Анна Маркер - Влечение: эротическая сага
Информацию выложили в СМИ, интернете. А так как победителю был обещан солидный приз из бюджетных денег, то заявки сыпались одна за другой.
Комитет, который возглавляла Мила, заседал достаточно часто. Экспертная комиссия должна была к назначенному сроку отбирать в финал конкурса всех достойных претендентов. Большинство представленных работ, чаще заворачивались, чем рассматривалось, по разным причинам: отсутствие тематической устремленности, одноплановая направленность, полный разнобой, потеря грани эротического и порнографического замысла и многое другое. В самом начале работы над проектом были чётко прописаны все требования, определены цели, задачи в «Положении о конкурсе». Это делалось исключительно для того, чтобы отсечь проекты, которые большинство людей относят к порнографии. А порно лезло из всех щелей! И в работах, и в их описаниях, и в проектах. Создавалось впечатление, что к конкурсу намеренно тянутся сексуально озабоченные люди. Нервы не выдерживали как у Милы, так и у членов комиссии. Она рассказывала вечерами Аркадию о своих проблемах. Он пытался её утешить, иногда хохотал, если состояние здоровья позволяло. По крайней мере, было заметно, что он нормально на всё реагирует, ему интересно.
Муж в последнее время чаще смотрел на жену каким-то спокойным, новым для неё взглядом. Словно узнавал заново. Изучал? Старался запомнить её именно в эти минуту? Было не ясно. Часто он просто молчал рядом. Иногда она слышала его неровное дыхание в этой тишине, одышку, и относила эти изменения на счет последствий инфаркта. Так же как и редкие прикосновения, слабую эрекцию и отсутствие желания заниматься с ней любовью.
Она списывала такое поведение на приём прописанных ему лекарств. Мила сама читала инструкции к тем препаратам. И они полностью убеждали её в том, что половая слабость Аркадия спровоцирована лечением. Настораживало другое. Муж, после того раза в душе, так и не сделал повторных попыток к физической близости.
И она не решалась ещё раз сделать этот шаг. В голове был рой разных мыслей и доводов, а поступки, видимо, ждали своего часа. Он не обращался к врачу с предложением о замене лекарств на какие-то аналоги, без последствий в интимной сфере. Создавалось ощущение, что его всё устраивает! Даже на заявление хирурга-профессора о том, что ему теперь надо ограничить физические нагрузки и исключить из сексуального сценария эксцессы, его только слегка заставило улыбнуться.
А вместе они даже посмеялись над тестом, который предложил врач местного санатория: для того чтобы проверить степень нагрузки и готовность к сексуальному общению, следует подняться на два пролета вверх по лестнице. Если одышки нет, то значит с таким темпом можно уже заниматься «этим» в постели. А если тяжело, то следует повременить. Оба, шутя, попробовали состояние здоровье еще пару недель назад! Результат налицо. Следует повременить.
Милу поведение мужа огорчало в большей степени от того, что он не проявлял к неё прежней нежной заботы. Но главное, он идет на поправку. У неё, сейчас, желание лечь с ним в постель было скорее аморфным, теоретическим, чем потребностью, которую непременно надо реализовать. Ему всегда больше хотелось, чем ей. Ласковые объятия, поцелуи, тёплое участие – вот чего не хватало ей в последнее время. И это была главная обида на спокойствие Аркадия, именно она каким-то гнусным червячком в ней мешала спокойно жить.
Она маялась по ночам в тревожной ниспадающей душевной боли. В такие минуты казалось, что её жизнь лишь прикрыта нежной ажурной салфеткой, которая срывается от лёгкого ветерка. И все видят и знают, что у неё на душе. Тогда сердце сжималось в стыдный неприкрытый комочек.
С одной стороны она не могла забыть Костю, и тут же её задевало «безразличие мужа» к ней самой. Ей было важно видеть Аркадия живым и здоровым. И влекло в мастерскую скульптора. Иногда она невольно начинала сравнивать их в своём воображении. Сердце и разум метались вместе с неё по смятой постели, не давая заснуть до самого утра.
