Татьяна Бочарова - Соло для влюбленных. Певица
– Вы, конечно, собирались сказать, что подозревали своего знакомого давно? – хмуро уточнил Бугрименко, глядя куда-то в сторону.
– Да, – едва слышно ответила Лариса.
– Напрасно, – он собрал фотографии, сунул папку в стол. – Иногда, если перефразировать известную рекламу, лучше молчать, чем говорить. Особенно, – он выразительно постучал пальцами по столу, – особенно когда вас не просят говорить. Я же вам ясно дал понять, что ваш знакомый здесь ни при чем, убийца стопроцентно найден, имя его известно. К чему публичные покаяния?
Лариса пожала плечами. Конечно, он все видел. Видел с первого же допроса, чувствовал, что она что-то скрывает, что сама не своя. Но вовсе не собирался охотиться за ней, а сейчас, напротив, помог, выручил, не дав сболтнуть лишнего при свидетеле.
– Ничего не хотите спросить? – Бугрименко откинулся на спинку стула, с любопытством поглядывая на Ларису.
– Как вы его нашли? – Она впервые смотрела прямо в глаза Бугрименко, и они не казались ей ни холодными, ни безжалостными, а лишь усталыми и опустошенными.
– Благодаря вам.
– Мне?
Что он имеет в виду? Точность ее описания автомобиля? Но ведь и красавец майор, который первым допрашивал ее, и Весняковская, и сам Бугрименко много раз твердили, что без номера отыскать машину в Москве практически невозможно. А больше Лариса не сказала ни слова правды.
– Вы ведь сказали, что «опель» выехал слева? Так? Мы внимательно изучили трассу. Вблизи места происшествия на ней только один такой поворот. Это тупиковый проезд. Наши люди провели проверку всех автовладельцев, проживающих в домах по этому проезду, а также тех, кто в воскресенье приехал туда в гости на машинах. Шансы разыскать того, кто нужен, конечно, были равны нулю. – Бугрименко усмехнулся и развел руками. – Ведь совсем необязательно, что это был местный житель. Вполне могло случиться, что он оказался в проезде случайно и больше никогда там не появится. Но мы решили рискнуть. День был выходной, время раннее, делать в такое время случайному проезжему в тупиковом проезде, по идее, нечего: магазины все закрыты, учреждения не работают. Мы стали искать.
– И нашли? – прошептала Лариса.
– Черта с два бы мы его нашли, – Бугрименко прищурился и вытащил из пачки новую сигарету. – Если бы не вы.
Лариса уставилась на него с недоумением.
– Красная футболка, а на ней белые буквы: Эс, Ю. Ди.
Она невольно сжалась на стуле. Вот оно! Теперь ей придется ответить за свою ложь. За то, что она сочинила, пытаясь вызволить Глеба.
Лариса молча опустила голову, глядя себе под ноги.
– Санди, – довольно произнес Бугрименко, не обратив ни малейшего внимания на Ларисину растерянность. – Что по-английски значит «Воскресенье». На футболке было написано «санди». Ее, эту футболку, носил некто Кирилл Хабаров, проживающий по адресу Первый Кабельный проезд, дом шестнадцать, дважды судимый, состоящий на учете в наркодиспансере. Об этом нам поведали его соседи во дворе. Кабы не они, мы бы долго искали этого типа – после происшествия он спрятал машину в гараж к приятелю, да и оформлена она была на того же приятеля, стало быть, зарегистрирована была совсем по другому адресу. Накануне воскресенья Хабаров отмечал свое сорокалетие. Утром, когда он продрал глаза, ему чем-то не понравилась его законная половина. Разыгралась ссора, дело дошло до рукоприкладства, что в этой семье не было редкостью. После чего супруга побежала звать на помощь соседей, а Хабаров, ничего не соображая, в озверелом состоянии выскочил во двор, попутно прихватив с собой ключи от приятельского «опеля». Сам друг в это время отсыпался после вчерашней попойки в соседней комнате и на схватку супругов за стеной никак не отреагировал. Хабаров открыл машину, сел за руль и на полной скорости выехал на шоссе. Последствия вам известны.
Лариса продолжала сидеть молча, не поднимая глаз. Как такое возможно? Ведь она сама выдумала и красную футболку, и дурацкие белые буквы на ней! Как мог этот ублюдок действительно носить такую футболку? Но ошибки быть не может – на фотографиях изображена та самая машина. Ее отличает от Глебовой лишь номер и не замазанные царапины в месте удара. Чертовщина!
– После того что произошло, Хабаров моментально исчез с перекрестка – видно, все-таки осознал, что натворил. Ему удалось развернуться, рвануть в объезд и проскочить окружную раньше, чем сообщение было передано постам ГИБДД. Из машины по сотовому он позвонил другу, объяснил, что случилось, сказал, что едет к нему на дачу, расположенную в двадцати километрах от Москвы. Друг в момент протрезвел, подхватился, поймал частника и ринулся вслед. Встретившись, Хабаров с приятелем поставили машину в гараж, раздавили бутылочку на двоих для успокоения нервов и вернулись в город. Вот и вся история… Лариса Дмитриевна! Вы меня слушаете?
– Да, – Лариса подняла лицо. – Да. Я рада, что все так вышло. Жаль только, Лелю не вернешь.
– Вы видели ее мать? – Бугрименко внимательно заглянул Ларисе в глаза. – Здесь, в коридоре? Она говорила с вами?
Лариса кивнула.
– Несчастная женщина, – он замолчал, уставившись взглядом в стол.
– Я могу идти? – несмело спросила Лариса. – Или… нужно еще остаться?
– Конечно, идите. – Непривычно мягко ответил Бугрименко, – сейчас запишем, что вы опознали машину и водителя со спины, и вы свободны.
Лариса поймала себя на том, что не испытывает к следователю никаких негативных чувств. Странно, что он казался ей чуть ли не палачом, неумолимым и коварным. Просто немолодой, видно, не очень здоровый человек, донельзя уставший – времени почти десять вечера, а он все на работе.
Нет, конечно, не Бугрименко изменился. Она сама. Теперь, когда выяснилось, что она все это время существовала в мире перевертышей, когда ей не нужно больше суетиться, изворачиваться, пытаясь спасти Глеба, а сам Глеб оказался виноват вовсе не в смерти ребенка, а совсем в иных грехах, она стала другой.
Ей нечего бояться следователя, и оттого он стал нестрашный.
Ей вообще больше нечего бояться.
– У вас неважный вид, – без церемоний заявил Бугрименко. Все-таки он был хамом, но Лариса почему-то ничуть не обиделась. – Обычно вы выглядите гораздо лучше, – он улыбнулся, отчего бульдожьи складки сразу сгустились у носа и губ.
– У меня был тяжелый день, – проговорила Лариса и машинально отметила про себя, что отвечает расхожей фразой из голливудских боевиков.
– У всех был тяжелый день, – Бугрименко, похоже, не ощутил штампа в Ларисиных словах. – Так почему вы не замужем?
Можно было, конечно, огрызнуться, послать к черту этого недалекого, нагловатого работягу, вообразившего себя Натом Пинкертоном, не меньше. Но ей не хотелось ссориться с ним.
