Виктория Коннелли - Идеальный герой
«Не будь дураком! — пристыдил он себя. — Она не желает тебя видеть! Она вообще терпеть тебя не может».
И ушел.
— Как трещит башка! — призналась дочери Ким Рейли.
Они сидели на открытой террасе «Портового кабачка». Ким перехватила Джемму на Коббе, где та ждала своей очереди, чтобы сняться в DVD-версии отрывка «Один день из жизни главной героини», и едва ли не силой притащила ее сюда, чтобы позавтракать.
«Но я уже ела!» — упиралась Джемма. «Ничего, составишь мне компанию», — не уступила мать, и теперь обе смотрели на песчаный пляж, куда уже стекались с полотенцами и щитами от ветра первые туристы, приехавшие на один день.
— Я уже забыла, что такое рано вставать из-за съемок.
— Ты-то встала не слишком рано, — возразила Джемма. — А всему виной ночные бдения и перебор с алкоголем!
— Не ори на меня.
— Я не ору. К тому же зачем тебе было вставать в такую рань? Ты ведь сегодня не снимаешься?
— Меня пригласила Тереза — рассказать о жизни актеров в эпизоде.
Джемма изо всех сил старалась казаться спокойной. И когда только мать уедет домой? Неужели она и в Бат за ними увяжется? И зачем только Тереза ей потакает?
— Знаю, о чем ты думаешь, — обронила Ким.
— Что? Ни о чем я не думаю, — спохватилась Джемма, опасаясь, как бы мать и правда не прочла ее мысли.
— Ты жалеешь, что тебе не удается мне подражать.
— Поясни, — нахмурилась Джемма.
— Ты же видишь — я еще кое на что гожусь!
— Разве я возражаю?
— И ты завидуешь мне, — продолжала Ким. — Я же вижу по твоему лицу! Я наперед угадываю ход твоих мыслей. Ты всегда мне завидовала.
— Мама, никогда! Как ты вообще можешь такое говорить?!
— Тебе всегда не хватало моей уверенности в себе, моих je ne sais quois[23] — это же факт!
— Не хочу спорить с тобой, — сказала Джемма.
Ким кивнула, сочтя слова дочери за признание своей правоты, а Джемма снова стала смотреть на пляж и море. Сверху спикировала чайка и села на парапет рядом с купальщиком, который ел сэндвич с беконом. Чайка явно чувствовала себя уютнее, чем он. В эту самую минуту Джемма обратила внимание на знакомый силуэт, направлявшийся к пабу.
— Адам? — удивилась она. — Адам!
Он остановился и обернулся на оклик.
— Вот кто мне нужен!
Адам прошел на террасу, отодвинул стул и присел за их столик.
— Доброе утро, Ким! Очень рад вас видеть.
Ким сразу расцвела от оказанного ей внимания, и Джемма невольно заметила, как выпятился и раздался вширь ее бюст, как отчаянно захлопали ресницы.
— Мне бы хотелось поговорить с тобой об одном деле, Джемма. У меня есть для тебя новость.
Джемма взглянула на мать в надежде, не вспомнит ли она, что ей нужно срочно куда-нибудь отлучиться.
— О, обо мне не волнуйтесь, — успокоила Адама Ким. — У нас с дочерью нет друг от друга секретов, правда, Джемма?
— Конечно, — вежливо подтвердила Джемма, подавив вздох.
Адам откашлялся:
— Я говорил с одним человеком. Из Голливуда. Он мой приятель и тоже продюсер, мы вместе работали над парой проектов. В общем, он ищет актрису — хорошую актрису. Обязательно англичанку, и такую, чтобы вся карьера у нее была впереди.
— О! Это же наша Джемма! — ввернула Ким.
— А как его зовут? — поинтересовалась Джемма.
— Тони Гласс.
Джемма кивнула: это имя было ей знакомо.
— Думаю, проект затевается грандиозный — мегахит на лето, — пояснил Адам. — И он откроет тебе, Джемма, кое-какие двери. Попасть в Голливуд — не пара пустяков, и фильм, о котором идет речь, может стать для тебя хорошим началом.
Ким приоткрыла рот от изумления, но у Джеммы даже губы не дрогнули.
— Пробы запланированы на следующий месяц в Лос-Анджелесе. К тому времени ты уже закончишь «Доводы рассудка» и сможешь вылететь не откладывая. Тони сгорает от нетерпения на тебя посмотреть. Я спел тебе дифирамбы — надеюсь, ты не возражаешь?
Адам лукаво улыбнулся. Джемма молчала.
— Черт возьми, Адам, я даже не знаю, что сказать…
— Скажи «да», и все дела! — подбодрил он.
— Но я не ожидала…
— А зря! На этих съемках ты произвела фурор, а слухи распространяются быстро, сама знаешь!
— Ты так любезен, что предлагаешь эту роль мне…
— Никакая это не любезность, — парировал Адам. — Если мне встречается настоящий талант, я обязательно воздаю ему по заслугам. Ну, что скажешь?
Джемма вздохнула:
— Что скажу? Черт…
— Ну, это само собой. А после «черта»?
— А после «черта» скажу… извини.
— Как тебя понимать? — спросил Адам, разом помрачнев. — Опять кризис, да? Но если дело только в этом, я помогу тебе его преодолеть.
— Нет, не в этом.
— А в чем?
— Я решила уйти, — выговорила Джемма и сразу почувствовала несказанное облегчение. — Уйти из кино.
— Ты что, серьезно?
— Я никогда еще не говорила серьезнее.
Ким Рейли разинула рот и, выпучив глаза, в неподдельном ужасе уставилась на дочь.
— Ты рехнулась! — брякнула она, забыв о манерах.
— Нет, — возразила Джемма. — Я в своем уме — может быть, впервые за всю жизнь. Я больше не буду играть. Кончено, и точка. — Она усмехнулась. — Здорово! И как легко! Не понимаю, почему я раньше этого не сделала.
— Что значит «раньше»? Когда — раньше? У тебя за плечами всего-то два фильма! — взъярилась Ким.
— Мама, я на сцене с четырех лет, когда ты впервые отвела меня в балетный класс! Я притворялась, что мне там нравится, лишь бы тебе угодить, и с тех пор я все время играла — сначала в театральной студии, потом в кино!
— Еще бы ты не играла в театральной студии! — вскричала Ким. — Тебя там этому и учили!
— Но я вынуждена была притворяться, что делаю это с радостью, а мне было невмоготу!
Джемма взглянула на убитое выражение на лице матери и на мгновение прониклась к ней жалостью.
— Пожалуйста, постарайся меня понять, — умоляюще сказала она. — Актерство было больше твоей мечтой, а не моей. Я мирилась с ним ради твоего удовольствия.
— Что за чушь!
Ким все больше теряла над собой контроль, но Джемма лишь спокойно покачала головой:
— Нет. Я просто не знала, какие у меня еще есть возможности.
— А теперь будто бы знаешь!
— Нет, но непременно узнаю.
— Ты совершаешь колоссальную ошибку, — предупредила Ким. — И не надейся, что я стану утирать тебе сопли, когда ты поймешь, что натворила!
— Я и не прошу тебя вытирать ничьи сопли. Я сама могу о себе позаботиться. Ты, наверное, еще не заметила, но я уже вполне взрослая женщина, у меня своя голова на плечах, и я больше не допущу, чтобы ты меня терроризировала!
