Дж. Дж. МакЭвой - Сладкая красотка
— Фелисити, что случилось?
— Мне… жаль, — пробормотала я, устремив взгляд на ванную. Проследив за моим взглядом, он увидел пузырек и кружку на полу.
— ФЕЛИСИТИ! Что ты наделала! ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА! — закричал он, удерживая меня одной рукой, а другой схватив свой телефон.
Тео выглядел таким испуганным, его глаза были широко распахнуты, и он отчаянно пытался меня удержать, хотя, честно говоря, я уже не чувствовала ног. Тьма приближалась, и я видела лишь Тео. Видимо, мои глаза могли сконцентрироваться лишь на одном — на нем.
— Посмотри мой д…дне…в…ник.
Глава 23
Так много сожалений
Четыре с половиной часа.
Именно столько времени прошло с тех пор, как скорая привезла нас в больницу Mercy Hospital. В одно мгновение мы спорили, а уже в следующее она была в моих объятиях, содрогаясь в конвульсиях. Мне никогда не следовало покидать ту комнату. Я должен был…
Существует так много всего, что мне хотелось бы сделать по-другому этой ночью. Как только нас привезли сюда, Фелисити сразу же промыли желудок, и теперь хотят провести несколько анализов. Честно говоря, я не очень хорошо помню, что они говорили. Я просто кивнул медсестрам и ждал… ждал. Кажется, единственное, на что я здесь могу рассчитывать, это на ожидание новостей.
— Мистер Дарси? — я поднялся с диванчика, когда ко мне подошла молодая, темнокожая и невысокого роста женщина-врач.
— Да, это я.
— Я доктор Найт. Вы приехали с мисс Форд? Вы встречаетесь?
— Да. Она в порядке?
— Мы перевели ее в палату и ввели снотворное.
Я выдохнул, не понимая до этого момента, что задерживал дыхание, и рухнул обратно на диванчик. Слава Богу.
— Мы обратили внимание на ее медкарту, и там говорится, что она больна шизофренией. Вы знаете, когда ей поставили этот диагноз?
— Насколько я знаю, ей тогда было шестнадцать.
Женщина нахмурилась и села напротив меня.
— Что-то не так?
— Когда она начала принимать «Клозапин»?
Я пожал плечами.
— Около трех недель назад. Это произошло, когда она вновь вернулась в больницу Crossroads.
— А ее беспокоили тошнота и головные боли до этого?
— Я не знаю про тошноту, но она жаловалась на головные боли. Простите, к чему вы клоните?
— Мистер Дарси, — вздохнула она, — у Фелисити нет шизофрении. Боюсь, ей неправильно поставили диагноз.
— Что? — я разинул рот от шока. — Вероятно, вы ошибаетесь. Три недели назад она считала, что прожила шесть лет с двумя соседями по квартире, которых не существует. А прямо сейчас вы говорите мне, что она в порядке?
— Она не в порядке. У нее опухоль головного мозга. Мы предполагаем, что можем прооперировать ее, и мне кажется, что она живет с ней с шестнадцати лет. «Клозапин» не только не помогал ей, а наоборот, фактически нарушал химический дисбаланс.
Растерянность и гнев. Это все, что я сейчас чувствовал.
— Давайте разберемся. Почему никто не понял этого? Как это возможно? Она страдала в течение многих лет от опухоли, которую можно удалить?
— Я понимаю, вы расстроены…
— Я не расстроен. Я в бешенстве! Как это могло произойти?
Сцепив руки, она покачала головой.
— Согласно истории болезни, ее мать была больна шизофренией. Мы позвонили в несколько лабораторий, в которых проводились анализы, но я могу только предположить, что тогда опухоль не была такой большой, как сейчас, и ее не удалось зафиксировать. У нее не было доктора, специализирующегося на этом, чтобы он мог просмотреть снимки. Это была серия неудачных событий, которая привела к неправильному диагнозу. Как я и сказала, мы можем начать лечение, но так как она пыталась покончить с собой, для начала нам необходимо поговорить с ее семьей.
— Вы рассказали Фелисити?
— Да, у нее участился пульс, и она все никак не могла успокоиться, поэтому мы ввели ей снотворное.
Я кивнул, пытаясь не представлять, как она чувствовала себя в тот момент.
— Я подожду, пока она не проснется, а затем поговорю с ней, — я прикрыл рот ладонью и закрыл глаза. Перед глазами сразу же возникло воспоминание, как она кричала, неизменно повторяя, что ей не место в больнице Crossroads. Она была права, а я, как и все остальные, не слушал ее.
— Если бы она не попыталась убить себя… — я замолчал, не желая произносить эту фразу до конца.
— Если бы она не попыталась убить себя, то у нее не появились бы судороги, из-за которых мы провели МРТ, и да, возможно, ее бы все еще считали шизофреничкой, — доктор закончила мысль вместо меня.
— Все это время она молила о помощи, но поскольку никто не находился с ней рядом достаточно долгий срок, она страдала. Ее мать умерла, а отец бросил на произвол судьбы, врачи не смогли даже верно поставить диагноз, и, вдобавок ко всему, ее, не переставая, унижали люди, считающие, что раз у нее психическое заболевание, она едва ли нормальный человек. Она была одинока…
— У нее есть вы, — грустно улыбнулась доктор Найт. — Она не одинока, поскольку вы остались и заботитесь о ней. Едва очнувшись, она позвала вас. Все остальное не имеет значения. Да, то, что произошло с ней, безусловно, ужасно, но с этого момента все может измениться только в лучшую сторону, не так ли?
Часть меня хотела сказать ей засунуть свой позитивный настрой куда подальше, но я все же зацепился за надежду в ее словах. Что еще я мог сделать? Прежде чем она успела сказать еще хоть что-то, ее пейджер запищал.
— Мисс Форд в палате номер 342. Следуйте за желтыми указателями на полу. Я очень сожалею, мне бы хотелось проводить вас, но у меня срочный вызов. Я навещу вас обоих немного позже.
Она не стала ждать моего ответа и побежала… прямо мимо Нолана, моего водителя, который стоял с сумкой в руках и в замешательстве оглядывался вокруг.
— Нолан?
Он повернулся ко мне.
— Сэр.
— Что ты здесь делаешь?
— Том, консьерж, сообщил мне о том, что произошло. Я приехал… я приехал, потому что переживаю за мисс Харпер. Я принес кое-какие ее вещи, — он протянул мне сумку. — Она в порядке?
Я улыбнулся. Кажется, есть еще один человек, который заботится о ней.
— Она будет в порядке. Спасибо, что принес вещи. Я позвоню. А пока езжай домой к своей семье.
— Да, сэр. Простите…
— Не извиняйся за то, что переживаешь за ее состояние. Мне жаль, что Фелисити мало кого волнует.
После того, как он уехал, я последовал по желтым указателям в палату Фелисити.
Я так много о чем сожалел.
О том, что не слушал ее. Но в первую очередь о том, что оставил одну. Хотя хуже всего то, что я настаивал на ее возвращении в больницу… Так много слов мне хочется сказать ей, но самое главное — я должен извиниться. Я подошел к палате Фелисити, тихо открыл дверь и увидел ее спящей. Единственным звуком, разносившимся по комнате, был писк аппарата и ее легкий храп. Я улыбнулся. Храп — хороший знак. Это означает, что она отдыхает, а не мертва. Убрав волосы с ее лица, я поцеловал ее в лоб, а затем поставил стул рядом с кроватью.
