Будет жестко (СИ) - Шварц Анна

— Я-ясно. — всхлипывает Таня. В глазах у нее нет раскаяния, скорее, страх за себя, когда она бросает на меня немного злобненький взгляд. — Кать, прости. Я правда не хотела.

Пфф. Не хотела она, как же.

— Угу. — бормочу я. — Я тоже не хотела тебя таскать за волосы.

— Ну вот и все. Чтобы больше такого в стенах института не было, понятно вам? Идите. Ярослав Николаевич, останьтесь на пару слов.

Мы с Таней дружненько покидаем кабинет. Как только за нами закрывается дверь, Таня оборачивается, прожигая меня яростным взглядом.

— Какая же ты мерзкая, Цветкова. Фу.

— Да боже! — вырывается у меня крик. — За что ты меня ненавидишь-то?!

— Не прикидывайся! Притворялась самой несчастной и скромной среди нас, а теперь на препода вешаешься. Мерзко с тебя.

— Ты идиотка? Это ты мерзкая, потому что врешь. Когда это я говорила плохое про убитую девушку? Ты вообще все переврала, Алена ляпнула глупость, я тоже ляпнула глупость, но ты придумала реальную мерзость.

Таня закатывает глаза.

— Я что, в точности помню, что вы там ляпнули? Ржали тогда, как гиены.

— Ты больная. — вздыхаю я, прикрыв лицо рукой. — Кто тебе ту фотку прислал вообще? Которую ты в чат выложила.

— Какая тебе разница? Тот, кто тоже поражен твоим лицемерием. — она отворачивается и уходит, оставив меня в шоке смотреть ей вслед. Блин, да кто? Что за фигня?!

Господи. Ладно хоть скандал среди преподавателей не разразился насчет наших с профессором отношений. Вот что значит хорошая репутация, да? Я задумчиво опускаю взгляд на пол в трещинках. Этому ненормальному тут на слово верят. Несмотря на фотки. Забавно.

Я собираюсь было пойти на пару, как позади хлопает дверь и голос зовет меня:

— Цветкова.

Боже. Только думала о нем…

— Не разговариваю с тобой. — прикрыв глаза, говорю я. Да, я все еще помню, что меня обломали с сексом. Ну и про то, что он натворил утром, посадив меня в такси.

34

************

После первой пары в институт заезжает брат, передав мне мой рюкзак, в котором конспекты с зачеткой и ручкой, и еще теплую кофту.

— Тупица. — говорит он мне напоследок. — Еще раз телефон вырубишь и исчезнешь на ночь — я к тебе трекер пришью.

— Угу. Извини. — бурчу я, запихивая сумочку, с которой я хожу со вчерашнего дня, в рюкзачок. — Просто телефон сел.

— Ты заколебала уже. На день рождения подарю повербанк.

— Все, пока. Мне на пару нужно, опоздаю.

— Ага, вали. — закатывает он глаза и уходит, а я забегаю обратно в институт.

Обычно день зачета по предмету профессора, превращался у нашей группы в цирк из-за меня. Последний раз, когда я сдавала зачет, и по фамилии встала из-за стола, абсолютно вся группа дружно повернула головы, наблюдая с горящим в глазах интересом за моим путешествием к месту силы… ой, нервного срыва.

Я реально тогда думала, что меня до старости будут преследовать кошмары про институт, где будет это ублюдское выражение профессорского лица, которое я каждый раз наблюдала на зачетах. Типа «Так смешно смотреть, как ты из кожи вон лезешь. Ну давай, еще заплачь» или «Даже если ты выпрыгнешь в окно — я потом просто его закрою, чтобы не дуло».

Рафинированный садизм.

И непостижимая глубина моего отчаянья, когда смотришь на человека и понимаешь, что нет и не будет в жизни ситуаций, в которых он над тобой сжалится. Он — неумолимый, как стихия.

Так вот…

Благодаря Тане я забываю на целое утро о том, что у нас должен быть зачет. И как же хорошо, что я решаю то ли по велению сердца и глубин моего разума, то ли благодаря тому, что продрогла до костей на улице, позвонить брату и попросить привезти кофту заодно с рюкзаком, а не стрельнуть листочек и ручку у подруг, чтобы записывать конспекты.

Потому что о зачете я вспоминаю только непосредственно преред ним.