Внезапные смены в настроения подруги Марта считала началом гормональных изменений, связанных с возрастом. Мила в это никак не желала верить. Но находясь вместе с Аркадием в санатории, она всё же взяла несколько релаксирующих процедур: лечебное плавание в бассейне по средней нагрузке, спелеотерапию, альфу-капсулу.
Аркадий переживал не меньше, если не больше. Вида, правда, старался не подавать. Ходил сдержанный. Где-то излишне спокойный, даже угрюмый. Такого с ним не было никогда. Он всегда переносил в спокойном достоинстве, с долей нужного юмора любые известия. А тут…
Несколько дней назад услышал, как один из отдыхающих в санатории рассказывал байку:
«Однажды в квартире супружеской пары зазвонил телефон. Трубку не спеша поднял муж, и услышал:
– Привет рогатый! Позови жену….
Муж закатил скандал, стал рвать и метать, ругаться, бить посуду. Но жена его смогла угомонить. Она выбрала паузу, пока муж готовился разбить китайский сервиз, подаренный им на свадьбу, и сказала:
– Дорогой, это ошиблись номером, пойдем в постель. – И нежными ласками она успокоила ревнивца.
Но на следующий день, в то же время раздался телефонный звонок:
– Привет рогатый, да ты еще и ябеда!».
Все вокруг рассмеялись, а у Аркадия перед глазами возникло счастливое лицо попутчика по купе, который звонил по мобильному. «Эд, букет гладиолусов поставь в номер Жуковой! Передай ей, что я её … Что я скоро вернусь.»
Тогда у Аркадия перевернулось всё внутри от обычной фразы. Значит, этот расторопный и весёлый Костя знаком с его женой. Мало того, они знакомы довольно близко. И сейчас он говорил с кем-то о Миле. Его, Аркадия, жене.
«Но почему именно о Миле? – рассуждал спустя время, Аркадий. – Мало ли других Жуковых в стране? Он её „что“? Почему недоговоренность? И почему он не дернулся к Косте?! Не остановил? Не спросил?»
Этих «почему» насчиталось десятки, сотни….
«В шоке был, – отвечал сам себе. – Не мог поверить».
Одной фразы, которую он услышал на вокзале, у себя за спиной, хватило, чтобы его сердце взорвалось от бессилия изменить что-либо в своей жизни. Одной фразы было достаточно, чтобы он не спал ночью, ворочался, переживал, думал…
Он был уверен, что именно это фраза спровоцировала инфаркт. Теперь услышанный анекдот напомнил о его проблеме.
В минуты, когда Аркадий ходил по дорожкам осеннего парка, часто один, без жены, он задавал себе вопросы: «Что будет дальше? Как теперь жить?»
Вспоминались строчки: «В дальней аллее осеннего парка мы превратимся с тобой в листопад…», – к которым сам додумал продолжение: «Лучше бы летним весёлым дождем выпасть с тобою для радуги светлой». Часто он сидел на скамейке и наблюдал за птицами, которые обитали в небольшом местном пруду. Кудрявый пеликан много спал. Свернув свою шею в вопросительный знак, он лежал в тени деревьев и не шевелился. Только с кончика клюва капала вода, копируя точку для вопросительного знака. Еще несколько минут назад он пытался проглотить огромного карпа. Перекладывая рыбу в своей резиновой сумке, он раздумывал о том, как ее лучше проглотить: с головы или хвоста. Подбрасывал ее, переворачивал, мотал головой. Детвора, приехавшая навестить какого-то санаторного больного, кричала и визжала, наблюдая ужимки неуклюжей птицы, раскрывающей пасть размером с этюдник здешнего художника, который пытался воспроизвести на холсте происходившее зрелище. Соседние пеликаны и большой черный баклан хлопали крыльями, как прохожие открывают зонтики во время дождя. Они подбадривали сородича, гортанным эхом покрывая весь пруд. Неожиданно для всех карп выпал из пасти и, блеснув на солнце золотым брюхом, нырнул в воду. Раздалось чье-то восторженное «Ах!"…, а потом все замолкло. Шум как начался, так и закончился. Быстро, резко, вдруг. Только волны на пруду рисовали одинаковые круги, широкими дугами уплывающие к заросшему камышом берегу….
