Анна Мак–Партлин - Заверните мне луну
Шон подумал и согласился. Затем он снял рубашку.
В комнате было тепло, его кожа казалась горячей. Мое самочувствие вдруг улучшилось. Я поцеловала его, он улыбнулся, я снова поцеловала его и расстегнула брюки. Его улыбка становилась все шире, и когда я оказалась на спине то почувствовала, что грудь уже не болит. Он остановился чтобы надеть презерватив, и мне стало интересно, зачем он это делал. Но потом поняла, что он был рабом привычки, и мне вовсе не хотелось портить момент. Мы переместились когда открылась дверь и в номер вошли Энн и Ричард. Мы даже не заметили их, пока не услышали крик Энн. Ричард деликатно извинился и вытолкнул ее за дверь. Слава богу, Шон прикрывал меня. Я бы умерла, если бы Ричард увидел мои нынешние телеса. Мы услышали, как закрывается дверь, посмотрели друг на друга и рассмеялись. Шон сначала заволновался, ведь Энн увидела его сзади голым, но я напомнила, что это созерцали все, когда Ирландия одержала победу над Италией в Кубке мира в девяносто четвертом году. И он успокоился. Мы оделись.
Он снова был в костюме, а я натянула черное трикотажное платье, в котором почувствовала себя намного уютнее. Мы встретились Энн и Ричардом в холле.
— Лучше себя чувствуешь? — спросила Энн.
— Да, спасибо, — поблагодарила я, краснея.
Ричард и Шон ухмыльнулись друг другу и отправились в бар. Я заказала воды. Энн что — то покрепче.
Жених с невестой прибыли немногим позже. Меня не было на фотографиях, сделанных на улице у церкви, но Кло не обиделась. Я извинилась за платье, но ей было более чем все равно. Она пребывала в эйфории и сияла, как Джей Ло. Она просто радовалась, что мне стало лучше. Энн молчала. За это я была ей очень признательна. Фотограф подал нам знак рукой, и мы улыбнулись в объектив. Мы менялись местами с родней и друзьями со стороны жениха и невесты до тех пор, пока наши обязанности в этой части не были завершены, и настала пора есть. Я обрадовалась, потому что сильно проголодалась и была готова съесть целую лошадь. Блюда приносили и уносили. Речи произносились эмоционально. Брат Тома Руперт все-таки оказался приятным, даже немного смешным. И я решила, что, возможно, в больнице составила о нем неверное мнение. Ведь в конце концов он всего лишь переживал за брата, которого оперировали. Руперт пошутил насчет того, что у женщин отсутствуют мозги, и я поняла, что интуиция не обманула меня. Мать Кло и ее отчим гордо улыбались и смеялись над историями, которые рассказывали об их дочери.
После трапезы Энн, Кло и я отправились в люкс невесты. Кло подправляла макияж, Энн — платье, а я обнимала белого друга. Я включила краны, чтобы ничего не было слышно. Но краны оказались с рассеивателями, а соответственно тихими. Меня рвало снова и снова. Я слышала голоса подруг. Потом я громко рыгнула, и рвота прекратилась.
— Эм?
Кло звала меня.
— Да? — отозвалась я как можно более жизнерадостным тоном.
— У тебя все хорошо?
Я начала произносить «отлично», но успела произнести первый слог, и меня снова вырвало.
Энн встала у двери.
— Впусти нас! — эффектно завопила она.
— Открыто, — сказала я, в то время как моя голова торчала в унитазе.
Когда они зашли, лица у них были озабоченными.
Кло пришла в ужас.
— О боже, ты начала с мидий?
— Да, они были великолепны, — сказала я из унитаза.
— Это пищевое отравление! Половина гостей ели мидии! кричала она.
Я попыталась возразить, но не смогла. Кло готова была расплакаться. Энн молчала. Рвота прекратилась. «Какое облегчение!»
Я умывалась, решительно опровергая версию о пищевом отравлении. Подруги внимательно смотрели на меня. — Эмма, ты, случаем, не принимаешь наркотики? — с серьезным видом спросила Кло.
Я оторвалась от раковины, чтобы посмотреть ей в лицо и убедиться, что она не шутит.
— Что? — недоверчиво спросила я.
— Ну, сначала ты падаешь в обморок. Затем происходит половой беспредел, а теперь тебя рвет. Помнишь, однажды я попробовала кокаин? У меня были те же симптомы.
— Я не сижу на кокаине, — заверила я, смутившись оттого, что променяла фотографии у церкви на секс у гостиничной стены. — Мне лучше, — добавила я, запинаясь.
Кло на долю секунды задумалась.
— Все ясно, — добавила она радостно. — Это не кокаин и не пищевое отравление.
Я согласилась, что дело ни в том и ни в другом.
— Так когда ты нам скажешь, что беременна, Эм?
Я вздохнула, почувствовав облегчение.
— Сейчас, — тихо сказала я, не понимая, плакать мне или смеяться.
— Ты беременна! — запищала Энн.
г На третьем месяце, — призналась я.
Кло многократно повторяла «О боже!», после чего сросила, уверена ли я.
— Однозначно, — ответила я. — Я сделала тест. Энн сказала что — то о недостоверности тестов, но оказалась довольной, когда я упомянула о двух тестах.
А кроме того, о походе в больницу, который подтвердил мое предположение. Энн спросила, в курсе ли Шон. Я ответила, что он все знает и счастлив не меньше моего. Кло обняла меня, но я оттолкнула ее, придя в ужас от мысли, что испачкаю ее платье. Она рассмеялась. Энн тоже обняла меня, рассеивая мои страхи. Я крепко прижалась к ней, ободрившись ее поддержкой.
«Сколько книг о беременности прочли Энн и Ричард и как тяжело им достичь того, что мы с Шоном получили случайно?
— Я рада за тебя, — сказала она от чистого сердца. Когда она отпрянула от меня, на ее лице сияла искренняя улыбка, но я не могла не обратить внимание на слезы в уголках ее глаз.
Кло прыгала на месте.
— Я стану теткой!
Ни я, ни Энн не стали спорить. Мы закончили приводить себя в порядок и отправились на праздник.
* * *Мы с Шоном медленно раскачивались под песню Джорджа Майкла. Он крепко прижимал меня к себе, а моя спина горела от пристального взгляда Энн. Ей хотелось, чтобы я призналась в том, что я не удержала язык за зубами. Ведь ей так хотелось обнять Шона, после чего затащить меня в угол, чтобы все ночь проговорить о детях. Я умоляла подруг молчать. Я знала, что данное указание было особенно трудно выполнимо для Энн. Надо сказать, что мы с Шоном решили в первую очередь сообщить родителям. Я пообещала, что до этого момента не пророню и слова. Но с другой стороны, по дороге из номера я заверила Энн, что расскажу Шону о том, что она в курсе. Все несколько запутывалось.
„Он убьет меня“.
И вот мы танцевали на свадьбе — по иронии судьбы под песню Джорджа Майкла. Шон улыбался мне. Мне стало интересно, как долго улыбка не будет сходить с его губ. Мне очень хотелось в туалет. „Я расскажу ему после того, как вернусь“.
Энн и Ричард теперь танцевали рядом. Она поймала мой взгляд и беззвучно произнесла: „Скажи ему“. Я задумалась: выдержит ли мой мочевой пузырь? „Выкладывай“, — пробормотала Энн, когда они стали ходить вокруг нас. На меня одновременно давили и мочевой пузырь, и разум. Эта песня походила на сигарету, которую куришь под Новый год, — такая же бесконечная.
