Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?
Комната оказывается чудовищных размеров и вся забита людьми. Там, наверное, собралось человек двадцать, все одеты в джинсы и супертолстые свитера, все жуют сандвичи и держат чашки и блюдца. Мне недолго приходится гадать, где здесь Флоренс, потому что она подлетает к Тиму с быстротой пули, вешается ему на шею и визжит, как школьница на переменке.
— Тимми! Держу пари, что ты не ждал меня увидеть! Твоя мама сказала мне, что ты привезешь свою новую пассию, так что я не могла устоять, чтобы не поглядеть на нее.
Флоренс — девушка моих лет, белокожая блондинка (натуральная; хоть меня и тошнит, но я все замечаю), высокая и, мягко говоря, очень, очень большая.
— Фло, дорогая! — приветствует он ее, сжимая в объятиях. — Ты прекрасно выглядишь! Люблю женщин, которых есть за что ухватить.
«В отличие от мешка с костями, который привез я», — ясно слышится в подтексте, пока он нас знакомит.
— Господи боже, да ты как щепка, — смеется Флоренс. — Тим, ее надо подкормить, пока она здесь. Ты ездишь верхом?
— Извини, что?
— Ты носишь брюки для верховой езды.
— Нет, я просто одолжила их у подруги. Это модно, — пытаюсь отговориться я, но неудачно.
— По-моему, ты словно с картинки Нормана Тэлвелла, — смеется она с долей издевки.
— Флоренс, я не хочу быть невежливой, но не могла бы ты показать, где здесь ванная? Я чувствую себя не на все сто…
— Ладно, завтра мы поедем на охоту с собаками, и тебе надо к нам присоединиться. Объясни ей, Тимми.
Однако Тим слишком занят тарелкой сандвичей, которую схватил с приставного столика.
— Ой, дай мне кусочек, Тимми, обжора! — Флоренс игриво толкает его кулаком в бок.
— Хочешь? — спрашивает она, сунув мне под нос бутерброд. — М-м-м, просто вкуснятина. Шейла — настоящая находка. Тут яйца вкрутую и потроха.
С меня достаточно. Я зажимаю рукой рот в тщетной попытке сдержаться, но слишком поздно. Меня рвет прямо под ноги Флоренс.
Чудовищный антиобщественный проступок номер два
Ужин подан ровно в восемь часов — похоже, никто из Синген-Андервудов не любит долго дожидаться еды. Но я слишком больна, чтобы к ним присоединиться.
Я отравилась так сильно, как никогда раньше. Это не просто тошнота; я вся дрожу, корчусь и обливаюсь холодным потом. Тим был мил и очень сочувствовал; он показал мне комнату, накрыл одеялом и сказал, что извинится за меня перед всеми, но как только прозвучал обеденный гонг, он умчался, как ошпаренный.
Комната грязная, сырая и такая холодная, что мне приходится спать одетой. Из столовой внизу доносится громкий смех — видимо, вся компания веселится напропалую… и на меня накатывает еще одна волна тошноты.
К тому же меня мучит еще одна неотвязная мысль. Мне нужно быть там, с ними, и изо всех сил стараться предстать идеальной, обаятельной, умной гостьей, подругой и подходящей кандидатурой в невесты.
Я повторяю пройденное недавно.
Кэролайн, которая в этих делах дока, преподала мне ускоренный курс, как понравиться родителям бойфренда, а именно: обращать пристальное внимание на то, о чем говорит мать; задавать ей кучу вопросов о ее прекрасной прическе, манере одеваться, домашнем хозяйстве и, что важнее всего, хвалить ее замечательного сына. С отцом нужно вести себя весело и непринужденно, быть всегда в духе; короче говоря, быть приятным дополнением к любому семейному сбору.
А Джейми подарил мне на Рождество книжку под названием «Это знают немногие: 1000 интересных фактов о сельской жизни» и посоветовал выучить кое-что наизусть.
— Сим-Сим-Андервуды сразу решат, что ты одна из них, — сказал он, — кроме того, вопросы про все это очень популярны во всяких телевикторинах.
Конечно, это не самая удачная тема для разговора (теперь я могу точно сказать, сколько акров в гектаре и какая нужна уздечка для кобылы-двухлетки, и тому подобное), но штука в том, что я приложила столько усилий, а теперь они, наверно, думают, что я вроде поэтессы Элизабет Баррет Браунинг, бледная, болезненная и немощная.
Ноль веселья и непринужденности, абсолютно неподходящая кандидатура в невесты.
О боже. Накатывает новый приступ тошноты, и я понимаю, что мне следует срочно искать ванную.
Я сегодня уже достаточно наблевала на ковры. Я выскакиваю в коридор и пытаюсь открыть дверь следующей комнаты.
Не повезло, это оказывается буфет со столовым бельем.
Тогда я пробую идти дальше, стуча во все двери справа и слева по пути и каждый раз разочаровываясь.
Ужин окончен, я слышу, как все перебираются из столовой в гостиную, болтая и смеясь, в самом праздничном настроении. Затем высокая белокурая женщина средних лет, чем-то похожая на Тима, проходит по коридору ко мне.
— Простите меня, — прошу я, останавливая ее на ходу, — не могли бы вы показать мне, где здесь ванная?
Я понятия не имею, что это за женщина. С той минуты, как меня вырвало на пол в библиотеке, меня немедленно отвели наверх, и я даже не успела познакомиться с семьей. К тому же, их было так много, и все похожи друг на друга.
— Ты та девушка, которую привез Тим? — командирским тоном спрашивает меня блондинка. — Та, которую стошнило прямо на бедняжку Флоренс?
— Э-э, да, это я.
— Она за ужином нас всех насмешила этой историей. Тебе опять плохо? Пойдем в мою ванную, это здесь.
— Спасибо, — слабым голосом отвечаю я, следуя за ней в спальню и далее по анфиладе комнат.
То, что последовало, было неприятно и запомнилось надолго. Когда я вышла, то полагала, что блондинка опять спустилась вниз и присоединилась к остальным, но это было не так.
Она в постели, абсолютно раздетая, страстно целуется с темноволосым усатым явно молодым мужчиной.
— О, простите, пожалуйста, — говорю я, проскакивая мимо как можно быстрее, но они совершенно не обращают на меня внимания, поскольку у них есть дела поприятнее, чем обмениваться любезностями со страдающей желудком гостьей…
Я предполагаю, что это ее муж (или возлюбленный, или бойфренд), и иду обратно к себе в комнату. Самочувствие вроде бы улучшилось.
Завтрак на следующее утро устроен как шведский стол, и, слава богу, я снова могу есть. Один крохотный кусочек тоста, что сильно раздражает Тима, но хоть что-то. Мы с ним первыми спускаемся вниз и садимся за стол. И тут открывается дверь, и мой вчерашний белокурый ангел-хранитель входит в сопровождении усатого мужчины, которого я видела с ней вчера, и другого, намного более пожилого седовласого мужчины.
Наверное, отец Тима?
Прежде чем Тим успевает представить нас друг другу, я выпаливаю:
— Я так вам благодарна за то, что вы разрешили мне воспользоваться вашей ванной вчера вечером, — изливаю я свою признательность, — вы практически спасли мне жизнь. Во многих смыслах.
