Плохой нянька (ЛП) - Станич К.М.

— Закрой пасть, Джуд, — говорю, делая очередную затяжку, и кашляю. Время от времени очень даже неплохо покуривать, но с другой стороны — отстойно. Чувствую какое-то странное порочное удовольствие, пока наслаждаюсь последней сигаретой, которую оставил. Я носил ее с собой все время в течение последних месяцев, просто так, на всякий случай. И вот этот самый случай настал.

— Я вроде не говорил, что влюблен.

— Так и есть, ты не использовал именно слово «влюблен», однако перечислил почти все признаки влюбленности.

— Будто тебе известно что-нибудь об этом, — возражаю я, представляя, что делает Джуд, пока разговаривает со мной. Возможно, он и мой босс, но я не доверяю этому парню. Однажды я узнал, что какая-то шлюха сосала ему в то время, как мы обсуждали моих умерших родителей. Это просто мерзко, если хотите знать моё мнение… хотяяяя… я как-то сам ответил во время секса. Ну, когда позвонил Роб с просьбой приехать сюда. В тот момент стоило отправить его на голосовую почту.

Но тогда мы с Брук никогда бы не встретились.

— Я был влюблен семь раз, придурок. А ты сколько? О, точно — ни разу. Или, если считать Бренду, один.

— Брук, мужик. Ее зовут Брук. Запомни, пожалуйста.

— Тащи свою задницу обратно, пока не разрушил девчонке жизнь. Оставь ее в покое, бро. У тебя хронические проблемы со свиданиями. Не навязывай бедной девочке свое дерьмо, ей и своего хватает.

— Говорит мудак, который предположительно влюблялся «семь раз», — изображаю кавычки пальцами, хотя единственный человек, который видит это — соседка, вызвавшая службу отлова бездомных животных. Натянуто улыбаюсь ей, и она с раздражением отворачивается. — И затем бросил всех семерых девушек, в которых был влюблен.

— Вот именно. Потому что я полностью отдаю себе отчет, что являюсь засранцем. Думаю, отчасти тебе хочется верить, что ты — какой-то хороший парень. Но посмотри фактам в лицо, Зэйден: ты — мудак. Ты, конечно, улыбчивый и много шутишь, но все равно очередной хрен из Лас-Вегаса без денег и кондо, которое ты в действительности не можешь себе позволить.

Я закатываю глаза и делаю последнюю затяжку, докуривая мою особенную сигарету до фильтра. Бросаю окурок на крыльцо и тушу его ботинком, а затем наклоняюсь, чтобы подобрать его. И ежу понятно, что если я оставлю его здесь, то одна из собак или кто-то из мелких засранцев скорее всего съест окурок. Это было бы моей удачей, не так ли?

— Я звонил тебе за советом, бро, но… это не то, что сейчас происходит. Похоже, ты пользуешься ситуацией, только чтобы поражать надо мной.

— Тебе просто не нравятся мои слова, — возражает мне Джуд. Я слышу, как звякает дверной колокольчик и в след за ним раздаётся сладкий хор хихикающих туристок. Это вызывает небольшую тоску по дому. — Послушай, мне пора. Я увижу тебя в четверг или как?

— Скорее в пятницу. Дай мне чертов день передохнуть с дороги.

— Передавай привет голой киске от меня, — шутит Джуд со смехом, прямо перед тем, как включает свой шарм на полную и начинает болтать с девушками в салоне. — Пирсинг клитора? Вероятно, вы имеете в виду горизонтальный или вертикальный пирсинг клиторального капюшона, о которых я был бы рад рассказать вам подробнее. Мы требуем депозит в размере пятидесяти долларов за консультацию по анатомии…

Закатываю глаза и завершаю разговор с этим идиотом. Он, как известно, оставляет звонки незавершенными в довольно неловких ситуациях. Например, когда у него на линии висела бабушка, он начал умолять свою тогдашнюю девушку поглубже заглотить его член. Ох, Джуд. Если я — занудный придурок, то этот парень — членоголовый мудак. В нем нет ничего милого или очаровательного.

— Дядя Зэй?

Подпрыгиваю от неожиданности и роняю свой телефон… наблюдая, как на экране расползается паутина из трещин.

Ну, приехали.

Полагаю, придется заменить его, когда вернусь в Вегас.

