Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
Она задумалась.
— Тебе когда-нибудь хотелось иметь мотоцикл?
— Никогда.
— Осенью я снова пойду заниматься, — сказала Алиса на длинной песчаной дороге, ведущей в Санкен Форест.
— Правда? — сказал он.
Он старался не выказать удивления. Еще раньше он прочел себе лекцию на эту тему. Любить ее означало также отказаться от своих мнений и предрассудков и позволить ей стать юристом, если ей этого хочется.
— Да. Меня заставила Райли.
Он рассмеялся.
— Неужели?
— Она поймала меня за работой в «Дуэйн Рид» на 11-й авеню. Она сказала, что меня все считают умной. Моя работа ее сильно раздражала.
— Ну, ты сама сказала, что для юридического колледжа надо быть умной.
Он попытался придать голосу шутливые нотки.
— Я поступаю не в юридический колледж.
— Правда?
— Да. Я подала заявление о приеме в колледж социальной работы при Нью-Йоркском университете. Там пошли мне навстречу и приняли мое заявление, хотя было уже поздно. Седьмого августа я получила от них письмо.
— Ух ты. Ну и дела! Что ж, поздравляю.
Стараясь держать при себе свое мнение по поводу ее пригодности для карьеры юриста, он считал себя обязанным также скрывать свою радость от услышанного.
— Когда мы были моложе, то доверяли себе, — в задумчивости произнесла Алиса где-то между Санкен Форест и Сэйлорз Хэвен. — Правда ведь?
— Райли доверяла, — ответил Пол. — И мы тоже, хотя в меньшей степени.
— А мы доверяли Райли.
— Да.
— Правда, мы не готовы были стать взрослыми.
Пол покачал головой, размышляя о чем-то.
— Окружавшие нас взрослые не слишком-то много обещали. Они многого не позволяли нам делать, так что трудно было понять, какие возможности нам остаются.
Она ожидала увидеть на его лице горечь или сожаление, но не нашла ни того, ни другого.
— А я знаю про Итана и Лию.
— Угу. Райли говорила, что сказала тебе.
— Раньше я понятия об этом не имела.
Она молча пошла вперед, чувствуя, как солнце пригревает затылок, под ногами пружинит мокрый песок и ноют мышцы ног. В голову вдруг пришла понравившаяся ей мысль.
— Знаешь, что я думаю?
— Нет. — Он сжал ее руку. — А может, да.
— Думаю, Райли пыталась сказать нам, что мы должны идти этим путем и что у нас все получится.
— Я вижу луну, — сказала Алиса, когда они дошли до Тэлисмана, поблизости от Уотер-Айленда. — Но солнце все еще на небе, так что, думаю, это не считается.
— По-моему, надо идти дальше. Думаю, весь путь нам следует пройти завтра, — сказал он.
Солнце начало опускаться в залив, на этот раз не поражая красочным зрелищем.
— У нас нет воды для питья, — сказала она.
Вечер был теплым. Она чувствовала, как у нее вспотели шея и спина.
— Это важный момент. Правда, у меня с собой бумажник.
Позор для большинства. Только путешественники на один день носят с собой бумажники.
— Мы можем купить воду в Чери Гроув.
Они сделали лучше. Каждый из них выпил по два мартини, после чего они посмотрели шоу трансвеститов в Ледовом дворце с выступлением победителя конкурса на звание «Мистер Файер-Айленд».
— Кому бы ни сказал, что едешь на Файер-Айленд, все считают, что здесь у нас сплошное веселье, — заметил Пол, когда они вернулись на берег.
— Мало же они знают, — сказала Алиса.
Они были в семи милях от дома, оба пьяные. Мягкий песок под ногами, луна над головой.
— Мы скотоводы. Это дикая степь, — сказала Алиса, падая рядом с ним на песок у воды.
— Место приличное, — откликнулся Пол.
Положив ее голову к себе на грудь, он крепко прижал Алису к себе, и они заснули.
Когда Пол снова открыл глаза, солнце освещало поверхность моря, хотя оставалось еще за линией горизонта. Несколько мгновений он не мог уразуметь, где он и как сюда попал. И тут он ощутил рядом Алису.
Должно быть, Алиса почувствовала, как он шевелится, потому что открыла глаза. Ему нравилось смотреть на нее. Ему казалось, на него нашло внезапное озарение, и он видит, как она переходит из того мира в этот. Ему казалось, что каждый раз он будет узнавать ее немного лучше. Даже пятнышко слюны у нее на ключице ему нравилось.
— Это уже завтра? — прошептала она.
— Завтра.
У него приятно ныло тело. Потягиваясь, они встали и продолжили путь на запад, к дому. Он взял ее за руку. Им некуда было идти, нечего делать, и никто их не дожидался. Перед ними на многие мили простирался песок, однако эта пустота, воспринимавшаяся вчера как одиночество, сегодня ощущалась по-другому.
Тот же берег, тот же океан, то же солнце. Те же кофточка и брюки. Та же девушка, идущая рядом с ним. И все же в чем-то другая.
Глава двадцать четвертая
ОБОЙДУСЬ БЕЗ МОТОЦИКЛА
Оказалось, их уже кто-то ждет. По сути дела, два человека.
— Мы не завтракали, — сказала Элен, повернув ладошки к небу. — Неясно было — просьба ли это, жалоба или просто констатация факта. — Наверное, Бонни хочет есть.
— О, отлично. Я умираю от голода, — сказала Алиса. — А как насчет сухих завтраков?
Элен указала на Пола.
— Он все еще здесь.
— Правда? — сказала Алиса по пути на кухню.
В одной руке она несла четыре миски и четыре ложки, а в другой — коробку с хлопьями и пакет молока. Ему нравилось то, как естественно она хлопочет по хозяйству и всех опекает. Она ведь всегда была такой, с самого начала. Мысль об этом заставляла его посмеяться над собой. Когда-то давно он выбрал себе младенца в качестве мамы.
Они сели в кружок на террасе. Планки ограждения бросали на их ноги полосатую тень.
Пол поднял глаза.
— О господи. Посмотрите на это. Бабочки прилетели.
Обе девочки неуклюже встали.
— Алиса! Посмотри на клематис. Ты когда-нибудь видела столько?
Алиса с неподдельным изумлением посмотрела вверх. В воздухе были сотни бабочек, которые, казалось, собирались разом сесть на листья. Все четверо, затаив дыхание, наблюдали, как замедляется биение крыльев, и все бабочки разом усаживаются на листья для передышки.
Девочки, пытаясь разглядеть бабочек, скакали вокруг.
— Ш-ш-ш, постарайтесь не шуметь, чтобы не спугнуть их, — прошептала Алиса.
Полу вряд ли доводилось видеть столь восхитительное зрелище. Оранжевые цветы, окутанные облаком из оранжевых бабочек.
— Это бабочки-данаиды, — шепотом сказал Пол девочкам. — Их можно увидеть только один раз за несколько лет.
Пол видел, как они стараются все разглядеть. Иногда невыгодно иметь рост меньше трех футов. Он посадил Элен на одну руку, а Бонни — на другую. Его растрогал восторг девочек, а также то, как они старались не шуметь.
