Первозданная (СИ) - "De Ojos Verdes"

— Прощай, Мовсес. Я желаю тебе счастья…

Каким-то странным образом его рука внезапно взметается ввысь, а в следующую секунду я ощущаю острое жжение в шее. С опозданием и величайшим изумлением понимаю, что мне только что вкололи какой-то препарат.

Таращусь на него без единой попытки заговорить или вырваться. Я в шоке. Да, вещество еще не подействовало, но его поступок и так меня парализовал…

Впервые по-настоящему соглашаюсь с тем, что мне страшно. От этого звериного блеска в мужском взгляде, от кричащей опасности, что сулит его неадекватная ухмылка, от нездорового триумфа в поведении…

— Ты болен, — выдыхаю, ощущая, как постепенно немеет язык. — Болен, понимаешь?..

Я бы упала из-за внезапно ослабших ног, если бы Мовсес вовремя не подхватил меня. А затем безвольное тело было устроено на заднем сидении. Ужасно клонило в сон, но я успела почувствовать, как из кармана куртки вытаскивают мой телефон.

Он забрал его и выключил. Прекрасно осведомленный, что можно отследить сигнал.

Я не успела содрогнуться от последней мысли о том, что всё это тщательно спланировано, потому что меня окутала тьма.

Глава 32

«Когда вы достигнете конца вашей жизни, единственное, что будет иметь какое-то значение — это та любовь, которую вы отдали и получили». Адам Джексон

Агония не прекращалась. Каждая клетка тела была наполнена огнем. Что-то изнутри пожирало меня своей адской сметающей мощью. Разве может быть что-то выше боли? Может. И это что-то выжигало, не оставляло ничего светлого.

Все смешалось — день, ночь, жизнь, смерть. Я не была уверена, жива ли? Казалось, вокруг Геенна огненная. Хотя, я и этого не соображала — разве вокруг было пространство? Какой-то чересчур тесный черный пузырь, из которого невозможно выбраться.

Я брыкалась, извивалась, кричала и звала на помощь. И всё это беззвучно и бездвижно.

Руки. Меня касались чужие руки. Ненавистные, большие, грубые. Они были везде. Причиняли страдания, топили в муках, хозяйничали…

Я молила, чтобы их не стало. Чтобы собственное тело осталось моим храмом. Чтобы его не оскверняли.

Меня окунали в раскаленную лаву, втыкали в конечности болезненные иглы, сдирали кожу живьем…

В итоге, наверное, я растворилась в этой нечеловеческой боли, внутри все неустанно жгло. Нещадно.

Мне казалось, иногда я вижу просветы где-то далеко за горизонтом сознания, хотелось потянуться к ним, ухватиться и не отпускать… Но они ускользали. Едва появившись, подразнив лишь несколько мгновений, исчезали со звонким смехом.

Догони… Догони… Догони…

Боже, за что ты так со мной?..

Уныние ведь один из смертных грехов. И я погрязла в нем. Моя душа изнеможенна. Мой ум покинул меня. Я утонула в отчаянии.

Это же смерть?..

А я столько хотела успеть…

Я не целовала пухлых щек своих детей…

Не станцевала в ночной тьме с любимым человеком…

Не совершила ни одного паломничества…

Не сказала родным, как они мне дороги…

Не стала женой…

Не стала любимой…

Я не стала любимой…

Я так и не стала ею для него…

Интересно, а мы с ним удивимся? Или его не приписывают к грешникам?

Может, он покаялся вовремя?

Покаяние…

Почему мне не хочется каяться? Я ни о чем не жалею, Господи.

Прости, что подвела тебя. Раз я здесь, я действительно провинилась.

Прости.

Я пыталась жить по совести. Это же не черновик. Я же не могу стереть и начать заново… Да и не хочу. Сделаю всё так же, поверь.

Благодарю…за всё, что было.

Я была счастлива…

* * *

Не могу разлепить веки, мое тело — одна сплошная пережеванная масса. Но сейчас я хотя бы ощущаю пульсацию. Болезненную, липкую, тягучую…

Значит, я жива?

Или это очередной обман, злая шутка?

Пробую пошевелить пальцами, но понимаю, что мышцы атрофировались.

И тьма. Тьма. Тьма! Сплошная тьма!

Страх поглощает остатки надежды на лучшее.

