Вероника Мелан - Аарон
"А кто враг"? Райне хотелось и не хотелось увидеть его — от одной лишь мысли о чем‑то невидимом, но смертоносном ее позвоночник сковывал холод.
Тот же вопрос, что мучил и Райну, озвучил Баал:
— А что за "разлом" такой? Кто оттуда лезет?
— Да хер бы знал, — просто и в то же время зло отозвался Уоррен. — Если бы я понял. Не первый год с ними бьюсь, а так и не понял, "что они такое". То звери, то какие‑то мутанты, то птицы, то выглядят, как пауки. Будто создатель у них идиот с извращенной фантазией — мудло, а не создатель.
— А сам разлом как выглядит?
Лес с каждым шагом все приближался, и входить в него не хотелось.
— Я тоже не видел — мы ни разу не смогли подойти вплотную. Их оттуда лезет такое количество, что и сотне бойцов не справиться. А у меня столько людей нет. Разлом… Что б он провалился — этот разлом. Не знаю…
Бойд зорко всматривался в лес — прислушивался, даже принюхивался. Когда временно успокоился, продолжил:
— Разлом этот тоже Дрейк создал, я так думаю — назло мне. Чтобы было с кем воевать. Открыл не то дыру в пространстве, не то врата в какой‑то мир, а я разгребай это дерьмо. Ни подобраться, ни поубивать всех, ни толком защититься — нечем. Мы же тут отрезаны от мира.
— А трупы закапываете? Сами гниют?
— Смешно, что ты спросил, — предводитель их маленькой группы весело взглянул на соседа, — исчезают они — трупы. Если бы оставались, тут бы весь лес был завален падалью — по горам из тлена лазили бы. А то — нет, куда деваются, не знаю, но все, что убито и уже не шевелится, пропадает через час или два. Как ни бывало. Растворяется, сучье.
Он матерился, как разжалованный с корабля и брошенный в порту пират. Не весельчак, не балагур — жесткий до крайности человек. Опасный человек.
— Лагерь наш охраняется — там стоят часовые. Все твари, что рассасываются по лесу, изредка натыкаются на него, хоть мы и находимся уже не в чаще, а на ее кромке. А уж в чаще…
Что там в чаще, Райне знать совсем не хотелось — она опять думала о том, что "не с теми людьми" давно пропала бы — не дошла бы ни до Магии, ни даже до "стройплощадки". И уж точно не выжила бы здесь. Оказалась бы либо съеденной монстрами, либо "использованной" местными наемниками — и разбери, что лучше…
Ее невеселые мысли вдруг прервал странный свист, а после шипение. Не успела она скосить глаза туда, откуда прямо по воздуху на них неслось какое‑то черное пятно, как находившийся прямо по курсу ассасин быстро взмахнул топором, рассек что‑то на лету, и труп жуткой на вид птицы с выпуклыми глазами и зубастым клювом (да — да, зубастым! — она рассмотрела после) рухнул на землю.
"Бойди" хохотнул.
— Эй, а ты не потерял сноровку! Молоток! Побольше бы мне таких в команду. Слушай, Рен, а ты точно не хочешь ко мне в рекруты?
Декстер пучком травы обтер лезвие от темно — вишневой крови.
— Вот бы мы зажгли здесь! Нет, не солдатом зову, главнокомандующим бы сделал! А — а–а?
Уоррен на какое‑то время погрузился в свои восторженные мечты, затем добавил с оттенком грусти.
— Повеселились бы…
На ассасина он не смотрел.
И ответа не ждал.
Лагерь выглядел компактным: несколько провисших палаток — каждая на четырех, — обтесанные бревна для сидения вокруг большого костра, стоящие в ряд котелки, воткнутые в землю толстые "Y" — образные жердины для подвешивания большого закоптившегося котла. На деревьях тут и там болтались луки и арбалеты.
— Тут мы живем, тут мы отдыхаем, — пояснил командир. — Скромно, но лучшего не имеем. У вас снаряга своя?
Получив кивок, он махнул рукой на дальнюю точку под соснами:
— Ставьте палатки там. Из жратвы одна только каша. Канн, достань мне карту, я хочу взглянуть на нее еще раз.
Заметив, как озирается вокруг Райна, Уоррен пояснил:
— Сортир за ближайшими кустами. Можешь отойти и подальше, но не в одиночку, поняла?
Она кивнула; он командовал хуже Рена. И если тот при нужде все‑таки приказал бы "прострелить себе ногу", то Бойд точно прострелил бы ее сам.
Ужасный человек. Кошмарный. Но другой бы тут не выжил.
А их было много — наемников, — она пока насчитала семерых. Бритые, косматые, совершенно лысые, бородатые, один голый по пояс и в шлеме… Поежилась, когда почувствовала на себе любопытные взгляды — липкие, презрительные и похотливые одновременно. Создатель, как хорошо, что у нее нет пышных форм…
Будто ощутив ее беспокойство, ее вдруг закрыл своей фигурой Аарон — зыркнул на остальных исподлобья — взгляды моментально исчезли; все сделали вид, что заняты тем же, чем занимались до того, то есть "не — разглядыванием" Райны.
— Спасибо, — прошептала она тихо.
— Держись рядом.
И вновь расцвело и запело на сердце — она бы держалась Аарона всю жизнь. Вот обхватила бы за талию, повисла бы вместо пояска и грелась бы его теплом и редкими поглаживаниями. Была бы счастлива каждую минуту находиться рядом.
— Буду.
Варилась в котле неаппетитная на вид каша. "Свои" покидали рюкзаки и начали ставить палатки.
— Обед через двадцать минут, — объявил Бойд. — Затем обход, затем смена караула.
Его слушались беспрекословно.
Потерянная и лишенная какого‑либо дела Райна стояла, прижавшись к стволу, и с сомнением смотрела на варево в чане — да, это тебе не котелок. Это не Магия.
— Сможешь это есть? Или достать паек? — спросил занятый расстегиванием сложных сумочных замков Канн.
— Смогу.
Она вовсе не была в этом уверена. Но храбро кивнула.
(Blue Stahli — Premeditated)
Она моталась за ним "хвостиком" везде: когда ставили палатки, когда разбирали рюкзаки, когда ходили к ближайшему ручью за водой, а потом, когда все достали карты и переместились к стоявшему у "жилища" Бойда низкому, сколоченному из коротких досок столу, Райна уселась на толстое бревно возле костра. Съежилась, принялась ждать.
Ей совсем не нравилось сидеть одной — Канн хоть и близко, а все же далеко, — мокнуть под моросящим дождем, ловить на себе любопытные взгляды; все еще стоял в горле привкус прогорклой и невкусной каши. Она бы такую есть каждый день не смогла.
— За сколько дойдем до точки?
— Да до самой точки недалеко — всего километра четыре. Если бы никто не мешал, дошли бы за час, а так… Баба ваша драться умеет?
— Нет.
— Тогда ее придется "в кольцо". Своих мужиков я расставлю по периметру, вы двинетесь в центре. Подъем в пять утра, потому что с шести до двенадцати эти твари вялые, не такие злые, как становятся потом.
— О тварях расскажешь больше?
— Расскажу. Только дай сначала помозгую, каким маршрутом пойдем. Потом объясню про врагов и про оружие…
