Джанет Чарльз - Одесское счастье
– Тебя послушать, так у тебя температура, а я какая-то зараза. Думаешь, я без тебя тут сиднем сидела и тосковала все эти месяцы? Закатай губу обратно, я жила дальше и совсем неплохо.
Влад указал на разбросанную по комнате одежду.
– Что все это значит? Куда-то собираешься?
Из груди рвалось, что я собираюсь в американское консульство за визой, а потом полечу в Сан-Франциско, но я сказала лишь:
– В Киев.
Почему так? Да попросту боялась, что Влад уговорит меня остаться. И хуже того, что долго уговаривать ему не придется.
– Позволь тебя отвезти.
– Как-нибудь обойдусь. Пожалуйста, уходи.
Я уставилась в окно. Через то, что не хотела смотреть на Влада, не хотела сдаваться.
– Зачем тебе столько книг и одежды? – спросил он, взяв меня за руку. Я выдернула ладонь и отошла к двери. – Как долго ты там пробудешь?
– Я взяла отпуск... чтобы ухаживать за больной тетей. Не знаю, сколько времени это займет.
– У тебя нет других родственников, кроме бабушки.
– Эта женщина была... подругой моей мамы. Я всегда называла ее тетей. Мне надо закругляться со сборами, а то опоздаю. Пожалуйста, уходи.
Но теперь я стояла в двери, преграждая ему дорогу. Отчасти я не хотела, чтобы Влад уходил. Нет, не отчасти, а целиком и полностью не хотела.
Он опустился на колени и медленно двинулся ко мне, держа на ладони зеленую кожаную коробочку.
– Смотри, ты поставила меня на колени, моя красавица. Я предлагаю тебе руку. Предлагаю сердце. Предлагаю кольцо с бриллиантом в семь карат.
Я улыбнулась, глядя на Влада сверху вниз, и мои слезинки упали на его щеку.
– Дашенька, душенька моя, – прошептал он, надевая кольцо мне на палец.
Я подняла руку – камень искрился и сверкал. Ладони Влада легли мне на бедра, и мое тело мигом вспомнило те ощущения неги и удовольствия, что я гнала от себя чуть не каждую ночь. Влад уткнулся лицом в мой живот, и я не выдержала и привлекла к себе блудного воздыхателя, зарывшись руками в его волосы.
Помедлив, он поднялся и обнял меня. Легкий бриз влетел в окно. И в тот миг, когда Влад наклонился, чтобы поцеловать меня, я вдруг учуяла…
Перегар.
Меня как ветром отшатнуло, я сощурилась и обратно упала с небес на землю.
– Ты что, бухой?
– Парни накрыли поляну, чтобы отпраздновать мое возвращение в Одессу, ну и помолвку. Я немного боялся идти к тебе, вот и выпил чуть побольше обычного.
Да чтоб я сдохла! Сама не знаю, что сильнее меня взбесило: уверенность Влада, будто я повешусь на него и ухвачусь двумя руками за его предложение, или то, что ему потребовалось залить за воротник для храбрости (и немало, судя по выхлопу). Моя мама уже любила алконавта, который слинял при первом же намеке на трудности. Нет, я на те же грабли наступать не согласна. Из Влада получился бы такой же ужасный муж и никудышный отец. Если я пойду за него, то выставлю себя круглой дурой. Ветер подал мне знак, и было бы глупо начхать на трезвое предупреждение. Я сняла с пальца кольцо, воткнула его обратно в коробочку и прихлопнула крышкой все мои наивные мечты и фантазии.
А потом протянула ту коробочку Владу.
– Уходи. Просто уходи.
Но он не захотел забрать свой подарок.
– Что неладно-то, а?
Скрестив на груди руки, я от него отвернулась.
– Злишься, что я от тебя так уехал?
Я не стала попусту тратить на него слова.
– Понимаю, ты на меня в обиде. Хорошо, давай я отпущу тебя в Киев. Я люблю тебя и могу еще немного подождать. И даже не виню тебя в том, что ты чисто из вредности хочешь меня помучить в отместку за то, как сама мучилась по моей милости.
«Он отпустит меня в Киев?» Ёлы-палы! А не много ли на себя берет этот хуцпан, а? Это ж наглость с его стороны думать, будто я света белого не видела до его возвращения, что только при нем ровно задышала. А теперь небось ждет, что я сдамся и упаду в его объятия и в королевских размеров кровать?! Два раза по щаз! Влад попытался обратно всучить мне свою коробочку, но я не разжала рук. Тогда он бросил ее в мой чемодан, повернулся и нежно сжал мои плечи. Я стряхнула его ладони. Мама дорогая, как же ж я себя ненавидела за свою слабость перед ним.
– Хочу, чтобы ты была целиком моей. Чтобы носила мое кольцо. Даша, поклянись, что как только вернешься в Одессу, мы сразу поговорим и все уладим.
Закусив губу, чтобы сдержать смех, я посмотрела в его серые глаза и сказала:
– Клянусь. Как только вернусь в Одессу, мы сразу поговорим.
Ага, как только – так сразу. А себе я тоже кое в чем заодно поклялась: «Я никогда сюда не вернусь. Никогда. Даже если буду несчастна». А потом кулак в животе разжался, и я расхохоталась. Разве не смешная мысль, что можно быть несчастной в Америке?
Влад расплылся в ответной улыбке, словно видел в моем смехе свою заслугу. Ну да, он же у нас гросспуриц, вокруг которого все вертится. Угораздило же меня в такого вот влюбиться. Он дернулся меня поцеловать, но я упредила его порыв, и Влад ткнулся лишь в волосы. Тогда он поцеловал мне руку и вышел за дверь.
А потом ко мне зашла бабуля.
– Это был?..
Когда я кивнула, она раздраженно фыркнула:
– Бандит, натуральный душман. Без него тебе будет лучше!
Она по-православному перекрестилась, коснувшись поочередно лба, груди, правого и левого плеча, а затем трижды сплюнула на сторону. Я отдала ей коробочку с кольцом и попросила вернуть потом Владу.
А дальше позвонила дяде Вадику, чтобы отвез нас на вокзал.
Загрузив мои чемоданы в багажник, он усмехнулся:
– Едешь повидаться с американским кузеном. Угадал? Скажи, что я угадал!
– Она просто едет до Киева на какое-то время, – отрезала бабуля.
Я заметила, что следом за нами от тротуара двинулся черный седан.
– Нашла-таки себе парня? Это из-за него ты сорвалась в Амер... то есть в Киев? – поинтересовался дядя Вадик.
– В том числе, – уклончиво ответила я.
Уже на вокзале я вдруг ощутила на себе взгляд Влада из проплывавшего мимо «мерседеса». Дядя Вадик, как носильщик, поднял мои чемоданы, и мы втроем отправились в вагон. Уже в купе бабуля достала из сумки бутылку шампанского и пластиковые стаканчики. Мы чокнулись и провожатые пожелали мне удачи. Потом дядя Вадик вышел, оставив нас с бабулей наедине. Она вытащила из сумки зеленую кожаную коробочку и вложила в мою ладонь.
– Возьми это кольцо, Дашенька. Если когда-нибудь решишь вернуться домой, сможешь его продать на крайний случай.
Сердце защемило, так мне не хотелось говорить ей, что обратной дороги не будет, не хотелось гиркаться в наши крайние минуты. Поэтому я молча взяла кольцо, привесила его на серебряную цепочку, подаренную Дэвидом на первый месяц нашего с ним знакомства, и убрала под блузку. Бриллиант смотрелся таким недешевым, что если его заметят какие-нибудь гопстопники, мне не поздоровится.