Если я и жива, со мной однозначно что-то не так…

Почему я ничего не вижу и не чувствую, кроме этой самой ноющей пульсации?..

Задыхаюсь, спазмы сжимают горло, будто кто-то пытается покончить со мной…

И я опять отдаюсь мраку…

Снова его руки на моей коже… Он овладевает телом, ломает сопротивление, уничтожает волю… Убивает всё живое во мне. Я не хочу этих прикосновений. Они не заменят тех, к которым я успела привыкнуть…

Почему этот изверг не расправляется со мной? Неужели не удовлетворил свою похоть?..

Опять шершавые пальцы проходятся по шее, спускаются к ключицам, гладят грудь, живот… После них остаются мокрые следы, из-за которых мне холодно.

Неимоверно холодно и гадко.

Ненавижу…

Как ты мог такое допустить, Господи?.. Я молилась о его душе, когда думала, что он умер. А ты воскресил Мовсеса и отправил меня мучить?.. Почему?!

Хотела ли я в эту секунду его смерти?..

Нет. Только своей.

Несмотря на то, что он со мной делал, и даже будучи в прострации, я отдавала отчет в том, что этот человек психически неуравновешен. Я помнила его другим — милым, учтивым, иногда даже робким. И у кого в плену нахожусь сейчас? Зверь, позабывший обо всем человеческом… Но и это не только его вина. У каждого из нас абсолютно разные начальные данные, которые проявляются в той или иной стрессовой ситуации…

Вот и 2020-ый год был для всех проверкой. Война прошлась по каждому, но все были задеты по-своему. Так вот, Мовсес больше не Мовсес. Он не выдержал. Внешние факторы сотворили из него то, чем мужчина стал… Многие смогли прийти в себя, продолжить размеренную жизнь, вернуться к работе, своим семьям. А кто-то с треском сломался, не смог найти противоядия тому яду, что внедрили в него ужасы боевых действий…

Мне так жаль…

* * *

Боже, пусть он уберет эти мокрые руки… Опять они везде… Не дают уйти в полное забвение, к которому я так стремлюсь. Стоит моему сознанию поддаться зову забытья, мой мучитель тут же стальными тисками возвращает меня к действительности, где я горю. Это пламя испепеляет нутро, я больше не могу.

Ненавистные прикосновения. Чувствую их даже через мрак. Ненасытное чудовище продолжает осквернять… На моем теле не осталось ни одного участка, где не побывали бы его пальцы…

И в какой-то момент четко осознаю, как он гладит строчку в районе солнечного сплетения… Моя татуировка!

— Не трогай… — с громадным трудом безбожно севшим голосом хриплю куда-то в пустоту, не понимая, где стоит сам Мовсес. — Только не ее!

Это мое!

Хочу кричать, но у меня нет сил даже на то, чтобы раскрыть глаза.

Это мои сокровенные чувства! Моя история, мой маленький мир! Не смей проникать в него, не смей!

— Нет… — еле слышно выдыхаю перед тем, как вновь провалиться в беспробудную тьму…

Глава 33

«Глаза твои, стеклянно-блестящие, Темнее темных, изящней изящных. В них неба и солнца пленительный свет. В них тысячи радостей, В них тысячи бед. В них мысли и горести, Вопрос и ответ. В них сказки и повести, Меня только нет». Камелия Черная

Резко распахиваю веки, понимая, что близка к удушью от боли в горле. Раскрываю рот, хватая воздух. И закашливаюсь, чувствуя, как от потуг выступили слезы. Это, скорее, рефлекс — пытаться выжить. Сознательно я бы не стала спасать себя. Мне действительно легче было умереть.

Руки дрожали, когда я пыталась отвести грязные спутанные волосы от потного лица. Тело неимоверно горело, и этот жар не переставал меня терзать.

— Сат?.. — вдруг слышу голос Мовсеса сбоку. — Проснулась…

К несчастью, да.

Отвечать не спешу. Вместо этого, скрипя зубами от увеличивающейся ломки, через полуоткрытые глаза пытаюсь оглядеться. Меня хватает только на поворот влево, где стоит взволнованный похититель. А потом я рушусь на постель, завыв от дичайшего спазма брюшной полости, даже толком не понимая, что именно из органов этой области вышло из строя. В попытке как-то успокоиться, комкаю несвежие простыни, сворачиваясь в позу эмбриона.