Диана Палмер - Трилби
МакКолум извинился перед Трилби, достал письмо из сумки, неохотно вручил его Торну и, пробормотав что-то о необходимости поговорить с Хаскинсом, оставил их вдвоем.
— Это мое письмо, — запротестовала Трилби.
Торн хмуро взглянул на нее и вскрыл письмо.
— А ты моя, — бесстрастно ответил он. — Я не позволю другим мужчинам писать тебе, пока мы женаты.
Письмо было вполне определенного содержания, в нем выражалось сожаление и сочувствие. Ричард писал, что выражение лица Трилби при расставании поразило его. Он хотел, чтобы она написала ему, все ли у нее в порядке? Выйдя замуж за дикаря — он подчеркнул это слово — ей, возможно, нужен кто-то, кому можно пожаловаться и получить поддержку. Он готов был подставить свое мужественное плечо. Он очень сожалеет, что так плохо относился к ней во время своего визита. Фактически, добавлял Ричард, он пересмотрел свои взгляды на жизнь и был уверен, что совершил ужасную ошибку, отвернувшись от Трилби.
Торну стало плохо. Он протянул письмо Трилби твердой рукой, глаза его были холодны и безжизненны.
— Он шлет свои соболезнования твоему трудному положению, — коротко сказал он. — У него не выходит из головы, что ты вышла замуж за дикаря.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Трилби одну, чтобы устроить приехавших студентов. Выражение глаз Торна поразило Трилби, ей хотелось плакать. Она уже давно не считала его дикарем, но, к сожалению, он не знал этого и не хотел знать, а у нее не хватило решимости сказать ему об этом.
Позже МакКолум уехал со студентами на автомобиле на раскопки недалеко от ранчо. Там раньше находили осколки керамической посуды, а также деревянные предметы, относящиеся к периоду палео-индейцев. Охотники доледникового периода молились на деревянные фигурки мамонтов и мастодонтов, которые населяли Северную Америку почти двенадцать тысяч лет назад. На обратном пути группа должна была остановиться в резервации апачей, чтобы изучить их традиции.
Трилби волновалась о Торне.
Он не знал ее чувств, но она надеялась, что он любит ее. Всегда должна быть надежда, но иногда она нуждается хотя бы в небольшой поддержке. Трилби допустила, что отношения между ними стали невыносимыми, не пытаясь объяснить что-либо. Ей казалось, что она поступала правильно, давая Торну прийти в себя после того, как он узнал о предательстве Сэлли и Курта. Возможно, она была не права.
Ее родители всегда вместе с Тедди ездили по субботам в город. Пока Торна не было дома, Трилби позвонила им и убедила взять с собой Саманту, чтобы она купила себе новые платья.
— Выбери что-нибудь хорошенькое, Саманта, — сказала ей Трилби. — Помни, обязательно яркое и с цветами.
— Непременно, Трилби, — девочка улыбнулась.
Последнее время она часто улыбалась. Даже с отцом, который старался в конце дня найти время и почитать ей немного, она держалась свободно. Это была маленькая хитрость Трилби, она пыталась сблизить отца с дочерью, чтобы Саманта чувствовала, что у нее есть семья.
— А тебе не будет скучно?
— Твой папа скоро придет на обед. Я хочу приготовить ему пирог.
— Ему особенно нравится шоколадный, — улыбнулась девочка.
— А также одной маленькой девочке.
Саманта засмеялась и помахала Трилби на прощание рукой из машины Лэнгов.
Трилби пекла пирог. Затем она переоделась в милое светло-голубое платье с оборками и кружевами, расчесала волосы, нанеся капельку своих лучших духов.
Торн вернулся очень усталый. Он встречался с другими землевладельцами пограничной зоны и провел с ними целое утро. В городском костюме он выглядел совершенно иначе, необычайно элегантно.
— Ты куда-нибудь собираешься? — спросил он Трилби, увидев ее в гостиной.
— Нет, почему? — улыбнулась она. — Ты не хочешь попить чего-нибудь?
— Хорошо бы холодного чаю со льдом.
Она отложила шитье и вышла, а он устало опустился на диван. Его одежда немного запылилась в дороге, и когда она вернулась, он чистил ее щеткой.
— Спасибо, — официально поблагодарил Торн, взял стакан с холодным чаем и сразу же одним махом выпил полстакана. — О, Боже, как хорошо!
Трилби взяла у него из рук щетку, наклонилась и стала чистить его ботинки, пока черная кожа не заблестела. Она помедлила, задержав руку на его колене.
Торн замер от этого прикосновения. Она никогда раньше не дотрагивалась до него. Обычно, всегда он раньше касался ее, как правило, преодолевая ее сопротивление. Он уже давно не решался дотронуться до Трилби, боясь отказа.
— Мне хотелось бы попросить тебя кое о чем, — она спокойно смотрела на него.
— Что ты хочешь? Развода? — спросил он с насмешливой улыбкой, чтобы скрыть внезапную тревогу.
Трилби посмотрела в сторону.
— Нет, не развода.
У него отлегло от сердца.
— Что же тогда?
Она заколебалась.
— Ты… можешь не захотеть.
Торн поставил стакан, притянул ее ближе к себе между коленями, приподнял руками ее лицо и заглянул в глаза.
— Что ты хочешь, Трилби?
Она нервно вздохнула, губы ее раскрылись. Она с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Торн, я хочу от тебя ребенка.
Он молчал. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Что ты сказала? — спросил он глубоким значительным голосом, странная нотка прозвучала в нем.
— Я хочу от тебя ребенка, — она теряла последнее мужество, сильно покраснела, но все же прямо смотрела ему в лицо.
Он перевел дыхание, которое долго сдерживал, и крепко сжал ее руки.
— Я… я знаю только один способ дать тебе ребенка, — нерешительно произнес он.
Трилби кивнула.
— Твое внезапное решение имеет какое-то отношение к письму Бейтса? — в его голосе звучала холодная угроза.
— Нет, хотя, я предполагала, что ты так подумаешь, — уверенно ответила она. — Ричард это уже далекое прошлое. Я замужем за тобой, и я не верю в разводы.
— И ты считаешь, что рождение ребенка улучшит наши отношения?
— А разве нет? — ее ласковый взгляд остановился на его суровом лице. — О, Торн, неужели ты не хочешь еще одного ребенка? А вдруг, на этот раз это будет сын?
Он с трудом дышал. Трилби предлагала ему блаженство, но он не доверял ей. Прошло еще так мало времени после этого чертового письма.
— Ребенок… это важный шаг.
— Да, — она подняла голову и обвила руками его шею, остановив взгляд на его крепко сжатых губах и не сводя с них пристального взора до тех пор, пока он не уступил ее давлению и не склонил свое лицо к ней.
— Разве тебе так не нравится целовать меня? — прошептала она и открытыми губами прижалась к его губам.
Он издал горлом глубокий стон. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы сломить его сопротивление и возбудить в нем бешеное желание. Торн прижал ее к себе и целовал до тех пор, пока страсть не охватила его так, что одних поцелуев уже было недостаточно. Он так давно желал ее, что сейчас, целуя, едва мог дышать.