— Кать, в этом семестре должно быть полегче, да? — хмыкает Алена, взяв меня под ручку перед следующей парой, пока я пытаюсь понять, о чем она. Она всю прошлую пару сралась в том институтском чате с другими девушками, несмотря на мои просьбы этого не делать, поэтому я сначала думаю о том, что она говорит об этом. Только не могу понять, что к чему. Но потом она продолжает: — Зачет у нашей «Снежной королевы», как его обозвали. Помнишь?

Моя спина покрывается против воли холодным потом. Это инстинктивная реакция на слова «зачет у профессора».

Блин.

Кофе на этом перерыве я не пью, пытаясь справиться с тахикардией. Вместо этого я покупаю в столовой холодный ромашковый чай и раскачиваюсь на стуле, попивая его через соломку, пока девочки листают конспекты, разложив их на столе. Я листаю свой на коленках, но на автомате и только потому что это успокаивает.

— Катюх. — подходит ко мне Виталик из нашей группы. — Одолжи конспекты на зачет, а? Я свои просрал.

— С чего бы? — отмираю я, пока Света вздергивает красиво подстриженные и покрашенные у мастера брови, глядя на Виталика, как на полного кретина. Тот пихает руку в карман, пожав плечом.

— Ну тебе они явно теперь не нужны. Скидку на зачет по знакомству сделают. — произносит он, а я выплевываю от шока трубочку.

— С хрена ли мне сделают скидку?!…

— Пошел вон. — перебивает и его попытки что-то сказать, и мои повозмущаться дальше, Света. — Еще раз что-нибудь ляпнешь такое — я тебе ноги и руки выверну и скажу, что так и было. Тупица.

— Че начинаешь-то, психичка? — бурчит недовольно Виталик, но уходит, оставив меня в прострации смотреть на свой ромашковый чай. Нет, все-таки, в глазах всего института я теперь так и выгляжу. Зачет «по знакомству». Хорошо, что хоть не про «через постель» сказанул.

Чудесно просто. Теперь в нашем цирке будет немного другое представление.

С чего она так уверены-то в моем легком зачете? Что-то мне подсказывает, что я легко не оделаюсь в любом случае. Я с утра поругалась с ненормальным, да и он не из тех людей… кто вот так просто подобреет и закончит с издевательствами, потому что я с ним встречаюсь.

Когда на паре, в конце концов, я слышу свою фамилию, то сгребаю конспекты и зачетку холодными, почти негнущимися пальцами. Спустившись, я подхожу к профессору и кладу зачетку на стол. Перед глазами, при взгляде на этого человека, проносятся все вьетнамские флешбеки, связанные с моими зачетами.

Кажется, его можно назвать и впрямь особенным человеком для меня. С удивлением понимаю, что некоторые моменты я помню до мелочей, начиная от его позы, до взгляда и морщинки между бровями. Вероятно, это то, что называют посттравматическим синдромом. Помнить все, словно вчера. Эти гребучие издевательства высекли в моей памяти так же крепко и навечно, как и древние люди свои рисунки в скале.

Но сейчас, этот человек, который сидит передо мной… мы с ним встречаемся и я с ним спала.

Мурашки, блин, по коже. Да уж, это и впрямь вызывает смешанные чувства.

Кажется, вся аудитория снова замирает за моей спиной в ожидании. Слышно даже муху, летающую под потолком.

Чудовище смотрит на мою зачетку. Затем поднимает на меня свои зеленые глаза, от которых меня будто пронзает электричеством. Маленькие разрядики прыгают по коже, заставляя волоски на всем теле вставать дыбом. Я застываю, даже дыхание замедляется, не зная, как себя вести, и только сердце делает быстрое «тук-тук-тук» в груди.

Те секунды, в которые он сверлит меня взглядом, растягиваются на вечность. Блядь. Даже сейчас, когда он молчит, и когда за нашими плечами несколько недель отношений, я чувствую себя как ничтожество перед ним. Если бы мы перенеслись сейчас на пару веков назад во времени, я б без слов преклонила бы колени перед ним на всякий случай. Но в нашем веке это будет как-то неуместно. А иногда охота сделать, лишь бы он сжалился.

Это чудовище внезапно протягивает руку, взяв мою зачетку, затем открывает ее. После чего, ручкой наспех пишет свой предмет, ненастоящие имя-фамилию, дату и ставит зачет.

Захлопнув книжечку, в полнейшем молчании, он протягивает ее мне, пока я в шоке круглыми глазами смотрю на это. Прежде чем забрать зачетку, я замечаю мелькнувшую на его губах усмешку.