Полина Грекова - Референт
Теперь у Анны оставался только один адрес. Адрес той милой, смешливой девушки Ксении, у которой они прятались когда-то, спасаясь от преследований Осокина, искавшего Анну для должности референта.
Как смеялись они потом над своими страхами! Как блаженно улыбалась Лариска, подставляя свое лицо нежным и умелым рукам массажистки. Еще бы!
Салон красоты! Верховые прогулки! Зарплата. Работа. Настоящая работа. А не перетаскивание коробок с дешевыми китайскими рубашками с места на место. Ах, если бы знали они тогда, как были правы, боясь столкновения с бандитами! Как были правы! И как бы было славно, если бы их тогда так и не нашли.
Знакомая девятиэтажка. Кирпичные лоджии. У кого-то сушится белье. У кого-то плющ обвил весь балкон. Вот окна Ксении. Форточка открыта. Значит, она, скорее всего, дома. Удача. Неужели наконец удача? Просто перевести дыхание. Полчаса посидеть и отдохнуть.
Анна прибавила шагу, аккуратно обогнула тоненькую девочку-подростка, прогуливающую двух тупомордых бультерьеров. И остановилась.
Возле Ксениного подъезда тоже стояла иномарка. Темный «опель» с тонированными стеклами. Дверца со стороны водительского сиденья была открыта. Сам водитель курил, наполовину высунувшись из машины. Под его ногами валялось шесть или семь скрюченных окурков.
Ее ждали. Ее ждали везде! Ее обложили, как волка.
Анна развернулась и медленно пошла в обратную сторону, молясь только о том, чтобы владелец «опеля» не обернулся и не обратил внимания на странную женщину в порванном вечернем платье и растоптанных старых кроссовках. Теперь ей действительно было некуда идти.
Глава 30
— Мне кажется, уже ночь, — тихо проговорила Галина, поднимаясь и растирая затекшие колени.
В подвале по-прежнему было темно и сыро. Правда, звукоизоляция подкачала: с первого этажа доносились звуки магнитофона, на котором один из охранников уже в шестой или седьмой раз прокручивал новый сборник российской эстрады. Изредка кашляла Наташка. Сильный приступ астмы благополучно миновал, но выглядела девочка все равно неважно.
Теперь она сидела рядом с Ларисой и прижималась худеньким тельцем к ее теплому боку. Лариса больше не обгрызала ногти, но и в разговор не вступала. Впрочем, никому здесь не хотелось разговаривать.
— Да. Наверное, ночь, — глухо отозвался Нестеров. — Что ж они, мерзавцы, ребенка-то из подвала не выпустят?
— Бесполезно, Павел Андреевич. — Галина зло усмехнулась. — Им же по барабану: ребенок — не ребенок! Уж и я сколько просила, и Анна…
Она осеклась. Павел поморщился и прикрыл глаза. Все случившееся казалось ему дурным сном. Через столько лет встретить любимую женщину, чтобы сначала не узнать ее, потом заподозрить черт знает в чем, а потом и вовсе потерять. Где она сейчас? Что с ней? И девочка… Наташа…
Он осторожно повернул голову и посмотрел в ее сторону. Маленькая, светленькая, похожая на мышку. Пряменький носик. Серые глаза. Глаза вроде бы похожи на его собственные. А то, что блондинка? Но ведь и Анна светловолосая! Или только кажется, что похожа? Но нет: вроде бы и губы его, и овал лица.
— Наташ, а когда у тебя день рождения? — спросил Павел негромко.
Девчушка вздрогнула, взглянула на дядю с подозрением. В последнее время ее очень пугали чужие дяди. Но все же ответила спокойно и с достоинством:
— День рождения у меня в сентябре. Через две недели после того, как все ребята идут в школу.
— Значит, уже большая. Сама скоро в школу пойдешь. — Он улыбнулся ей и снова прислонился затылком к холодной стене.
Где же все-таки Анна? Что с ней? Жива ли она? Что теперь нужно от нее этим ублюдкам?
Наверху послышались шаги. Дверь, заскрипев, открылась. В дверном проеме возник мужской силуэт.
Лариса близоруко прищурилась, часто-часто заморгала своими красными воспаленными глазами. Галина презрительно скривила губу. По-настоящему удивился только Павел. Он смотрел и не мог поверить своим глазам: свободный, аккуратно одетый, благоухающий дорогой туалетной водой Осокин вальяжно спускался в подвал.
— Это как понимать? — Нестеров вскочил на ноги. — Проблемы решены, так? Ты разобрался? Нас выпускают?
— Вас выпускают, — Олег утвердительно кивнул. — Но при одном условии. Точнее, при нескольких условиях. Но вообще-то ты пока сядь. Разговор у нас с тобой не на пять секунд.
— Сволочь, — процедила Лариса сквозь плотно сжатые зубы.
Это было первое слово, которое она сказала после сегодняшнего возвращения из офиса. Осокин, впрочем, не обратил на нее ни малейшего внимания.
— Так вот, дорогой мой друг Паша! Есть у меня, и не только у меня, а еще и у людей, с которыми я работаю, к тебе очень интересное предложение. Как тебе перспектива поработать под моим началом? Поучиться кой-чему? Почувствовать, что значит всегда, везде и во всем быть вторым? Поверь мне, это не смертельно, хотя и неприятно. А что? Будешь так же трудиться на благо компании, только под моим непосредственным контролем. Найдем достойное применение твоим талантам. К тому же будем по-прежнему использовать твою воистину голливудскую внешность в качестве приманки для госпожи Борн, а?
— Я что-то не понял. — Нестеров медленно поднялся и подошел вплотную к Олегу.
Тот не отступил и выдержал его взгляд:
— Не понял?! Вот видишь! Значит, точно пора тебе оставлять руководящий пост: очевиднейших вещей не понимаешь. Ладно, объясняю на пальцах. У тебя есть выбор. Ты можешь согласиться на мое более чем любезное предложение и подписать прямо сейчас некоторые бумаги — в залог, так сказать, нашего дальнейшего сотрудничества. А можешь и дальше строить из себя героя. Или осла. Как тебе больше нравится? Но тогда и тебе, и твоей драгоценной Анюте, и вот этой чудной маленькой девочке сделают «секир башка». Опять не понял?
— Я убью тебя. — Павел побледнел, и желваки на его щеках тяжело заворочались под кожей. — Я тебя убью, мразь! Я от тебя мокрого места не оставлю… Выходит, это все ты?!
— Наконец-то. Ну что, ж, давай ударь меня, начни пинать ногами. Только в ту же секунду сюда спустятся здоровенькие мальчики и выберут кого попинать в ответ. Так что ты, по сути, не меня будешь бить — кого-нибудь из женщин.
Нестеров отступил назад. Теперь половину его лица закрывала тень.
— Прячешься? — Осокин усмехнулся. — Или взял минуту на размышление?
Олег огляделся по сторонам, бросил взгляд на Ларису, сидящую у стены. На девочку. Поднялся на пару ступенек и, полуобернувшись, бросил:
— Кстати, твою «богиню» уже поймали. И скоро притащат сюда за волосы.
Она проснулась и с трудом разлепила тяжелые, горячие веки. В носу защипало. Анна чихнула и резко села, машинально проведя рукой по волосам. В светлых спутанных прядях застряло несколько соломинок. Помотала головой, боясь поверить в то, что все это — не сон. Пахло сеном, лошадьми и отчего-то спиртом. Из-за фанерной перегородки, отделяющей каморку от конюшни, донеслись негромкие голоса. Разговаривали две женщины и вчерашний дедушка, позволивший ей остаться переночевать.