— Что случилось, милая? — спрашиваю, поднимая телефон с крыльца и выпрямляюсь, мечтая, чтобы Брук оказалась здесь. А затем задаюсь вопросом, что она задумала. Это утро было каким-то странным, но я чувствовал, что мы оба поняли друг друга, понимаете? Будто все чувства, которые у нас имелись друг к другу просто… короче, ничего не получится.

Провожу пальцами по волосам, глядя вниз на Беллу.

— Ты можешь пойти попрыгать с нами на батуте? Это весело, только когда ты делаешь это вместе с нами.

Улыбаюсь и протягиваю руку, чтобы ущипнуть ее за щечку. Белла морщит свое личико, отталкивает меня, потом поворачивается и бежит прямиком к раздвижной стеклянной двери с очаровательным детским ликованием — пока не обнаруживает, что они закрыты, и со всей дури так врезается в них, что ее отбрасывает обратно на кухню.

Блядь.

Ну, это не очень хорошо, конечно.

***

Когда Брук возвращается, то выглядит усталой. Очки съезжают на кончик носа, пока девушка стягивает свое огромное ужасное пальто из верблюжьей шерсти и смотрит на сопли на моей футболке с поднятой бровью. Не могу не восхититься пирсингом, украшающим ее чувственный изгиб брови. Черт, а я хорош.

— Не спрашивай, — предупреждаю ее, указывая на следы соплей и брызги крови из носа Беллы. — У нас произошел небольшой инцидент с раздвижными стеклянными дверями.

— О, Боже! — восклицает Брук, но я уже поднимаю ладони вверх.

— Не беспокойся. У меня все под контролем, — указываю назад на стекло и плюс-минус три сотни стикеров, наклеенных на его поверхности. — Я попросил Кинзи помочь близнецам приклеить один или два стикер в качестве предупреждения, пока промывал кровоточащий нос Беллы, но… Как видишь, получилось вот это. Если хочешь, я перед отъездом в четверг могу все их убрать.

У Брук вытягивается лицо, и она трясет головой, перекидывая через плечо пряди ее длиннющих темных волос. Из-за того, как она постоянно встряхивает и перебрасывает их, у меня создается впечатление, что девушка и понятия не имеет насколько очаровательно это выглядит со стороны, и насколько приятно, свернувшись рядом с ней, чувствовать шелковистые пряди на своей коже. Словно попадаешь в рай.

— Не надо. Все нормально. Это не имеет значения, — пауза. — Сможешь забрать детей из школы или…

— Да, конечно, — отвечаю я ей.

Брук делает глубокий вдох и бросает взгляд на диван. Несомненно, мы оба отчетливо помним, что вытворяли на нем прошлой ночью. Несмотря на весело проведенное время, я до сих пор не чувствую, чтобы мой интерес уменьшился, и не чувствую потребности двигаться дальше. Нет ничего, кроме желания и похоти в моей груди, и эти отвратительные мужские гормоны заставляют меня хотеть пометить территорию вокруг нее.

Держу пари, что все пройдёт. Когда-нибудь.

— Я заберу детей и подброшу Беллу с Грейс сюда. Затем соберу все и отправлюсь в аэропорт, чтобы встретить Роба и Мерседес. У тебя есть кто-нибудь на примете, чтобы присмотреть за девочками завтра ночью?

— Никого, на самом деле, — шепчет Брук, ее голос низкий и скрипучий. Она неплохо скрывает свои эмоции, но вот ее глаза… эти прекрасные карие глаза ничего не скрывают. Я вижу ее насквозь, прямо до самого сердца. У меня такое чувство, словно оно бьется ради меня, но потом задаюсь вопросом — не мое ли сумасшедшие гормоны рисуют данные фантазии?

Сделай глубокий вдох, Зэйден. Глубокий, блядь.

— Ну, теперь не беспокойся, потому что я позвонил твоей тетушке Монике и попросил ее приглядеть за девочками. Сказал ей, что ты работаешь официанткой в баре. И она не уточнила в каком именно.

Брук кивает, а затем поднимается по лестнице.

Я останавливаю ее, схватив за запястье, именно на том месте, где мы трахались — когда она была прижата к стене спиной, а ее белье покрыто моей спермой.

Боже.

Ей неизвестно, что я планирую насчет нее на этот вечер, но, может, это сотрет хмурость с ее лица? Крепче сжимаю пальцы на запястье Брук и улыбаюсь.

— Все будет в порядке, — обещаю я. — Ты пройдешь через это.