Мери Каммингс - Телохранитель
— Мистер Логан, теперь, когда я оставляю вас в столь надежных руках, — адвокат улыбнулся, — позволю себе откланяться.
— Да… — начал Рэй, хотел спросить, что же будет дальше, но тот опередил его:
— Я позвоню вам в начале недели. Тогда, наверное, и подъеду. Вы же пока отдыхайте.
— Спасибо, — кивнул Рэй.
— Надеюсь, вы помните, что вы не должны покидать пределы штата. И постарайтесь по минимуму общаться с репортерами.
— Да, конечно.
Репортеры действительно дежурили у ворот и, едва завидев машину, чуть ли не под колеса начали бросаться — стучали в стекла, тряся микрофонами, наперебой галдели вопросы. Охранники с трудом оттеснили их, не дав проникнуть за ограду вслед за машиной. Насколько Рэй помнил, у ворот всегда хватало одного человека, но сейчас охранников было трое.
— Ну что ж, — снова улыбнулся адвокат, — мистер Логан, дамы… — Склонил голову, прощаясь, и вышел.
— Рэйки! — Ри чуть ли не подпрыгивала на месте, широкие рукава изумрудной блузки трепыхались как крылья. — Мы уже приготовили тебе комнату, твою прежнюю!
— Да погоди ты! — Рэй закрыт глаза и глубоко вздохнул, до конца проникаясь этим неповторимым ощущением: он — дома!
— Ты чего? — Она потянула его за руку.
— Ничего. — Улыбнулся. — Пойдем.
— Обед через час. И ждать он никого не будет, — сказала мисс Фаро.
Сколько раз в жизни он слышал от нее эти слова…
Комната действительно была та самая, и Рэю показалось, что, войдя сюда, он перенесся на добрый десяток лет назад. Светло-серые стены — он сам их перекрасил в выпускном классе, решив, что синий зигзаг на желтом фоне выглядит чересчур по-детски, и черно-желтый ковер на полу, и секретер с книжными полками в углу…
— Я все твои вещи привезла из Рима, — Ри раскрыла стенной шкаф, гордо повела рукой на развешанную на плечиках одежду. — И еще купила тебе там две пары мокасин и джемпер.
Говорить «Ну зачем ты это делаешь, у меня все есть!» было бесполезно, это Рэй уже усвоил. Поэтому кивнул:
— Спасибо.
Больше всего ему сейчас хотелось раздеться и как следует вымыться — хотя одежду, в которой он приехал, он надел всего за полчаса до того, как вышел за ворота Реббибии[17], но казалось, что она насквозь пропахла тюрьмой.
— Теперь я тебе наконец могу все-все рассказать! — Ри уходить явно не собиралась. — А то в самолете нельзя было, фэбээровец этот заявил категорически, что я ни слова о судебных делах не должна говорить, иначе он мне не разрешит с тобой сидеть.
— Ладно, рассказывай. Только отвернись к окну, я переодеться хочу.
— Подумаешь! — она скорчила рожицу, но отвернулась. — Так вот, слушай!..
Многое из того, что Ри рассказывала, Рэй уже знал, но не хотел портить ей удовольствие, поэтому слушал, не перебивая.
Рамсфорд развернул мощную кампанию в СМИ, стараясь сформировать общественное мнение в пользу Рэя. Этим и объяснялось присутствие возле дома репортеров — Рэй Логан стал личностью, известной если не всей стране, то по крайней мере всему штату.
История похищения Мэрион рассказывалась и пересказывалась десятки раз, со всеми подробностями, Рэй при этом выставлялся чуть ли не национальным героем. Да, он стрелял в Тони, да, ударил Сантуццу, да, угрожал им пистолетом — но мог ли он поступить иначе?! В газетных статьях приводилась статистика гибели заложников в случаях похищения, рассказывалось о посттравматическом синдроме. Вспомнили и о трагедии, случившейся в свое время с матерью Мэрион.
В большинстве статей, явно или между строк, прослеживалась одна и та же мысль: если бы Рэй не сделал того, что ему теперь вменяют в вину, то Мэрион Рамсфорд, скорее всего, не было бы сейчас в живых.
На этом же собирался строить линию защиты и Картер Доусон, лучший и опытнейший специалист по уголовным делам из компании «Рамсфорд, Фогг, Такер и Со.» — не на отрицании случившегося, а на сопутствующих этому обстоятельствах, на тех самых обстоятельствах, которые вынудили нормального законопослушного гражданина поднять оружие против преступника и похитителя.
Ри уже дала несколько интервью, где красочно расписывала, как ужасно было стоять в тесной бетонной нише, борясь за каждый глоток воздуха и не зная, выйдет ли она когда-нибудь оттуда.
Рэй знал, что и ему рано или поздно придется общаться с репортерами, но пока, по словам Доусона, он был к этому еще не готов. Поэтому, встретив в аэропорту, адвокат провел его вместе с фэбээровцами через служебный выход, минуя дежуривших в зале прибытия репортеров (каким образом те узнали, что Рэя привезут именно сегодня, оставалось загадкой).
— …Меня сегодня репортеры в аэропорту чуть не затоптали! Тебе-то хорошо, ты быстренько смылся, а меня они обступили и в оба уха вопросами забросали — где ты и как долетел… — отвернувшись к окну, вдохновенно тараторила Ри. При этом, как выяснилось, она каким-то образом ухитрялась подглядывать, потому что, едва Рэй успел снять рубашку, внезапно обернулась.
— Ой, а что это у тебя?!
Наколку на бицепсе он сделал пару месяцев назад, со скуки. В тюрьме был один китаец, который мастерски накалывал всем желающим татуировки; платой служила стандартная тюремная «валюта» — сигареты. Лично Рэю его татуировка обошлась в две пачки.
Едва сделав ее, он почти сразу пожалел об этом — нужно было быть умнее, все-таки ему уже не шестнадцать лет! Но смотрелась татуировка неплохо: небольшой, всего дюйма четыре, дракон; крылья с черной окантовкой переливались зелеными сполохами.
Вот на этого-то дракона и уставилась теперь с восхищением Ри. Потрогала пальцем, погладила.
— Как здорово! А больно было?
— Да нет, не очень. Чесалось только потом пару дней.
Она еще погладила по бицепсу — и вдруг обняла, обхватила, прижалась лицом и губами к шее.
— Рэйки… Ты вернулся, Рэйки, о господи…
— Ты что делаешь, от меня же потом пахнет! — Надо бы, но не было сил отстраниться, поэтому он поцеловал ее в макушку.
— Ну и пусть.
Она подняла голову, взглянула снизу вверх.
— Наконец-то… — не договорила, просто потянулась к нему.
Поцелуй был глубоким и сладким — как во сне, в мечтах, которые все последние месяцы Рэй гнал от себя, повторяя мысленно: «Не надо, забудь, ведь этому не суждено сбыться!» Но все его благие намерения рассеялись в пыль в тот миг, когда он встретил в самолете сияющий взгляд ее синих глаз.
— Рэйки, — оторвавшись на миг от его губ, прошептала Ри, и не было больше ни сил, ни желания говорить «не надо». Она — его судьба, его любимая, и целовать ее — самое правильное и естественное, что только может быть в жизни…
