Ольга Карпович - Поцелуй осени
— Это неправда, — отчаянно выкрикнула Лика. — Неправда! Это через меня тысячу раз переступали… да если бы ты только знал!
— Знаешь, ты мне за все эти годы все уши прожужжала о своих чудовищных потерях, — махнул рукой Андрей. — Только ты каждый раз кое-что забываешь. Ты не единственный на свете человек, которому тяжело пришлось. Людям постоянно, каждый день приходится переживать беды, болезни, потери. И это не мешает им оставаться людьми. Ты же размахиваешь своими бедами, как флагом, считаешь, что это дает тебе право вести себя, как тебе вздумается. На деле же тебе просто наплевать на всех окружающих! Поэтому у тебя нет ни мужа, ни детей! И, уж ты мне поверь, с твоим характером никогда не будет!
В голове звенело. Темный сад, наполненный тяжелым удушливым запахом цветущих акаций, показался вдруг опасными ощетинившимися джунглями. И захотелось бежать, немедленно бежать отсюда.
Почувствовав, что больше не вынесет, не сможет сдерживаться, Лика рванулась вперед и быстро направилась к дому. Скорее из этого райского уголка, превратившегося в невыносимый кошмар. Уже у ступенек она обернулась и сказала тихо, боясь, чтобы не задрожал голос:
— У меня хоть такое оправдание. А чем ты, интересно, извиняешь свою трусость? Ни разу в жизни тебе не хватило духу стукнуть кулаком по столу и сказать: «Ты моя! Я никуда тебя не отпущу!»
Не дожидаясь ответа Андрея, она взбежала по ступеням и скрылась в доме.
Взлетела по темной лестнице на второй этаж. На бегу оступилась, едва не рухнула вниз, но успела удержаться за перила, лишь коленку рассекла о мраморный край ступеньки. Оказавшись в своей комнате, выдернула из шкафа дорожную сумку, бросила на постель, принялась срывать с вешалок одежду, пестрым комком засовывать ее в раззявленный рот сумки.
Вот, значит, зачем он пригласил ее сюда! Прочитать проповедь, рассчитаться за все нанесенные обиды! Может быть, она и в самом деле не лучший человек на свете, ну так и нечего тогда лезть со своей нержавеющей дружбой, приглашать на уик-энды к морю. Она такая, какая есть! Этим все сказано!
Запихнув все вещи в сумку, Лика присела на край кровати, перевела дыхание. Взяла с тумбочки мобильный телефон, набрала номер:
— Будьте добры, я хочу заказать такси. Да, чем быстрее, тем лучше.
Диспетчер пообещала, что машина будет в течение получаса. Лика бросила трубку на кровать. Ярость прошла, уступив место страшной усталости, опустошению. Господи, да что же за человек она такой, что ничего у нее не получается, как у людей. Что за проклятая карма такая?
В дверь осторожно постучали, и Лика в смятении вскочила с кровати.
На пороге стояла Дэззи, няня маленького Артура.
— Можно к вам, мэм? — пробасила она.
— Конечно, входите, — устало кивнула Лика.
Дэззи будто сразу заполнила собой всю комнату, потопталась, тяжко вздыхая, и, наконец, тяжело опустилась в кресло.
— Я вам что сказать хотела, мэм, — начала она. — Вы уж не обижайтесь на мальчика. Избалованный он, конечно, что и говорить. Отец души в нем не чает…
— Послушайте, Дэззи, я прекрасно понимаю, что родительская любовь бывает слепа. Но всему есть предел! — оборвала Лика. — Если за этого мальчишку не взяться как следует, он превратится в монстра!
— Вы правы, конечно, мэм, правы, — закивала Дэззи. — Да уж очень мистер Андрей трясется над ним после той истории. Беда-то ведь какая! Мать мальчика, бывшая жена мистера Андрея, она их бросила. Вы не подумайте, мэм, что я сплетничаю, да только дурная она была женщина. Три года только мальчонке было, когда повстречала она какого-то восточного миллионера. Шейха, что ли, или принца, я не разбираюсь. Да и объявила мистеру Грекову, что уходит от него. А он ей говорит, мол, сына я не отдам. А ей только того и надо было, подмахнула бумаги, что от ребенка отказывается, и упорхнула.
— Что же, так и бросила мальчика? — недоверчиво покачала головой Лика.
— Так и бросила. Не виделась с ним за эти годы ни разу, не объявлялась. А малыш-то уж так тосковал по ней. Он ведь даже говорить перестал, представляете? Похудел совсем, одни глазки остались, хлопает ими и молчит. Уж сколько его мистер Андрей по врачам таскал, по психологам. Еле-еле поставили на ноги ребенка. Вот теперь он, может, и перебарщивает немного, да что уж взять? Малыша-то жалко, сиротой, считай, стал при живой матери…
Неожиданно вспомнились сильные бабкины руки, отрывающие ее, маленькую, от такой красивой, мягкой и душистой мамы. Отчаянные вопли, сопровождающие еженедельное бегство расстроенной родительницы вниз по лестнице. И выедающая душу тоска, привычная, давно поселившаяся внутри боль. Жизнь без мамы…
Будь ты другой, более строптивой, сильной, непокорной, может, ты бы тоже не пряталась под кроватью? Может, и ты стреляла бы по случайным гостям из игрушечного ружья, отвоевывая то единственное, что судьба еще оставила тебе — папу?
— Когда, вы говорите, жена мистера Грекова оставила его? — быстро спросила вдруг Лика.
— Да уж почти два года прошло, — махнула полной рукой могучая негритянка.
Два года… Вспомнилась вдруг записка, всунутая в дверь ее московской квартиры: «Я в Москве. Нужно встретиться. Андрей». Так вот, значит, что у него было за срочное дело? Спешил сообщить, что снова холостяк? Она будто физически ощутила, как комкает в руке гладкий листок, как метким движением вышвыривает его в приоткрытую форточку. Кто знает, не поступи она так тогда, возможно, все сложилось бы по-другому… Может быть, ей удалось бы подарить брошенному маленькому мальчику все нерастраченное тепло и любовь, сделать его мягче, доверчивее, добрее. И Артуру не пришло бы в голову с оружием в руках защищать свою территорию. Да что там, может, эта территория, этот белый дом с садом стали бы и ее домом. И Андрей никогда не бросил бы ей в лицо эти жестокие обвинения… Возможно, они все трое смогли бы постепенно научиться доверять друг другу…
На покрывале затренькал мобильный телефон. Лика ответила на звонок.
— Вы заказывали такси? — осведомилась диспетчер. — Машина у ворот.
Что ж, как бы там ни было, сделанного не изменишь. Все случается так, как должно случиться, и пути назад нет. Лика поднялась с кровати, тряхнула головой, вскинула на плечо сумку.
— Дэззи, спасибо вам. Я, наверно, и правда была слишком резка с мальчиком…
— Ничего, мэм, вы же не знали… — закивала верная нянька, тяжело поднимаясь из кресла.
— Мне пора ехать. Спасибо вам за гостеприимство. И передайте, пожалуйста, мистеру Грекову…
Она замялась. Что ей сказать Андрею на прощание? Что она огорчена его семейной трагедией? Что, знай она о том, как все произошло, возможно, вела бы себя по-другому? Что сожалеет о вырвавшихся у нее в пылу гнева словах? Черные круглые глаза смотрели на нее с мудрой внимательной добротой.
