
— Инженерные части? И что это за части, а? — На его губах играла озорная улыбка.
Я выгнула бровь, и он меня поцеловал.
— У тебя есть ее картины? — Я провела пальцем вокруг розы и его мышцы сократились под моим прикосновением. Накрыв ее ладонью, я впитывала размеренные удары его сердца.
— Да… но они или в гараже, или висят в доме у Хеллеров, поскольку они были близкими друзьями моих родителей.
— А твой отец, разве он до сих пор с ними не дружит?
Он кивнул, наблюдая за моим лицом.
— Да, дружит. Они подвозили меня домой на День Благодарения. Они не могут заставить его приехать сюда, поэтому время от времени, они ездят туда.
Я подумала о моих родителях, друзьях и соседях с кем они поддерживают отношения.
— У моих родителей нет таких близких друзей, с которыми бы они проводили праздники.
Он уставился в потолок.
— Они раньше были очень близки.
Его горе было таким ощутимым. В тот момент я поняла, что он не пережил это, даже учитывая то, что прошло уже восемь лет. Его защитная стена стала крепостью, которая держит его заложником, вместо того, чтобы давать приют. Он, возможно, никогда не сможет оправиться от ужасов той ночи, но должен существовать тот момент, когда это перестанет, есть его изнутри.
— Лукас, мне нужно кое-то тебе сказать. — Под моей ладонью его сердце отбивало медленный и четкий ритм.
Он не двинулся с места, просто перевел взгляд на меня, но я почувствовала его отстраненность. Я попыталась успокоить себя тем, что это было частью моего воображения, вызванное чувством вины, и ничего больше.
— Мне хотелось знать, как ты потерял свою маму, и я видела, что тебя огорчал разговор об этом. Поэтому… я нашла в интернете ее некролог. — Мое дыхание стало поверхностным, пока текли секунды, и он ничего не говорил.
Наконец, он заговорил, и без сомнения, его голос был безжизнен и холоден.
— Ты нашла свой ответ?
Я сглотнула, и ответила шепотом.
— Да. — Я не могла себя слышать за громким стуком своего сердца.
Он отвел глаза и лег на спину, сильно прикусив губу.
— Еще один момент.
Он сделал вдох, выдохнул, все это смотря в потолок, в ожидании моего следующего признания.
Я закрыла глаза и сказала:
— Я разговаривала с профессором Хеллером об этом…
— Что? — Его тело стало каменным рядом со мной.
— Лукас, прости, если я переступила черту…
— Если? — Он вскочил, не в состоянии смотреть на меня, и я села, натянув на себя простынь. — Зачем ты пошла, разговаривать с ним? Неужели кровавые детали в репортажах новостей не были достаточно тошнотворными? Или личными? — Резкими движениями он натянул свои боксеры и джинсы. — Ты хотела знать, как она выглядела, когда они ее нашли? Как она истекла кровью? Даже когда мой отец голыми руками содрал с пола ковролин… — — Он резко выдохнул. — …Там было пятно шириной в ярд, которое никакое количество шлифовки не могло оттереть? — Его голос оборвался, и он перестал говорить.
От шока и нехватки слов я еле могла дышать. Молча, он сел на край кровати, и схватил голову руками. Он был так близко, что я могла просто протянуть руку и дотронуться до креста на его спине, но я не посмела. Осторожно встав с кровати, я оделась. Я натянула свои ботинки UGG и подошла к кровати.
